Русуданиани - Без автора

Мгновенно собрался: сели они на коней и отправились в погоню за нами. Мы же ничего этого не знали и ехали себе беспечно по дороге. Но Бепари все назад оглядывалась и вовсе не веселилась. Я же и тогда, когда мы выехали из Хатая, по ночам не спал, сторожил. Сейчас ехали мы уже целую неделю. И подумал я про себя так: «Если бы что-нибудь случилось, то уже случилось, но раз ничего нет, значит, бог на нашей стороне и эту ночь я могу отдохнуть». Расположились мы на ночь, поужинали. Рядом был небольшой лесок, уложил я их на опушке, коней на лугу привязал и сам около них держался. Хотел было я кольчугу снять, но передумал и решил: «Дай уж сегодня так лягу». Только прилег, дурной сон мне приснился. Я поспешно вскочил, огляделся: кони мирно паслись. Подошел к царевичу. Он спал спокойно. Опять обошел все вокруг — нигде ничего. Поглядел я на дорогу, по которой мы приехали. Ночь была светлая, и увидел я пыль на дороге. Догадался, что это приближается войско. Забилось у меня сердце, закипел рассудок. Ничего не сказал я царевичу, сел на Невезучего, приготовился к бою, навострил меч, обнажил саблю и так закричал, что и лев бы испугался. Врезался я в рать, и над кем занесу руку — живым не остается. Кто уцелеет под ударом моей сабли и палицы! Пройти нельзя было из-за груд мною убитых, кровь текла потоками, и все поле стал алым от крови. Прошелся я по войску, словно разъяренный лев по стаду диких мулов, но мешали мне горы убитых, и надоело мне мечом и палицей размахивать. Взял я копье и так поддевал им воинов, как ветер подхватывает лист. Разбрасывал я их туда и сюда. Удивлялись люди моей отваге и восклицали: «Этот человек — камень, высеченный из алмаза, человеку из плоти [и крови] такое не под силу».

Те, что уцелели, не устояли передо мной, бросились наутек, отчаявшиеся, лишенные надежды, истаяв от страха, пожаловались своему царю на то, как я разделался с ними. Как он услышал, рассудка лишился от досады, рассердился на них: «Не болтайте, убирайтесь вон, не оставайтесь в моих владениях! Один всадник — не ярый слон, чтобы стольких воинов перепугать. Как вы смели прийти опозоренными?!» А я вернулся на свое место как ни в чем не бывало.

Наступило утро, и царевич проснулся. А я около него другую лошадь привязал. Он, как увидел ее, спросил: «Кто тебе этого коня дал?» — «Оденься, — отвечаю. — Садись на коня и увидишь много других таких же, и тогда я тебе все объясню». Сказал он: «Что ты шутишь, скажи мне правду!» Сказал я ему: «Прибыло войско вашего тестя. Вы спали, и я не стал вас будить и встретил их, на мой взгляд, как подобало. Разве это поступок справедливого человека и благородного государя: на спасителя дочери, берущего ее в царицы Хатайской страны, наслать войско с наказом убить его!»

Как услышал царевич, удивился и, как был в одном архалуке, сел на коня и объехал поле брани. Сначала он рассердился на меня: «Почему не сказал мне? Если бы одолело тебя такое огромное войско, что за отвага это была бы!» Потом поблагодарил он меня и удивился, что я стольких сразил. Вернулись мы, и он усердно хвалил меня перед Бепари. Сели мы и радостно вкусили хлеба. Обнял [Джимшед] Бепари, поцеловал ее солнечный лик и сказал: «На сей раз Кераг дал отпор твоему отцу, я бы не поднял на него меч и впредь не готовлюсь к битве с ним, если только он не станет преследовать меня. Но если он не оставит меня в покое, обещай не обижаться на меня, я постараюсь не быть в долгу».

Сели мы на коней и поехали. Ехали до самого вечера. К вечеру попали в одну долину с хорошей водой и пастбищем. Спешились мы, поужинали. Царевич лег, не испытывая страха. Я тоже был утомлен и уснул, но Бепари знала коварство своего отца, боялась и бодрствовала. Когда наступила полночь, поднялась такая пыль, что ничего не стало видно. Испугалась Бепари, разбудила мужа: «Вставай, что же ты спишь! Я знала злонравие и жестокость моего отца. Если он не пожалел меня и отдал на съедение дракону, то и теперь не пощадит. Я от рождения обречена богом, а вы ради меня себя не губите, оставьте меня здесь, пусть мой отец делает со мной что хочет, а вы уходите, иначе, не одолев вас в бою, не даст он вам покоя своим колдовством».

Как услышал от нее Джимшед такие речи, вскипело его сердце, полились из глаз горючие слезы, и сказал он: «Для того ли я столько испытаний прошел, чтобы здесь тебя бросить, а самому спасаться? Для кого мне жить, кому на радость видеть солнце!»

У меня от таких речей голова закружилась и сердце разъярилось, воскликнул я громко: «Пусть ни его (отца царевны) не будет на свете, ни того, кто от него убежит! И со мной одним не справится его негодная рать, не то что перед моим царем устоит! Его колдовство ему самому навредит, а нам никакого урона не нанесет. Разное колдовство встречали мы на своем пути, но с божьей помощью все обрушивалось [на самих колдунов], а нам все нипочем. И сейчас его козни на него же и обрушатся. Вы из-за этого не тужите, только разрешите мне рассчитаться с ее отцом за то, что он преследует моего повелителя и смерти ему желает, я заставлю его ответить за его деяния!»

Оседлали мы коней, приготовили боевые доспехи и встали в ожидании боя. Тут и они подошли. Раздались крики и бой барабанов. Пришли они и стали браниться: «На что надеясь, пришли вы сюда, а уж если пришли, то отчего на увечных и убогих нашего царства, подобных вам, не испытали свою силу! Как вы смели войти во дворец великого царя и забрать его дочь? Вы думали, она сирота? Что станете вы делать, когда на каждого нападет по тысяче воинов? Как наше войско окружит вас, кольчуга растает на вас и сила ваша вам не пригодится. Как говорил лев: «Если исполнится срок дикого мула, передо мной он умрет». Сегодня вы на себе испытаете эти слова. Отсюда вы живыми не уйдете. Если бы знали о том ваши родители, им следовало бы готовиться к оплакиванию».

А я крикнул им: «Пустое хвастовство вы считаете отвагой! Мы никуда от вас не убегаем, увидим, как вы справитесь с нами. Если я настоящий мужчина, вы все ляжете под моей саблей, если же нет, можете не считать меня человеком».

Как услышали они от меня такие дерзкие речи, вскипели гневом их сердца, забили они в барабаны, затрубили в трубы, издали боевой клич и двинулись на нас. И мы обнажили сабли и налетели на врага. Порубили мы их и истребили, обрушились на них, словно божья кара. Кого нагоняли — не выпускали. В тот день я сражался яростно, а царевич так рассеял то войско, что и за оружие не брался: у кого руку оторвет, у кого ногу — и так сражался. Скоро от убитых проходу не стало. Допоздна сражались мы так, и только темнота развела нас. Отступили они в великом горе: отец оплакивал сына, и у брата сердце болело за брата. Из сотни один [в живых] оставался, и тот тяжело раненный, пораженный в самое сердце. Пошли они к государю и сказали ему в гневе: «Кто совершил то, что ты совершил? Была у тебя одна дочь. Сначала ты отдал ее дракону на съедение; когда же господь ей помог и ей на помощь пришел чужеземный царевич, который спас твою обреченную дочь, очистил от драконьего яда твой престол и венец, тебе следовало бога благодарить и сладкими речами вернуть спасителя, щедро одарить его; если бы не вернулся он, надо было целовать его следы, послать за ним слуг и преподнести многие дары. А вместо этого ты преследуешь его и хочешь убить. Как же позволит тебе бог его победить! Ты перед двумя витязями осрамился и войско свое загубил».

Он отвечал так: «Победа всегда была вашим уделом. Откуда я мог знать, что теперь вы так струсите. Ведь они такие же люди! Если бы я знал, что вы не устоите перед двумя, не посылал бы вас. Я один расправился бы с ними так, что и следа их на земле не осталось бы». Они отвечали: «Если у тебя что-нибудь получится, действуй сам, а мы вмешиваться больше не станем».

Мы вернулись в свой стан с победой и радостью. Праздновали и веселились. А они от досады даже есть не могли. Когда наступила полночь, встал сам царь Саул, колдовством вызвал с облака дракона и велел ему нас троих окружить так, чтобы наши кони остались внутри. Дракон незаметно окружил нас, держа свой хвост в пасти. Тот неправедный царь хотел, чтобы мы набросились на дракона и чтобы он нас проглотил. Но Джимшед был так надежно защищен господом, что никакие чары на него не действовали.

Когда рассвело и солнце, краса земли, раскинуло свои лучи, мы встали, не спеша умыли лицо и руки и вознесли хвалу господу. Поглядели мы — видим, окружает нас море черного дегтя. Огорчился я: куда от него уйдешь, думаю. А потом сказал: «Дай-ка посмотрю сначала, что это такое». Вышел я вперед и поглядел. Убедился, что это был дракон. Вернулся я и доложил Джимшеду: «Другой смерти не доверил тебя твой тесть и теперь призвал колдовство на помощь: страшный дракон окружил нас. Мы напрасно старались: царь тот, оказывается, повелитель драконов и поведет их куда захочет». Встал Джимшед и ответил мне: «Тебе-то что? Пусть вершат они свои козни, нам они ничего дурного не сделают, нет на то воли божьей, чтоб нам от них смерть принять. Им же будет хуже».