Дневник убийцы - Джон Мэтьюз

– Джеймсон заявил, что вероятными виновниками в подделке письма были залезшие в его дом и стащившие дневник.

– Неужели? – Тирни переглянулся с Монэхэном. – Он говорил о ком-то конкретно?

У Гриффина еще сильнее перехватило горло. Подумалось, что главарь банды знает через других людей с Малберри-стрит все подробности и только проверяет его.

– Под подозрением все, чьи дела вел Джеймсон, – ответил Билл.

– Что же заставило его сделать такое предположение?

– Тот факт, что украдено было слишком мало ценных вещей, но пропали почти все папки и записи, включая его дневник.

Майкл бросил еще один взгляд на Монэхэна, хотя теперь это могло быть частичным предостережением. Обязанностью Лайама было сопровождение вора и доставка украденного.

Затем Тирни снова посмотрел на Гриффина.

– Скажи честно, среди имен подозреваемых было мое?

– Да, было, – откровенно признался инспектор, но, почувствовав, как Майкл в полной тишине буравит его взглядом, поспешно добавил: – Но лишь как одного из предполагаемых подозреваемых.

Тирни опустил глаза и отвел их в сторону, словно ища вдохновения. Взгляд Гриффина непроизвольно упал на люк в полу, скрытый под ковром в нескольких ярдах от них. Он знал, что во время полицейских рейдов – а это случалось нечасто, учитывая те деньги, что Майкл платил за спокойствие, – через этот люк можно было попасть в тайный отсек. В нем была еще одна дверца, под которой висела стремянка, ведущая к двум гребным лодкам – на случай экстренной необходимости. Слышал Билл и истории про то, как впавших в немилость просто глушили дубинкой и сбрасывали через оба люка прямо в море. Потом, когда их тела находили, Тирни заявлял, что, возможно, они споткнулись и выпали за борт, ударившись головой. Гриффин задумался, не ждет ли такая же судьба и его и не для того ли здесь находится Монэхэн, чтобы огреть его дубинкой и бросить в люк.

Тирни вздохнул.

– Полагаю, ты сделал все, что в твоих силах.

Биллу потребовалась секунда, чтобы понять, что ему велено удалиться. Ему сильно захотелось с облегчением произнести «благодарю», но делать этого при таком недовольстве Майкла его дееспособностью не стоило.

– Я сделал все, что мог, – кивнул он, пятясь к двери и выражая благодарность всем своим видом. – Сожалею, что результат оказался не слишком хорошим.

Как только дверь за ним закрылась, Тирни обратился к Лайаму:

– Иногда жалко тех денег, что я плачу этим копам, – так мало получаю взамен! Похоже, что и наемные киллеры теперь не те, что прежде.

Монэхэн кивнул. Возможно, главарь намекал на неудачную попытку покушения на Элли Каллен.

– Не все такие, – сказал Лайам. – Я только что узнал от своего человека в Блэкуэл, что Мартин – больше не проблема в суде.

– Что? Еще одна подстроенная драка?

– Нет. Крысиный яд на завтрак.

Тирни изогнул бровь, и его помощник добавил:

– Не беспокойтесь, даже если вскрытие покажет, что он отравился, выглядеть все будет как несчастный случай. В Блэкуэле часто разбрасывают крысиный яд. Просто ему случайно досталось чуток.

– Я много думал о находчивости. Ирония в том, что твой человек принял эстафету от этого нового убийцы, которого ищут Джеймсон и Ардженти. – Тирни взглянул на дверь. – Надеюсь, следующая встреча принесет новости получше.

Гриффин не сразу узнал человека в прихожей, ожидавшего приема у Майкла. Лицо его показалось инспектору знакомым, но вспомнил он его лишь на полпути к Малберри-стрит: это был Дуги Килкенни.

Одежда? Эта мысль вдруг поразила Джеймсона, когда он задумался над тем, было ли голубое платье Бекки, в котором он видел ее у Бет Джекобс, ее собственным или выданным ей в приюте. Возможно, его купили для нее. И возможно, подумал он вдруг, что одежда, в которой нашли Бекки, может помочь выяснить, кто она.

Финли заставил Лоуренса отвезти его к Элли на Уокер-стрит, а потом, выяснив, что одежда Бекки сохранилась, они отправились в приют Бет Джекобс.

– У нее было такое красивое платье! – с восхищением вспоминала Каллен. – Прекрасный бордовый костюм с синей кружевной вышивкой по горловинке и на плечах. И, как я сказала, ни пятнышка крови, ни дырок. Поэтому она оставила его себе.

– А еще что-нибудь про ее одежду помнишь? – расспрашивал ее криминалист.

– Жакет в три четверти – он совсем не защищал ее от холода, потому что был наполовину спущен с плеч, когда ее нашли. И конечно же, туфли и нижние юбки. Должна признать, что не обратила на них внимания. А что?

Джеймсон изложил подруге ход своих мыслей, пояснив, что одежда может дать подсказку, откуда эта девушка.

– Как только осмотрим вещи, мы быстро все узнаем, – заверил он Элли.

Паоло и Пия Кальви жили на четвертом этаже в съемной квартире на Оливер-стрит, на достаточном расстоянии от доков, в более «респектабельном» районе, и не слишком далеко от работы, чтобы ходить туда пешком.

Квартира была на две спальни. Двое старших детей занимали одну спальню, а двое младших спали в маленьких кроватках в углу родительской комнаты.

Когда Ардженти удивленно поднял бровь на сообщение, что скоро в этой семье появится еще один ребенок, Паоло пояснил, что теперь им живется гораздо лучше, чем сразу после свадьбы, когда они ютились в одной комнате вместе с его престарелой мамой: «Но как только Пия родит ребенка, мы переедем в более просторный дом. Возможно, это будет один из кирпичных домов возле Вашингтон-сквер». Но этим планам не суждено было осуществиться.

Джозеф с трудом преодолел три лестничных пролета. Пия Кальви приветствовала его сдержанной улыбкой и предложила кофе, но он вежливо отказался. Одного только его присутствия и того, что им предстояло обсудить, было достаточно, чтобы не обременять хозяйку дома чем-то еще, даже если это была бытовая задача. Хотя, возможно, Пия сама искала таких земных дел, чтобы отвлечься от того, что случилось.

Накануне ночью двое старших офицеров из таможенной службы сообщили ей о смерти ее мужа. Ардженти же решил встретиться с ней на следующее утро, чтобы у Пии было какое-то время справиться с шоком, если такое вообще возможно в предстоящие недели и месяцы, судя по тому скорбному выражению лица, с которым она сидела теперь за столом напротив него.

К миссис Кальви приехала мать, чтобы утешить ее и помочь с детьми. Когда пришел инспектор, она увела их на кухню, но самая младшая, трехлетняя девочка в платьице из гринсбонской ткани, подсматривала за матерью и ее гостем в приоткрытую дверь. Она молчала, но ее широко открытые глаза сказали все о вопросах, которые она хотела задать. Что случилось с мамой? А где папа?

Чтобы совсем не расплакаться, хозяйка дома отвела глаза от девочки и уставилась на Джозефа Ардженти.

– Пия, сожалею, очень сожалею. – Эти слова он произнес во второй раз, но сколько ни повторяй, их все равно было недостаточно. – Паоло был хорошим человеком.

Покачав головой, женщина произнесла:

– Я… Я не понимаю, почему Паоло? Разве он сделал что-то плохое, кого-то обидел?

– Нет, вовсе нет. – Говоря эти слова, Ардженти надеялся, что на лице его не промелькнули сомнения, которые появились у него прошлой ночью после визита на место трагедии. – Просто во время ограбления из-за несдержанности одного из бандитов произошло несчастье.

– Но, как я поняла, никто другой убит не был, только мой Паоло. – Миссис Кальви зажала рот рукой, сдерживая трясущуюся челюсть, и проглотила слезы.

– Да, боюсь, что только Паоло. Больше никто.

– Просто потому, что за последнюю неделю он вел себя немного странно… а потом, через несколько дней принесли эту корзину с продуктами…

Едва войдя в дом, Джозеф заметил корзину, но разглядел ее бегло и не мог этого не признать.

София говорила, что Маччиони хотел предложить что-то таможеннику в знак благодарности. Ее муж сказал, что это необязательно – при таких условиях Паоло мог почувствовать себя неловко. Миссис Ардженти удивленно вскинула брови: «Неловко? У Паоло четверо детей и еще один на подходе, и перебиваются они с хлеба на воду. Ему нужна любая помощь. И если мистер Маччиони хочет чем-то помочь, пусть сделает это. В конце концов, Паоло не делает ничего плохого, а наоборот, кое-что хорошее, направленное против Тирни и его дружков!»

Если подозрения Ардженти были верны, Кальви мог заплатить своей жизнью за противостояние Тирни. Он – тот, кто разворошил это осиное гнездо, какими бы благими ни были его намерения. Подношение продуктов было щедрым: корзина, полная колбас, пасты, оливок, анчоусов, вина и прошутто. Возможно, семье хватит еды на несколько недель после похорон Паоло. Джозеф внутренне содрогнулся.

– Не думаю, что это связано, – произнес инспектор, сразу не сообразив, солгал он или просто не захотел принять то, что подсказывала ему интуиция. Как мог он признаться Пие, что, возможно, именно он втянул Паоло в то, что стоило ему жизни?