#Лисье зеркало - Анна Коэн

Но на последнем повороте Луиза увидела нечто, заставившее ее остановиться и замереть. На широкой кадке, опрокинутой вверх дном, стоял юноша в кожаной жилетке и шафраново-желтых шароварах и с четырьмя факелами в тонких руках. Воткнутыми в серый песок факелами была окружена и импровизированная сцена. Высокий, бритый наголо, он точно не был олонцем: слишком светлая кожа, слишком большие глаза. В свете огней юноша сиял капельками пота, будто чешуей, а кисти его были черными от сажи. Факелы летали и плясали, вычерчивая огненные рисунки в сгущающейся темноте, каждый трюк сопровождался бурными аплодисментами и громкими криками. Наконец факир раскрутил их с такой силой, что полосы оранжевого пламени образовали идеальные огненные круги, а затем по одному побросал их своим помощникам. Народ ревел и топал, требуя продолжения, – никто не хотел так легко отпускать огненного фокусника. Тогда жонглер широко улыбнулся, отвесил шутливый полупоклон и выдернул из песка один из факелов, освещающих сцену, который был гораздо длиннее предыдущих. Представление продолжилось. Луиза поняла, что этим факелом он повторяет приемы олонских копейщиков с большой сцены. Ей хотелось так же восторженно вопить, как и остальные в толпе, но она не смела. И тут жонглер высоко подкинул факел, поймал его над головой горящей частью вниз и, запрокинув голову и открыв тонкогубый широкий рот, проглотил огонь, словно трепыхающуюся золотую рыбку. Судорожный вздох прокатился по толпе зрителей, все замерли, и, казалось, время на секунду остановилось. У Луизы пересохло во рту, она даже моргнуть боялась. Жонглер обернулся к замершим людям, хитро подмигнул и резко выгнулся назад, одной рукой коснувшись кадки за собой, а другую протянув к темному небу.

И начал выдыхать огонь.

Пламя лилось вверх, как струя фонтана, а на лице юноши было написано такое упоение, словно в этот момент он целовал прекраснейшую женщину на земле, словно он был тем самым древним божеством, что принесло на землю огонь. Толпа пару мгновений пораженно молчала, а потом взорвалась новыми ликующими криками. Выплюнув последнюю искру, фокусник соскочил со «сцены» и скрылся за шатрами. Монеты дождем посыпались на кадку. Теперь все были удовлетворены зрелищем.

Притихшую, изумленную Луизу схватила за плечо крепкая рука и развернула ее. На Гунниве лица не было от гнева.

– Мерзавка! Да как ты смела! – Она уже обеими руками трясла Лу за плечи. – Я заметила, что ты пропала, только возле карет, мне пришлось возвращаться и искать тебя! Что бы я сказала во дворце, дрянь ты такая?! И покупки у тебя!

И вновь Луиза понуро поплелась за фрейлиной. Праздник для нее закончился. Покинув торговую площадь, они в почти полной темноте добрались до кареты. Всю дорогу Гуннива сыпала изощренными проклятиями и упреками, но Луиза не чувствовала стыда. Ведь сегодня она видела огненный фонтан.

За последний месяц жизнь Луизы изменилась кардинальным образом. Иногда ей даже казалось, что она подлетела слишком близко к солнцу: принцесса Агнесс так прониклась ее эмоциональным описанием всего произошедшего на фестивале, что оказывала ей особую милость, приглашая в свой будуар на ежедневные чаепития. Пробуя изысканные пирожные и другие лакомства, принцесса часто просила пересказать тот или иной эпизод. Она также дала специальное указание, чтобы Луизе устроили спальню поближе к покоям Ее Высочества. Все чаще Луиза оказывалась в компании принцессы и фрейлин, где у Гуннивы уже не было над помощницей такой власти, как прежде.

Новая комната была чуть меньше предыдущей, но более пышно обставлена: все те же излюбленные принцессой купидоны и тяжеловесный балдахин над кроватью нравились Луизе все больше и больше. Однако было кое-что, нарушавшее ее нынешнее блаженство, помимо кислого лица Гуннивы и ее редких тычков украдкой. Тревожные сны преследовали Луизу из ночи в ночь: плутая в толпе, натыкаясь то на чужую спину, то на плечо, она искала и искала того проводника, что выведет ее из толпы. И находила его, ехидно ухмыляющегося и сияющего в фестивальных огнях. Он, подобно дракону, изрыгал огонь ей в лицо, сжигая волосы и платье, выпускал черный дым из ноздрей. А после звал за собой. Протягивая ему руку, Луиза обычно просыпалась.

Сегодняшней ночью ей снился все тот же сон, только хождения в толпе были дольше обычного и пламя вспыхивало то с одной, то с другой стороны, путая девочку. Наконец поток спасительного огня метнулся ей в лицо, принося почти облегчение, но за ним последовал звон бьющегося стекла. Содрогнувшись всем телом, Луиза подскочила в кровати, натягивая на себя покрывало. Увиденное шокировало ее: большое окно рассыпалось осколками по всему ковру. За окном виднелся столп пламени, пожирающий дальний флигель, как лучину. Дым заволок ясное ночное небо. До Луизы, словно сквозь толстую перину, доносились отдаленные крики и выстрелы. Теперь она осознала, что происходящее не было продолжением ее сна. Лу встала с кровати, быстро обулась в атласные домашние туфли и осторожно выглянула в коридор.

Первым ее порывом было броситься в комнаты принцессы, точно к острову покоя в этой пугающей ночи. Она уже достаточно далеко прошла по коридору, когда разглядела спешно приближающиеся фигуры. Бежать обратно было бессмысленно, и, по старой привычке, Луиза метнулась за синюю бархатную портьеру у окна и забралась на подоконник, как делала уже сотни раз. Девочка притаилась.

Бегущие люди были все ближе и ближе. Она робко выглянула в щель между полотнищ портьеры. В приближающихся мужчинах она сразу опознала Его Величество короля Иоганна и двух его личных гвардейцев, чьих имен Лу не знала. За ними следовала небольшая группа военных, тем не менее превосходящих в числе королевскую охрану. Когда военные настигли короля в паре шагов от ее окна, Луиза крепко зажмурилась, будто это могло предотвратить последующие события.

Коридор взорвался выстрелами и криками, затем – глухими ударами падающих тел. Мгновение спустя она услышала шаркающие шаги в свою сторону, и вскоре раненый человек упал на подоконник рядом с ней, натянув своим телом портьеру. Человек бессвязно забормотал и захрипел. Луиза поняла, что ее и истекающего кровью короля разделяют всего лишь складки ткани.

– Долой… власть! – раздался надтреснутый юношеский голос солдата. С этим нелепым боевым кличем он вонзил штык в грудь ослабшего Иоганна Линдберга Четвертого, окончив его правление.

Лезвие пронзило короля насквозь, и окровавленное острие возникло прямо перед лицом девочки. Пятно медленно расползалось по ткани и начало сочиться темными каплями, окропившими ее ночную рубашку. Луиза не чувствовала в себе сил ни кричать, ни плакать, ни даже дышать. Ей казалось, что она обратилась в камень.

– Дай… закурить… Есть кисет? – произнес тот же молодой голос.

– Что, прямо сейчас? – басом ответили ему.

– Да ты… Я… я только что короля убил! Дай закурить! – голос юноши сорвался на визг.

После нескольких секунд возни послышались вздохи облегчения, сдавленные смешки двух солдат и удаляющиеся шаги. Луизе потребовалось некоторое время, чтобы понять, насколько близко от нее прошла смерть. Она решила выбираться из своего укрытия и искать спасения в другом месте. На дрожащих руках и ногах она сползла с подоконника. Обернувшись, Луиза в последний раз заглянула в мертвое лицо монарха и вдруг осознала, что у него точно такие же глаза, как у принцессы Агнесс, – темно-серые, цвета грозового неба. Неуместной вспышкой пронеслись воспоминания о том, как упорно судачили и спорили фрейлины, какого же цвета глаза короля.

Короткими перебежками, скрываясь и прячась по темным углам, Луиза наконец добралась до дворцовой кухни. Там она застала полный разгром и одинокую, мечущуюся посреди перевернутых столов Зельду. Завидев девочку, та вскрикнула и залилась слезами:

– Матерь Фригга! Ты жива, деточка моя!.. Жива!

Она бросилась к Луизе, крепко обхватила ее огромными руками и несколько раз сильно сжала в объятиях.

– Нам пора уходить! Торопиться! На, держи вот. – С этими словами она срезала сетку с подвешенным в ней жирным гусем, которого откармливали к Йолю; гусь был одуревшим от поглощенной пищи и дыма, который уже пропитал весь первый этаж, поэтому не издавал никаких звуков, только беспомощно разевал клюв.

Сама Зельда взвалила себе на плечи большой куль муки и скорыми шагами двинулась к выходу. Она махнула рукой, чтобы девочка следовала за ней.

Оказавшись за пределами дворца, Луиза впервые осмелилась обернуться. Увиденная картина заставила ее застыть и задрожать всем телом: здание полыхало огромным костром, освещая ночь. Тот самый дворец, что она считала своим домом. Те самые залы и коридоры, где она бродила и скрывалась от посторонних глаз. Та самая спальня, в которой она мирно спала всего полчаса назад. Пламя злобно ухмылялось ей из каждого окна, из каждого дверного проема. Вся ее жизнь обращалась в золу прямо сейчас, прямо на ее глазах.