#Лисье зеркало - Анна Коэн

– Луиза, что ты здесь делаешь? – спросил он обыденно безразличным тоном, едва приподняв бровь. Точно так же он обращался к ней каждый раз, когда случайно встречал ее во время визитов во дворец.

– Отец… – Она не сдержалась, и крупные слезы закапали, стекая по подбородку на сцепленные руки. – Отец, я не нарочно! Я просто здесь сидела!

– И зачем ты здесь сидела?

– Я… читала.

– Не вижу в твоих руках книги. Ты лжешь мне, Луиза. – И снова его инквизиторские интонации!

– Я забыла взять книгу. – Больше она ничего не могла из себя выдавить, ей оставалось только ждать наказания.

– Герр Спегельраф, это ваша дочь? Что вы будете с этим делать? Она слышала то, что ей не положено!

– Успокойтесь, мой недалекий друг. Она всего лишь глупая девчонка, уж точно не умнее вас. Ну-ка, Луиза, назови мне год коронации Его Величества Иоганна Четвертого, ныне правящего?

От шока голова девочки словно забилась ватой, все мысли вылетели из головы, и, уставившись на туфли отца, Лу не смогла сказать ни слова.

– Как видите, капитан, ничего страшного не случилось. Вы только зря испортили портьеру.

Капитан не был полностью согласен с судьей, но промолчал.

– Иди, Луиза. Займись чем-нибудь более подобающим благородной девице, чем сидение на подоконниках.

Словно сомнамбула, Лу двинулась прочь по коридору. Отец и капитан выжидающе молчали; лопатками она чувствовала их тяжелые взгляды. Едва дотерпев до поворота и скрывшись из их поля зрения, Луиза бросилась бежать, гулко ударяя каблуками о пружинящий ковер. Сквозь пелену слез все виделось как сквозь кривое стекло, а те все текли и текли и, высыхая, щипали кожу. Она уже не помнила ничего из разговора отца с военным, только испытанный страх.

Так и не поняв как, она очутилась на кухне, всхлипывающая в мягких объятьях кухарки Зельды и вытирающая сопливый нос о ее накрахмаленный фартук. Вместо ответов на любой вопрос Лу могла лишь мотать головой и, только когда ей предложили горячего какао с булочкой, кивнула.

Но не успела она выпить и половины, как в дверном проеме показалась еще одна роковая фигура.

– Вот ты где, – презрительно прищурившись, провозгласила Гуннива. – Пожалуй, тебе тут, на кухне, самое место. Но у меня есть для тебя задание, идем.

Не дожидаясь девочки, фрейлина развернулась и зашагала подальше от кухонных запахов, которые могли пропитать ее восхитительное платье из оливковой тафты. Луизе не оставалось ничего иного, как понуро последовать за своей мучительницей. Возможно, розги были бы лучшей долей.

Правое крыло дворца было не в пример многолюднее любимых коридоров Луизы. Обычно она избегала здесь находиться, но сейчас страх уступил место жгучему любопытству: куда ведет ее Гуннива, да еще и такая недовольная? Лу с грустью подумала, что раньше ей очень хотелось дружить с этой светловолосой фурией и она долго верила, что старшая девочка играла с ней на равных.

Оглянувшись по сторонам, Луиза вдруг осознала, что они зашли в ту часть дворца, которая полностью принадлежала принцессе; здесь располагались кабинет, библиотека, будуар и личный зимний сад Ее Высочества. Повсюду царил вкус девятнадцатилетней Агнесс: каждую полочку, каждую рамку и подлокотник украшали замысловатые завитки, позолоченные ракушки и фигурки пухлых купидонов. В остальном дворце преобладал строгий имперский стиль, словно отражение самого Иоганна Линдберга.

Принцесса Агнесс была из тех счастливых созданий, которых при жизни обожествляют и почитают: ей посвящали сонеты и оды, романсы и концерты, ее портреты писали во всех возможных техниках, а женщины копировали ее образ. Весь мир словно хотел запечатлеть совершенство юной принцессы. Она была похожа на своего отца, только в смягченной, женственной версии: грива каштановых волос, уложенных по последней моде в высокую прическу с длинными отдельными локонами, распущенными по плечам, лицо сердечком и глаза серые, как грозовое небо. Фигура ее была склонна к пышности, но там, где необходимо, жестко зашнурована и перетянута. Придирчивый критик мог бы сказать, что Агнесс слегка портит нос с горбинкой, но вряд ли осмелился бы. Луиза любила ее, как любят кумиров все юные создания – искренне и бескорыстно, не видя ни малейших недостатков. Но даже когда они находились в одной комнате, что случалось крайне редко, принцесса была далека от нее, как небесное светило.

Поэтому Луиза была взволнована, когда поняла, что Гуннива ведет ее к будуару принцессы. Лу не могла видеть лица девушки, но была уверена, что губы той недовольно поджаты – став фрейлиной, Гуннива старалась держать Луизу подальше от Агнесс.

Они застали принцессу полулежащей на тахте: прикрыв глаза, она слушала замысловатую пьесу для клавикордов в исполнении второй своей фрейлины, графини Адрианы. По лазурным шелковым обоям комнаты порхали райские птицы всех оттенков огня. Сама принцесса была в простом домашнем платье из кремового атласа с вышитыми по подолу темно-синими васильками и виноградной лозой. Заметив вошедших девушек, она оживилась, приподнялась на округлом локте и жестом подозвала их поближе.

– О, я вижу, ты привела свою юную помощницу? Чудесно, Гуннива! Ты уже объяснила девочке, что от вас требуется?

– Нет, Ваше Высочество. – Фрейлина стушевалась. Видимо, Гуннива так злилась по дороге в будуар, что забыла передать Луизе, что было велено.

– Ничего страшного, я сама объясню. Боги, как же я вам завидую – вас ждет настоящее приключение, а меня нет! Сложно быть наследницей престола, столько условностей, – посетовала принцесса, но глаза ее все равно блестели. – Возможно, тебе это неизвестно, милочка, но в наш город приехала легендарная ярмарка из Олона! Они привезли горы диковинок и чудес! Помню, мы посещали ее с папенькой три года назад… Это было так волшебно и необычно!.. Ох, Дарси, проказник, не мешай мне! – Она бережно, но быстро согнала своего потешного коротколапого песика с тахты; тот возмущенно засопел и пустил слюни на ковер. – О чем это я? Да! Там были огненный фонтан, заводной барабан и фехтовальщики. Будут ли они в этот раз?.. Мне нужно, чтобы вы вдвоем съездили туда и привезли все, что достойно моего внимания. И, разумеется, запомнили и рассказали мне все, что там увидите.

– Но почему же Вы сами не поедете, Ваше Высочество? – Только выпалив свой вопрос, Луиза сообразила, что не надо было этого делать. Вдобавок Гуннива не преминула ткнуть ее пальцем под ребра за такую дерзость.

– Разумеется, ты не понимаешь, милочка, – хохотнула принцесса, изящно прикрыв рот кружевным веером. Похоже, она была в приподнятом настроении, поэтому пустилась в путаные объяснения. – Все дело в политике, глупышка. Отец говорил, что обстановка сейчас напряженная, поэтому мне нельзя выбираться не то что на ярмарку, но даже за территорию дворца. – Она состроила недовольную гримаску. – Это довольно скучно. К тому же олонцы не берут в свои торговые путешествия женщин, поэтому мне также нельзя там появляться – это непристойно для принцессы. А с вас никто не спросит, особенно если об этом не узнают. Строго говоря, вы едете инкогнито, никто не должен знать, что вы туда ездили и что для меня привезли. Я же говорила, это будет приключение! – Принцесса снова залилась звонким переливчатым смехом.

Луиза все еще недоумевала.

– Но я же не фрейлина…

– А разве тебе не приятно выполнить поручение Ее Высочества, глупая ты девчонка? – сквозь зубы прошипела Гуннива.

– О, тут все просто. – Принцесса, казалось, не замечала напряжения между девушками и оставалась совершенно беззаботной. – Одной ехать просто невозможно, нужна помощь с покупками. А отсутствие сразу двух фрейлин за ужином будет слишком подозрительно. Верно, Адриана?

Вторая фрейлина с важностью закивала, не отрываясь от клавикордов.

– Представления начнутся вечером, едва станет темнеть! Так что поторопитесь и отправляйтесь прямо сейчас! Вас ждет карета.

Присев в реверансе, девушки покинули будуар.

Редко доводилось вот так запросто, незапланированно вырваться из дворца, поэтому Луизу радовала каждая мелочь: и посеревшее к вечеру небо, полное мелких тучек, и узкие улицы, зажатые между рядами поросших мхом и плющом домов. Плющ убивал дома, обвивая их снизу доверху, пронизывая и расшатывая камни, но был совершенно неистребим. Со стороны канала доносился сочный запах рыбы и резкий – йода. Гуннива не выносила подобных гадостей; Луиза же напоминала щенка борзой, которого взяли с собой в поездку: нетерпеливо ерзала, высунувшись в окно, и старалась впитать максимум свежих впечатлений.

Королевский дворец находился на самой высокой точке города, куда не добирался дым из фабричных труб, поэтому в погожий день из окон верхних этажей было видно море с уходящими кораблями и пароходами, но не сам порт. Дорога к берегу змеилась вниз по холму. Кучеру было дано указание оторваться от возможной слежки (хотя принцесса, вероятно, заигралась в авантюрный роман), и тот подошел к заданию ответственно. На одном из перекрестков он свернул в сторону трущоб, да так лихо, что девушек подбросило в карете. Изысканная черная шляпка Гуннивы свалилась на пол, а Луиза прикусила язык. Выглянув в окно, она увидела улицы гораздо более грязные, окна, занавешенные драным тряпьем, лица женщин и мужчин, уставших после работы. Ватага чумазых ребятишек с гиканьем бросилась вслед за каретой, которая была слишком нарядной для этих улиц. Мельком Лу увидела загорелого старика в ярком шейном платке, бегло играющего на гармони какую-то народную песню.