Пепел перемен, Том 4: Ни богов, ни королей - Илья Витальевич Карпов

— Не силён, ваше величество, — с недовольным лицом согласился эльф.

— Так вот знайте, что это — самый благоприятный из вариантов. А о худших я даже думать не желаю! Силы Халантира отступают, и страна, наконец, может перевести дух, сосредоточившись на внутренних врагах. Вы ведь не хотите стать внутренним врагом?

— Ваше величество, — спокойно сказал придворный маг, — вы говорили об эльфах, как о моих соотечественниках, но не хуже меня знаете, что это не совсем так. Да, я был рождён в Халантире, однако вскоре мои родители переселились в Риген. Там я попал в магический университет Аркенталя, который, спустя положенный срок, с блеском окончил. Далее я отправился в Энгатар на канцелярскую службу к тогдашнему королю Эйермунду Первому. Постепенно, пробираясь через переплетения дворцовых интриг, уже при короле Гюнтере Третьем, я попал в Тронный круг в должности верховного придворного мага, где и пребываю вот уже семьдесят лет. При всём уважении, это произошло ещё в те года, когда отцы многих обитателей замка ещё не родились. Все эти семьдесят лет я посвятил служению Энгате и её правителям, какими бы они ни были.

Эдвальд слушал эльфа с мрачным выражением лица, но не перебивал.

— Поймите, ваше величество, — продолжал тот, — моя стихия — воздух. Он учит уклоняться от невзгод и обращать неприятности себе на пользу. Я же стремился обращать их на пользу страны, участвуя во многих битвах, на которые меня призывали. И после каждой такой битвы командиры поднимали бокалы не только за здравие короля, но и за моё. Если бы я когда-нибудь хотел сменить сторону, то уж точно не стал бы сочинять подобную историю, а просто покинул город и страну. Всё, чего я сейчас хочу — это чтобы вы прислушались к словам того, кто всем сердцем предан Энгате. Моим словам.

— В последнюю войну вы воевали за Эркенвальдов, — невозмутимо сказал король. — А после моей победы, присягнули на верность мне.

— В той войне мне довелось провести лишь одно сражение. Битву на реке Эрберин, в самом начале. После я понял, что Альберт Эркенвальд помутился рассудком. Он пытался сжечь бывшие покои вашей сестры и едва не устроил пожар, который мне удалось остановить. После этого мне пришлось покинуть Чёрный замок и скрываться до конца войны.

Король молчал. Агна смотрела на эльфа спокойным внимательным взглядом, а Рейквин в свою очередь взирал на короля с надеждой.

— Слабость, — произнёс он.

— Простите? — не понял эльф.

— Воздух. Вы избегаете невзгод и неприятностей, бежите от них. Это слабость.

— Что же тогда, по-вашему, сила?

— Бороться с ними. Сокрушать всё, что встаёт на пути. То, что не убивает, лишь делает сильнее, закаляет тело и дух.

— Это любопытная философская тема, ваше величество. Но каково же ваше решение насчёт армии мертвецов?

— Пока что я не могу поверить вашим словам. Я отправлю своих доверенных людей на юг…

— Они могут не вернуться! — воскликнул эльф, прервав короля.

— Не забывайтесь, Рейквин, — сурово сказал Эдвальд. — Хоть вы и член тронного круга, но это не делает вас равным королю. И уж точно не позволяет перебивать меня.

— Значит, вы не верите мне? — холодно спросил Рейквин.

— Я не могу вам поверить. Во всяком случае, пока что.

— Потом может быть слишком поздно, — с горечью проговорил эльф. — В таком случае, я не желаю быть членом тронного круга, ваше величество.

— Хотите покинуть тронный круг?

— Не хочу быть бесполезным. Какой прок от советника, чьим советам не внемлют даже перед ликом самой смерти?

Несколько секунд эльф смотрел королю прямо в глаза. Наконец, Эдвальд, не отводя взгляда, произнёс.

— Что ж, я дам вам такую возможность. Но только если вместе с этим вы освободите место придворного мага. Можете продолжать жить в замке, если пожелаете, но покои придётся освободить.

Эльф уже не пытался скрыть эмоции. Изумление на его лице смешалось с возмущением.

— Пусть будет так, ваше величество, — Рейквин оторвал от груди серебряную брошку в форме звезды, знак верховного мага, и с громким стуком положил её на стол. — Надеюсь, когда вы убедитесь в правдивости моих слов, будет не слишком поздно.

Сказав это, эльф быстро покинул совещательный зал, оставив короля и матриарха наедине.

— А что вы думаете, Агна? — спросил король? — Есть ли в его словах истина?

— В любых словах можно найти истину, ваше величество. Но только если это слова верного вам человека. А в верности этого эльфа можно усомниться, особенно теперь.

— Теперь придётся найти нового придворного мага. Рейквин так долго занимал эту должность, что, наверное, пережил всех остальных претендентов. Вряд ли кто-то из боевых магов обладает подобными амбициями. К тому же воздух… Воздух неубедителен. Он не может демонстрировать силу так, чтобы это увидели со стороны…

— Но огонь может, — заметила Агна.

— Огонь, — повторил Эдвальд. — Вы молоды, но мудры, ваше святейшество. И как всегда правы. Нам нужен огненный маг. Молодой, горячий и достаточно амбициозный, чтобы им управлять. И, слава богам, у нас такой есть.

Глава 2

Рихарда Вайса отправили сопровождать Карла и Рейквина не только чтобы не дать старику проговориться раньше времени, но и для особо важного поручения Иды Морнераль. После того, как Вайс сошёл с повозки у Перекрёстка, а люди Рейнаров отправились обратно в Пламенный замок вместе с Марисом и Мираной, он направился в каждый монастырь Драконьей долины, каждый сиротский приют по пути к Дракенталю, чтобы найти ребёнка, подходящего на роль незаконнорождённого сына Дериана Рейнара.

Условий было всего два: мальчик должен был быть хотя бы отдалённо похож на «отца», включая цвет волос, и должен уметь читать и писать. Или, по крайней мере, уметь складывать буквы в слова. По пути обратно Вайс побывал в полудюжине таких мест, но нигде не мог отыскать грамотного светловолосого мальчишку. Все они оказывались совершенно непохожими на Рейнарскую породу. Конечно, Вайс понимал, что сын далеко не всегда бывает копией своего отца, если только это не «крепкое семя Русвортов», о которых говорили даже, что лорд Русворт одним лишь взглядом способен сделать твои волосы рыжими. А уж если жена или дочь дома Русвортов рожала не огненноволосого ребёнка, то это вполне могло послужить поводом для обвинения в измене.

Рейнары же старались выбирать себе жён так, чтобы не утерять светлых волос, которые считались отличительным признаком всего прославленного рода драконоборцев. Говорили, что Рейнар Могучий имел волосы цвета лучей восходящего солнца, поэтому Роуэн Фэйрлок, прародитель рода Фэйрлоков, давних вассалов Рейнаров, даже взял прядь золотых волос в качестве герба. Сам был незаконнорождённым сыном Артора Рейнара, но не унаследовал светлых волос, поэтому решил поместить их хотя бы на герб.

Вайс почти сочувствовал тому мальчишке, которому ещё предстояло выучить все эти хитросплетения домов и политических отношений между ними. Но для начала его ещё надо было найти, благо безродных сирот после последней войны осталось предостаточно. Вне городов они, в основном, жили при монастырях, посвящённых Холару или Аминее. Когда Вайс уезжал ни с чем, держатели приютов с удивлением смотрели на него, не понимая, чего же он всё-таки хотел. На них ему было плевать, но вот от взглядов детей, в чьих глазах едва появившаяся надежда сменялась беспросветным отчаяньем, становилось невыносимо горько. А что ему ещё оставалось? Тот, из них, кто умел читать, не был светловолос, а белобрысые мальчуганы не могли написать даже своего имени.

Но, наконец, порядком вымотавшийся Вайс забрёл в монастырский приют «Тёплый очаг», стоявший на полпути от Алого брода к Дракенталю. На деле «очаг» оказался промозглым каменным мешком, в котором голодные и оборванные дети находились под присмотром немолодой монахини с усталым взглядом. На её левой щеке красовался давний розовый ожог, пятно не больше ладошки младенца, а левой руке недоставало кисти. Кроватями детям служили кучки соломы, а звук капающей с потолка воды перемежался писком шныряющих в подполе крыс. Там-то Вайс и увидел худенького мальчугана, которого, если бы не телосложение, со спины можно было бы спутать с Марисом Рейнаром. Он жестом подозвал мальчика к себе и присел на корточки.

— Как тебя зовут, парень?

— Проныра, — ответил тот, утерев нос грязным рукавом рубашки.

— Имею в виду имя, которое дали тебе родители.

— Я их не знал. Белые сёстры нашли