Канатные плясуны - Андрей Костин

— Но я-то — не продам, — Паша постучал себя кулаком по груди. — Правильно, не мечи бисер, сожрут вместе с отрубями, да еще руку укусят. Но разве среди нас, авторитетных, не найдется такого, кто бы дело поставил?..

— Сколько людей на Электроламповом работают? — спросил Саид, когда они вышли на палубу.

— Считай, полгорода. Может, теперь чуть меньше.

— Куда они пойдут работать потом, если хозяином кто-то другой станет?

— Там же работать станут. — удивился Паша. — Про других не скажу, а я никого, если пашет по-настоящему, не обижу. Ну, если хозяином стану.

— А кому тогда нужны будут твои лампочки? Разве что себе… засовывать?

— Не понял?

— Сейчас вся продукция завода закупается. И закупается она благодаря тем самым жирным маклакам, как ты выразился. Хотя не пойму, с чего ты взял, что они краденое скупают. Ну, да дело не в этом. А в том, что как только они перестанут иметь свой интерес в нашем заводе, продукцию для государственных нужд у другого завода закупать начнут. Деньги-то бюджетные. А бюджет — что дышло.

На палубе было сыро и прохладно. Ночная сырость на реке не сравнится ни с чем, разве что с коньяком. Натурально, восхитительно, старо и вредно для здоровья.

— Саид, — Паша-мореход развел руками. — но ведь если так… Какая же может быть инициатива? Сидишь на должности — гребешь бабки внаглую. Купил завод — под него заказ. Отсосал у кого надо — получил должность. И так — по цепочке. А как же людям, которые по понятиям жисть стоить хочут? — нарочито простецки заговорил он. — Украл, выпил — и в тюрьму? Это же вы нас глушите!

— Как говорил один знакомый сантехник, тут не заглушку, тут всю систему давно менять надо было. Это когда, помнишь, в детском саду трубу прорвало и трое детишек заживо сварились. А вместе с ними и воспитательница, которая кинулась спасать.

— Светлана? Помню, — Паша опустил вниз глаза. — Твоя жена… Ты прости, я тогда на похороны не смог…

— Главное, корефан, — с деланным весельем сказал Саид, — не попасть на собственные похороны. И если ты сейчас утихнешь, на рожон лезть не станешь, успокоишь местную братву — а я ведь могу шепнуть так, что до Парижа докатится, — «варягов» ты сам выдумал… У тебя появится шанс не попасть… На собственные похороны.

По шторм-трапу Саид спустился вниз, где его ждал катер.

— Может, в реку его мокнуть? — спросил подошедший сзади к Паше-мореходу продавец сосисок.

— Ни в жисть, — Паша отрицательно повертел головой. — Следи, чтобы волос с его головы не упал! А главное — чтобы с тех актеров, что в театре живут.

Продавец кивнул и по-кошачьи ловко спустился вниз на ожидающий катер.

— Как мы могли, просто затмение на нас нашло! — Семен с несвойстенной ему агрессивностью потряс кулаком перед собой. — Бросили Димку одного! А если с ним что-нибудь случится? Димка сейчас за всех отдувается.

— В одиночку, — кивнул Ренат.

— Это ваши похороны, пацаны, — отпарировал «Робин Гуд».

— Какие еще похороны?!

— Поговорка такая есть, — пояснил он, — в английском языке.

— Надо срочно выбраться отсюда. И — к нему на помощь.

— Хотя бы еще одному из нас удалось выбраться, — кивнул Ренат. — Надо Димыча подстраховать.

— А я знаю, как, — вдруг сказала Джессика. — Случайно в костюмерной я видела медицинский халат. И шапочку. Беленькую.

— Ну-ка, поясни.

Некоторое время, понизив голос, она что-то втолковывала собеседникам. Те внимательно слушали, только Семен перебил ее один раз, спросив:

— Почему именно ты?

— Где ты видел санитара с таким пузом? — она ткнула пальцем в Рената. — тем более, халатик — женский. Еле еле п… закрывает.

— Тьфу, — возмутился Семен, не переносивший матерных слов.

Настроение у Паши-морехода было испорчено окончательно.

Чтобы как-то развеяться, он отправился на кухню, или «камбуз», как называли считавшие себя моряками служащие парохода.

Паша любил тепло кухни. С тех пор, как учился в Москве, и из общаги попадал к друзьям, которые жили в этом городе. На уютных пятиметровых кухнях «хрущобок» кто-то к полуночи заваривал чай, нет, не заваривал, а совершал обряд, на глаз определяя, когда вода закипит под «белый ключ», а чай был краснодарский с бесценной щепоткой цейлонского… И высушенными лепестками жасмина, собранными в близлежащем парке. Сигаретный дым «Явы» явской висел туманом, и готовили коктейли (кубинский ром, который дешевле водки, газировка из сифона и сок выдавленного лимона с ложечкой сахара. А главное — веточка мяты. Без веточки мяты, конечно, не то. А вот с мятой… «Такие обожал сам Хемингуэй. Когда на Кубе жил, садился в автомобиль, чтобы в Гавану ехать, его закутывали а плед, старенький уже был, а в руки давали стакан в коктейлем. «Мохито» называется. А уж как любил «Мохито» Че Гевара, так и говорить не приходится, и так ясно). И разговоры. Разговоры, блин! От ужения рыбы на блесну спорного наименования «шторлинг» или «шторлинк» (как потом выяснилось, блесна называется шторлек) — до журнала «Плейбой» двадцатилетней давности. О политике, хоть об этом и утверждают те, кто слинял и отрабатывал, не говорил на тех кухнях никто. На кой она нужна, политика? Мы же не какие-то там узники совести были? На ром хватало, а уж на портвейн тем более.

На камбузе оказалось жарко. Паша-мореход сразу снял пиджак и закинул его на плечо, держась за петельку.

Подошел шеф-повар. Он выглядел недовольным. Кухня была его владением, и даже хозяин парохода не должен был, по понятиям, вмешиваться.

Но хозяин — все-таки хозяин — рассудил про себя шеф-повар и нехотя отрапортовал:

— Семь заказов, только один потребовал лобстера. Впарим ему раков, свеженькие, с затона привезли утром. Остальное — как обычно. салаты, шашлык и рыбное ассорти…

— Ты смог бы накормить сотню человек? В течение двух дней?

Шеф-повар немного опешил от вопроса, а потом уточнил:

— Когда?

— В субботу. И до воскресенья.

Брови у шеф-повара поползли вверх.

— Собрание, конгресс или что-то вроде того. Никаких персональных заказов. Сожрут, что подадут, — успокоил его Паша.

— Мяса и рыбы хватит, — он задумался на секунду. — Есть еще куры… Если зажарить в гриле их заранее, а потом каждую разделать на четыре порции… С гарниром возникнут проблемы. Картошки хватит, но вот овощей надо много, — шеф-повар был похож на архистратига, обдумывающего сокрушительный разгром. — Овощи, зелень — занимают много места на тарелке и выглядят аппетитно, — пояснил он Паше. — если будет овощей в достатке, мы справимся.

— Вот и отлично, готовься, — кивнул Паша. — Закажи, чтобы доставили овощи. Деньги не жалей.

— Проблема с десертом, — повар жестом остановил Пашу, который собрался уходить. — У нас не хватит десерта на сто человек.

— Подавай мороженое. С клубникой или вишнями. Можно с вареньем. Я, например, пломбир с абрикосовым вареньем очень уважаю.

— Я давно просил поставить два новых холодильника. Остальные — забиты до отказа. Мы не сможем сохранить мороженое.

— Тогда, — поморщился Паша, — приготовь им пирог с черникой и взбитыми сливками… Ну придумай сам что-нибудь!

И засмеялся, увидев возмущенное лицо шеф-повара.

— Паша, — охранник выглядел растерянным, — тут одного хмыря поймали… Ну, не совсем чтобы поймали…

— Какого еще хмыря? — переспросил Паша, недовольный, что помешали его размышлениям. — Где поймали? Я же говорил — рыбу во время дежурства не ловить… Постой? Хмыря?! Это что еще за карась?

— Человек это, не рыба, — пояснил охранник. — Непонятно как проник на судно. Требует встречи с тобой.

— Хочешь сказать, кто-то пробрался на пароход, его схватили, и теперь он хочет поговорить со мной?

— Нет, — охранник почувствовал, что дрожит, то ли от сырости, то ли от страха. — Он вырубил одного из наших, отобрал у того оружие, и теперь сидит в твоем кабинете и ждет тебя.

— Веселенькое дело, — Паша искренне засмеялся. — Всегда мечтал побеседовать с супергероем.

Супергерой Дима сидел в кресле, нога на ногу. Увидев Пашу-морехода в сопровождении телохранителей, он аккуратно положил пистолет, который до этого держал на коленях, на пол, и ногой подтолкнул в сторону вошедших.

— Этого достаточно, — кивнул Паша, и, обратясь к телохранителям, добавил, — обыскивать не надо. Такой уж я человек, — он посмотрел на Диму. — Доверчивый. Ну, разве не понятно сказано? — спросил у телохранителей.

Те переглянулись между собой и молча вышли вон.

— У меня нет другого оружия, — Дима пожал плечами.

— Выпьешь? — гостеприимно предложил Мореход.

Перевернутый во время разговора с Саидом столик уже убрали, но на полу остались осколки.

— Не откажусь, — кивнул Дима.