Путь слез - Дэвид Бейкер

Его речь вызвала шквал гогота и парочку проклятий из уст незваных гостей.

– А ну-ка посмотрим, что у нас здесь? – вышел один из громил. В красноватом свете костра он вдруг стал очень похожим на огромного тролля. – Глянь, – сказал он второму, тыча пальцем в Петера, – только глянь на этот говорящий скелет.

Второй засмеялся и большим черным сапогом пнул самое сердце кострища, отчего в темное небо взвился целый сполох искр. Внезапная вспышка света озарила лица разбойников и их жертв.

– Ну и ну, – насмешливо проворчал первый, – Да у нас тут трусливая армия Иисуса собственной персоной. И надобно сказать, вам есть чего трусить, ибо мои руки чешутся надрать спину старику его же собственным посохом и отправить всех вас заодно с вашей визгливой собакой по мелким могилкам. – Он замолчал, чтобы пригладить бороду. – Ach, да что это со мной! Где же мои хорошие манеры? Скоро светает, и к заутрене мы проверим, что за сокровища вы успели стянуть за время своего далеко не святого Похода. А до тех пор, кроткие агнцы, мы с товарищем должны крепко связать вас.

Посмеиваясь, он передал второму конец твердой колючей веревки, и вдвоем они подогнали детей с несчастным Петером к толстому стволу березы. Они ржали и грубо насмехались, обматывая беспомощных крестоносцев новыми и новыми витками пеньковой веревки, пока накрепко не привязали их к старому дереву.

– Право, чудный вышел сноп. Кабы вы сопротивлялись, мой товарищ быстро перерезал бы вам глотки и справился бы с вашими пожитками без лишних хлопот. Вам надобно благодарить ангелов, что я оказался рядом, – прорычал второй разбойник. Рассветная дымка становилась все светлее, и перепуганные дети смогли лучше разглядеть своих захватчиков. Это были огромные и волосатые мужчины, с ног до головы в грязи, с широкими, громоздкими плечами, круглолицые, с крепкими толстыми ногами и полными одутловатыми руками, на которые были повязаны широкие кожаные ремни. На ногах у них были черные кожаные ботинки и стальные налодыжники, какие носят всадники в папской армии. Тяжелые кожаные рубахи и кольчуги обтягивали их плотные тела. Петер не сомневался, что они презирали самих себя (он это прочитал по их гневным красноватым глазам), за собственное малодушие и позор.

– Что скажешь ты, Леопольд, о наших маленьких пленниках?

– Ну, Альфред, мне кажется, что от столь никудышного скопища следует немедля избавиться, как от пехоты презренного Отто!

Альфред прижался к испуганной и смущенной Фриде.

– Вот это прелестная находка. Может не стоит их всех убивать. А, Леопольд, что скажешь?

Неожиданно Вил прошипел:

– Ежели тронешь ее, я самолично отправлю тебя прямиком к адским вратам!

Петер с сомнением прикрыл глаза, а Карл пораженно смотрел на страстного брата.

– Клянусь всем святым, Леопольд. Кажись, среди нас появился храбрец.

– Ха! Храбрецов мы так просто не оставляем. Думаю, надобно распотрошить наш сноп и проверить, из какого теста этот малец.

Воины вместе развязали толстый канат и выволокли Вила за волосы. Они играли с ним как откормленные коты с только что пойманной мышью, толкали его взад и вперед и хлестали по лицу и голове.

– Ну что, крестьянский мальчишка? Видать возомнил себя великим воином этого вашего Крестового похода. Ach, ага, это точно. Постой-ка… У тебя что, нет на поясе такого маленького крестика? Почему-то я вижу только очень хороший кинжал из оленьей ножки.

Альфред сорвал драгоценное сокровище с пояса Вила и полюбовался им, прежде чем аккуратно заложил его за собственный кожаный кушак. Вил промолчал.

– Ну, думаю, ты не против поделиться краденым с другим вором? – рассмеялся первый.

Петер медленно выступил вперед.

– Мои отважные воины, мы видели великие.

– Заткни рот, старик, – прикрикнул Леопольд. – Я не нуждаюсь в твоих словах, и если ты снова заговоришь, я, – он замолчал и улыбнулся Фриде. – Я познакомлюсь с юной светловолосой Madel, с этой нежнейшей особой по нашему, мужскому обычаю.

Фрида зажмурилась и в ужасе отвернулась: вид разинутого рта, полного гнилья, был ей невыносим. Петер почтительно склонил голову.

Разбойники принялись охаживать детей, пялясь каждому в лицо, пока зловещий взгляд Леопольда не упал на беднягу Георга.

Отличный откормленный боров, надо сказать, – передал он Альфреду, схватив испуганного мальчика за шиворот. – Взгляните на этого маленького лорда в этих его льняных одеяниях и шитых кожаных ботинках. Мне кажется, пузатик, этим простакам выпала редкая удача – разделить твое общество. Думаю, в Базеле за твою одежку можно запросить высокую цену.

Напарник улыбнулся.

Георг от волнения стал запинаться.

– Про… прошу прощения, я… я… сын г…

– Да мне нет дела, кто породил такого, как ты, – прорычал Альфред. – Снимай одежду.

Георг беспомощно озирался на дрожащих спутников, но никто не мог ему помочь. Гертруда, Мария, Фрида и другие девочки милостиво отвернулись, а Альфред стиснул Георговы щеки и заорал:

– Ты чего, оглох? Я сказал: немедля снимай одежду.

С покрасневшего, словно свекла, лица Георга градом лил пот, а по дрожащим пухлым щекам вдруг потекли слезы. Трясущимися пальцами мальчик медленно развязал шнурки на жилете и аккуратно выпустил тонкую исподнюю рубаху, ладно сшитую на заказ. Он нехотя снял панталоны и мучительно тяжело расстался с мягкими подштанниками, которые для него сшила мать. Теперь обнаженный Георг пристыжено стоял на виду хохочущих мужчин.

– Таким сынком возгордился бы любой отец! – гоготали они. – Уж поверьте, меня бы взяла гордость за все эти складки и сборки студенистого жиру. «Познакомьтесь с моим сильным, здоровым парнем», говорил бы я дружкам. Думаю, он отлично сгодился бы в вассалы Отто! Эдакий «Защитник королевства».

Георг молчаливо сносил унижение, пока Петер медленно подошел к нему и не закрыл его наготу от взора солдат.

Альфред поднял одежду мальчика и внезапно вынул кожаный кошелек, который позванивал монетами.

– Ха, xa! – проревел солдат. – Кажется, дети, ваш пухлый товарищ нес с собой целое сокровище, и наверняка вы ничегошеньки об этом не знали! Предчувствую, что тебе есть чем поделиться, может, пересчитаем монетки, толстяк?

Альфред стал высыпать серебро на землю, пока Леопольд рылся в мешках с провизией.

– О, у нас отличная солонина и лососина, и, мать честная, целая луковица. Немного проса, овса и две краюхи хлеба, о, походная фляга. Боже правый, кремни и хорошие сапоги и… Фу, да вы рыскали в карманах у мертвецов! Вам следует перерезать глотки за та…

Альфред перебил его.

– Наша жаба несла с собой чуть ли не двадцать шиллингов. Надо же, целый фунт, еще и с лишком. Отлично, добрый малый. Премного благодарны.

Петер внимательно наблюдал, как Альфред запихал пенни себе в карман, накрепко привязанный к поясу.

– Всего у меня в кармане три фунта, Леопольд, да еще тот, что у тебя. Надо сказать, неплохо наработали на целую неделю.

Леопольд подозрительно следил за товарищем.

– По-моему, самое время проверить счет и поделить все поровну.

Тихо выругавшись, Альфред уступил и снова выложил все пенни на землю: двенадцать пенни – это будет шиллинг, двадцать шиллингов – это фунт, да еще остаток… Они тщательно разделили все до мелочи. Затем каждый сгреб в карман причитающуюся часть трофея, и разбойники встретились взглядами.

– Это отродье нам больше ни к чему. Дадим им попробовать нашего меча – всем, кроме желтоволосой девицы.

Дети столпились около Петера как испуганные щенки. Вдруг Карл выпалил:

– В одном-то вы правы!

Солдаты удивленно уставились на мальчика.

– Э-э-э… м-м-м… господа, вы посчитали нас умелыми ворами. Тогда, вместо того, чтобы убить нас, дайте нам пойти и обшарить ближние деревни в поисках наживы. Да ведь мы и впрямь удалые разбойники, особенно, когда дурачить крестьян нам помогает священник.

Петер судорожно глотнул.

Оба солдата посмотрели друг на друга и подумали над предложением.

– Хм! – проворчал Леопольд. – Занятная мысль, но эти недомерки нам все равно не потребны. – Он схватил одного из самых маленьких детей и приставил к его горлу свой клинок.

Карл хладнокровно продолжал.

– Делайте как вам угодно, сир, но как раз самые маленькие ловчее всех проникают в амбары и кладовые, да и хозяйки охотнее раскрывают двери, стоит малышам пустить слезу.

Альфред откинул голову и рассмеялся. Он схватил Карла за уши и заревел.

– Боже правый, а у тебя голова что надо. Сегодня ночью мы вам зададим работу, дьяволята. В Кандерне.

Перепуганную паству, не мешкая, повели из лесу, и они снова вышли на приречную дорогу, откуда их направили на юг, к Кандерну. К ночи солдаты подустали и ворчливо велели детям разбить лагерь на виду у хутора, обнесенного плетнем.

– Я знаю, что у них водится мельник, пекарь, колесник и пивовар. Сомневаюсь, что в селении есть кто из зажиточных, кроме этих. Но это уже ваша забота. – Леопольд вытер рукавом рот. – Десять из вас пойдут и принесут нам все, что только можно. Ежели хоть один не вернется, клянусь, я задам работу своему мечу, и если добыча будет малой, для вас всех это также будет последняя ночь.