У Лаки - Эндрю Пиппос

скажу, – проговорил Ахилл, повышая голос, – если вы не найдете того, кто устроил пожар, я кого-нибудь убью. Может, даже полицейского.

– Похоже, лучше посадить вас в камеру, пока вы не успокоитесь.

– Чего?! – Ахилл встал, поднимая кулаки и шире расставляя ноги. – Вот ты сукин сын!

На Ахилле защелкнули наручники, и его вжимали в кирпичную стену до тех пор, пока он не потерял сознание.

Полицейские сняли с него обувь, забрали бумажник и четки и заперли в камере на ночь. Прежде чем заснуть, Ахилл вспоминал имена тех, на кого напал за несколько месяцев до этого в «Ахиллионе». Ему снилась Пенелопа, гуляющая по Столетнему парку, куда однажды во время войны он отвел дочерей на Рождество.

9

Неделями позже в номере отеля Валия села за маленький стол, укутавшись в кардиган, и вздохнула. Она пила кофе, держа прямую осанку. У нее всегда были сильные спина и живот. Генетика. На покрывале в ногах кровати валялся мешок писем с соболезнованиями, их было не так уж и много. Рядом – вмятина на простынях, какая остается от одинокого человека, лежащего, поджав ноги.

Валия и Ахилл не разговаривали на похоронах: они похоронили Пенни, и Валия вернулась в отель, неприкаянная, упала на кровать. Стакан на прикроватном столике был наполовину пуст, вода застоялась.

Валия посмотрела на голые стены комнаты. Может, повесить фотографий? Почему Лаки никак не найдет работу? Почему, спрашивала себя Валия, я не была добрее к Пенни?

– Ты помнишь, что я сказала после возвращения Пенни из Канберры? – спросила она у Лаки.

– Не помню.

– Я отвела ее в спальню, а когда вернулась на кухню, ты спросил, как она? Я ответила: все так же строптива. И я так радовалась, словно наконец подобрала нужное слово для сестры.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Потому что мне стыдно! Зачем еще?

Во второй половине дня Лаки услышал легкий стук в дверь. Вместо того чтобы сразу открыть, Лаки дождался повторного. Если важно – будут колотить дальше. Он теперь сидел за столом, а Валия лежала на кровати.

– Человек по имени Иэн Асквит внизу, спрашивает вас, – сказал отельный служащий из-за двери.

– Я спущусь, – ответил Лаки.

– Принеси мне бокал чего-нибудь, – попросила Валия.

Длинные шторы в баре отеля были пошиты из плотного янтарного бархата и легко скрывали двух гостиничных кошек. В затененном углу стояло пианино с открытой крышкой для гостей. Асквит поднялся из-за стола в центре зала, принес соболезнования. Он и Лаки пожали руки и уселись друг против друга, оба слишком бледные на фоне строгих черных костюмов.

– Как ты меня нашел? – спросил Лаки.

– Заплатил полицейскому. Я слышал о вашей потере, но не присутствовал на похоронах. Это ужасно. Просто кошмар.

– Ты не был знаком с Пенни. Никто и не ждал, что ты придешь.

Асквит коснулся конверта, лежащего во внутреннем кармане пиджака. Лаки заметил, как нервно дергалась нога англичанина. От Асквита пахло алкоголем.

– Ты знаешь, как начался пожар? – спросил Иэн.

– Полицейские думают про поджог.

– Господи боже.

– Последнее, что я слышал – полиция все еще подозревает отца Валии. Он в некотором роде маньяк. Но не сделал бы этого.

Иэн сидел неестественно прямо и весь потел. Он хотел признаться, сказать, что ему очень жаль, что он заплатил громиле только за разбитые стекла, а не за то, чтобы он сжег кафе дотла. Насилие всегда непредсказуемо. Но он не за этим сюда пришел.

– У меня есть подарок, – сказал Асквит, вытягивая конверт из пиджака.

– Ага, – Лаки постепенно понимал, что это не просто визит вежливости и сочувствия.

– Вскоре я возвращаюсь в Лондон, потому что у меня больше нет работы. Тебе, вероятно, неинтересно слушать про мое финансовое положение.

– У тебя есть деньги. Ты из богатой семьи.

Асквит продолжил

– Я хочу предложить тебе некоторую сумму.

Он протянул Лаки конверт. Внутри лежал единственный листок бумаги, на котором была написана цифра в австралийских фунтах. Лаки крутил на столе бумагу, пока она не легла идеально ровно к краю стола.

– Это сумма? – спросил Лаки; написанная цифра казалось неправильной.

– Не устраивает?

– Это огромные деньги.

– Есть несколько причин, по которым мне бы хотелось, чтобы ты их взял. Помнишь вечер Бенни Гудмена во время войны? Ты притворился человеком, которым в действительности не был. Я тоже так согрешил. Я чувствую родство с тобой.

– Это очень странные слова.

– Со стороны, возможно, да, звучит странно. Но для меня имеет смысл.

– Что ты хочешь взамен? У таких денег должен быть подвох.

– Его нет. Используй деньги по своему усмотрению. После обеда я зайду в банк и сделаю перевод. Ты принимаешь подарок?

– Да, – сказал Лаки. – Спасибо.

– Отлично! Я доволен. Какое облегчение.

– Все равно не понимаю.

– Просто хочу сделать здесь что-то хорошее. Я уезжаю из Австралии, эта часть моей жизни подошла к финалу. Я хочу оставить позади что-нибудь стóящее.

Лаки уставился на цифры перед собой. На тот момент, до нового кафе, до того, как появилась франшиза, эти деньги казались ему весьма абстрактными. Сумма не представляла ничего: значение еще не принято, и она не походила на жест доброй воли. Деньги как ресурс. Чистая энергия.

С самого начала Лаки чувствовал, что в доброжелательности Иэна есть нечто странное, но вытолкнул смутные подозрения из головы. У человека есть право быть странным. Ростки вероятности прорастали из пятизначной суммы на листке бумаги. Теперь он стал владельцем этих денег, они стали частью его воли и возможностей.

Асквиту очень хотелось спросить, что Лаки будет делать с его подарком.

1972

1

Они миновали стоянку прокатных автомобилей около десяти утра. Эмили глубоко тронуло царящее вокруг опустошение. Это заставило ее задуматься о том, что отпуск у кого-то уже закончен, люди вернулись домой, к обычной жизни, и привезли с собой фотографии, игрушки.

Ее отчим, Рик, не торопясь выбрал фургон. Желтую «Тойоту» с бордовой полосой на крыше. С неизменной невозмутимой улыбкой загрузил чемоданы в багажник. По дороге с энтузиазмом, которого Эмили никогда не видела, Рик рассказывал про маршрут из Сиднея. Как Эмили узнала позже, так он справлялся с нервозностью и растущим страхом.

На череде светофоров мать Эмили, Хайди, настроила радио. Сначала прерывисто затрещали помехи, а потом раздался голос ведущего:

– Держите шляпы, будет улетно!

– Это была моя любимая радиостанция в детстве, – сказала мама Эмили.

Восторженный голос диктора заполнил машину, словно пузырьки пены, закачанные через окно. Рик невозмутимо повторил:

– Держите шляпы, будет улетно.

На отпуск семья поставила себе две цели: навестить бабушку и дедушку Эмили и, как сказала Хайди, отвлечься от всего. «Всем» было самоубийство Иэна Асквита в прошлом году. Эмили плохо спала и