Дневник убийцы - Джон Мэтьюз

– Однако, чтобы добиться этого, ему пришлось выступить от имени Дава.

– Да, но не забывайте, что первое письмо уже сделало достаточно много, хотя теперь мы знаем, что это фальшивое разоблачение. Он взбесился, поэтому и выступил в открытую.

– Что? Неужели вы думаете, что если б не первое письмо, он не стал бы действовать в открытую?

– Нет. Я в это не верю.

За столом повисло тяжелое молчание. Механическое пианино в углу играло попурри. В баре было около дюжины посетителей, но для Ардженти все они на мгновение исчезли. Потчуя Джеймсона вином, чтобы тот потерял бдительность, инспектор пытался понять, зачем было написано то злополучное письмо, но в итоге ухватился за подсказку, возникшую из болтовни Финли о возможной двойственности Дава и его решении объявиться. В глазах криминалиста загорелся огонек, словно он тоже знал, что перешагнул через определенную черту. Но сделает ли он шаг к поспешному отступлению? Джозеф подумал, стоит ли ему решиться на еще одну или две попытки.

– Тогда это совершенно наивно? – спросил он своего друга.

– Да, полагаю, так можно сказать.

– Возможно, в этом случае исключается человек Тирни.

– Да, рискну сказать и так. – Джеймсон выпил еще глоток шампанского. – Конечно, если только Тирни не сделал тот оттиск письма, как я уже сказал.

Ардженти спокойно выдержал взгляд Финли. У него не осталось никаких сомнений, и тем не менее криминалист казался странно спокойным и самодовольным, будто радовался, что смог поделиться своим секретом таким витиеватым способом, без прямой конфронтации или неловкости между ними. Однако Джозеф испугался, что это все, что можно было вытянуть из Джеймсона. Если теперь он разоблачит его соучастие, Финли насторожится и больше ничего об этом не скажет. А оставалось еще так много непонятного… В конце концов инспектор подумал, что сможет добиться откровения все тем же окольным путем.

– Возможно, вы много думали о мотивах Дава, о том, можно ли считать его ответственным за новые убийства дебютанток, – проговорил он. – Но как насчет того, кто написал это фальшивое письмо? Какие у вас мысли насчет мотива и типа личности этого человека?

Джеймсон посерьезнел, и на мгновение Ардженти испугался, что между ними появятся новые препятствия. Но после короткого раздумья лицо патологоанатома снова просветлело.

– Что? Как совершенно беспристрастное наблюдение? – уточнил он.

– Да, как если б вы просто предлагали свои теории о том, что за человек мог это сделать и почему.

Финли поставил на стол бокал, быстро проведя пальцем по его краю. Инспектор не мог понять, всерьез ли он задумался над вопросом или просто обдумывает возможные варианты ответов.

– Ну что же, прежде всего это тот, кто всегда сомневался, что Потрошитель действительно мертв. Кроме того, этот человек также мог подумать, что вытащить его на свет можно, только сыграв на его гордыне, предположив, что новый убийца гораздо более виртуозен, и тем самым подвергнув сомнению кровавую забаву Потрошителя и его популярность. – Джеймсон сделал еще глоток шампанского. – Конечно, писавший не знал или не догадывался, что Потрошитель и новый убийца – одна и та же личность. Заявив же, что они – один и тот же человек, он, как ему казалось, удачно столкнул одного с другим. Этот сверхудачливый и «чистый» новый убийца тоже мог обидеться, что его объявили воскресшим Потрошителем, учитывая жестокость последнего в сравнении с его методами. Он мог открыться, чтобы все исправить. Когда это случилось, объявился только один из них. Возможно, теперь это можно объяснить тем, что это все же один и тот же человек.

– Понимаю, – медленно кивнул Ардженти, – Значит, вы думаете, что задачей письма было выманить их обоих на свет Божий?

– Да, я так думаю. Тактика сравнения и тон письма показывают, что его автор намеревался задеть гордость их обоих, поскольку их modus operandi, образ действия, был таким разным. Он мог не знать, кто из них готов принять вызов. И если б Дав действительно был мертв, то единственным человеком, кого можно было выманить таким письмом, был новый убийца.

Допивая бутылку шампанского, следователи больше не разговаривали, но их молчание нельзя было назвать неловким. Ардженти видел, что от такого откровения Джеймсон почувствовал себя свободнее – он словно испытал катарсис, словно восхищался их маленькой «лукавой» игрой лазутчиков в глубоком тылу, зная, что эта игра не причинит вреда их отношениям. Джозеф не оправдывал того, что сделал Финли, но теперь он хотя бы понял это. В самом деле, это был истинно мастерский прием, как двусмысленно признался сам Джеймсон. Без него Дав никогда бы не разоблачил себя.

Выходя из бара, Ардженти взял своего друга под локоть, озабоченный, что, возможно, слишком сильно нагрузил его вином. Не успели они отойти от отеля на пять шагов, как инспектор увидел спешащего к ним Джона Уэлана.

С мрачным лицом он отвел Джозефа в сторону и рассказал о смерти Мартина Симмса в Блэкуэл-Айленд, но Ардженти почувствовал, что есть еще что-то. И он оказался прав: Уэлан едва мог смотреть ему в глаза, сообщая другую плохую новость.

– Ваш друг Паоло Кальви. На складах в восточных доках был налет, и, боюсь, случилась беда.

Глава 26

Биллу Гриффину не нравилось приносить Тирни плохие новости. А если и доводилось, то он старался как-то подсластить их или же уравновесить чем-то более приятным или оптимистичным. Но теперь ему казалось, что смягчить или представить в позитивном свете то, что он собирался сказать, будет трудно. Тирни сразу захотел узнать, как прошел допрос Джеймсона.

– Говоришь, он уже освобожден? – В голосе Майкла прозвучало сильное недоверие, бровь его изогнулась, и перед тем, как ответить, Гриффин сделал паузу.

– Да, уже освобожден, – подтвердил он, наконец.

– А какие потом были вопросы и обвинения?

– Я… Я не знаю.

Тирни уставился на Билла ледяным взглядом.

– Что?! Ты – глава отдела по борьбе с проституцией и азартными играми, одного из главных отделений на Малберри-стрит. И если верить тебе, ты непосредственно участвовал в допросе Джеймсона. И теперь ты заявляешь, что понятия не имеешь, что будет дальше!

Гриффин готов был провалиться сквозь землю, и даже холодные воды бухты Ист-Ривер показались бы ему теплее леденящего взгляда главаря бандитов.

Они находились в личной каюте на корме плавучего игорного дома в доках Ист-Ривер. Тирни заинтересовался увеселительными яхтами, курсировавшими вдоль побережья до самого Чарльстона, и захотел иметь свою собственную, с той только разницей, что яхта постоянно была на приколе и сдавалась под проведение шоу и игорный бизнес практически круглые сутки. Поскольку необходимость держать ее в море отпала, Майкл переоборудовал машинное отделение в роскошную капитанскую каюту в стиле старинного галеона. Разница была лишь в том, что медные иллюминаторы тянулись вдоль обоих бортов. Яхта была пришвартована в дальнем доке Ист-Ривер, что открывало вид на Манхэттен, где на переднем плане Фултон-стрит красовалась залитая лунным светом башня Тирни, а с другой стороны тянулись редкие огни Бруклина.

Когда за спиной Гриффина открылась дверь и вошел Лайам Монэхэн, нервы у полицейского напряглись. Монэхэн сел сбоку, и Майкл молча кивнул ему.

– Если к нему больше нет вопросов и против него не выдвинуто никаких обвинений, – произнес Тирни, – тогда у меня появляется возможность прибегнуть к другим мерам.

– Никаких обвинений ему не предъявлено. – Гриффин сглотнул. – Выглядит именно так.

– Понимаю.

Стол, за которым они сидели, был квадратным, в восемь футов длиной и шириной, приспособленным для игры в покер и блек-джек. Он был покрыт красной кожей, и Майкл иногда лично играл за ним на большие деньги. Тирни посмотрел на Монэхэна, словно ожидая его участия в беседе, и Гриффин почувствовал намек. Он слышал про то, как Лайам мог схватить одной рукой за горло. Успокаивало Билла лишь то, что этот помощник Майкла был менее импульсивен и раздражителен, чем Броган, рядом с которым было и вовсе опасно находиться – пикнуть не успеешь, как он вцепится в глотку. Монэхэн же изобразил лишь слабую гримасу и промолчал.

Они ждали хотя бы каких-то обвинений в адрес Джеймсона, чтобы дискредитировать его на суде против Брогана на следующей неделе. Тирни снова посмотрел на Гриффина.

– Ну и как это все произойдет?

У Билла снова застрял ком в горле – даже дышать стало трудно, не то что говорить. Если Майкл уже разозлился по поводу того, что его усилия удержать Финли Джеймсона под стражей провалились, то как он отреагирует на то, что Джеймсон добился своего, обвинив его самого в ограблении дома и подделке письма? Смягчить ситуацию было трудно, поэтому полицейский решил не мудрить.

– Джеймсон заявил, что вероятными виновниками в подделке письма были залезшие в его дом и стащившие дневник.