Тост - Юзеф Хен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мелецкий обратился к старухе:
– Нам нужен поворот на Грауштадт. Вы его не проходили?
– Там был какой-то поворот, километрах в двух отсюда.
– Садитесь с нами! – крикнул Чесек. – И порядок.
Мелецкий бросил на него гневный взгляд, потом обратился к старухе:
– Вы у них командуете?
– У нас демократия, – ответила женщина.
– У вас нет старшей? – удивился Мелецкий.
– Как-то обходимся. Вот, может быть, она.
Старуха показала на темную блондинку в полосатой куртке.
– Старшая? – спросил ее Мелецкий.
– Вздор, – обрезала она его.
– Что у вас в узелках?
– Хотите конфисковать?
– Может, и конфискуем. Мы охраняем общественное имущество.
– Это не общественное имущество. Так, кое-какие тряпки. Американцы дали.
– Почему вы не сняли лагерную куртку? – допытывался Мелецкий, как следователь. Хенрик вспомнил допрос в замке. Это метод или потребность, вытекающая из характера?
– Могли бы одеться поприличней, – продолжал Мелецкий.
– Чтобы соблазнять романтически настроенных мужчин? Спасибо, хочу немного постоять.
– К сожалению, мы едем в обратном направлении.
– Я заметила. Всего хорошего.
– Но зато в одно знаменитое место, – быстро вмешался Рудловский.
– Пан Рудловский, – грозно сказал Мелецкий. Старуха спросила:
– Чем знаменитое? Костюшко ночевал?
– Нет, любовница Гитлера. И оставила много белья, – сказал Рудловский, подмигивая.
Блондинка повернулась к женщине в полосатой куртке:
– Пани Анна, надо подумать.
– А это далеко? – спросила Анна.
«Я когда-то слышал этот голос, – подумал Хенрик. – Но тогда он не был таким сухим. У него были другие краски и другая температура».
– Пятнадцать километров, – объяснил Мелецкий. Достал свой мандат. – Курортный городок Грауштадт. Жители эвакуированы. А это, видите, магическая бумажка.
Старуха прочитала.
– Бумажка соблазнительная.
– А мы? – обратился Мелецкий к бойкой блондинке. Он снова сжал ее локоть: – Проведем веселый вечер.
Блондинка воскликнула:
– Прекрасно! Вспомним молодые годы.
Потом воцарилось напряженное молчание. Хенрику казалось, что его осматривают и оценивают. Лахудры чертовы!
– Не знаю, годимся ли мы для веселого вечера. Для этого мы слишком грустные, – услышал он голос Анны.
– Зачем грустить! – крикнул Чесек. – Да здравствует свобода!
– Надо себя пересилить, – подхватил Рудловский.
– Надо? – Это она, Анна. – В самом деле?
Хенрика резанула последняя фраза, он посмотрел на Анну. Она, наверно, прочла в его глазах одобрение, потому что по ее лицу проскользнула едва заметная улыбка. Бойкая черная толстуха спросила:
– И надолго?
– Самое большее на две недели, – объяснил Мелецкий. Хенрик спрыгнул с машины.
– Пан доктор! Мелецкий повернулся к нему.
– Как, две недели? – удивился Хенрик. – Мы же должны организовать местную власть.
– Естественно. Но с какой-нибудь машиной баб можно будет отправить назад. Вот только…
Мелецкий отвел Хенрика в сторону.
– Их пять, а нас шесть, – сказал Мелецкий. – Может быть конфликт.
– Не будет, меня не считайте.
– Вы пас?
– Да.
– Почему?
– Ищу принцессу, – сказал Хенрик с улыбкой. – Может быть, попадется.
Женщины стали взбираться на машину.
– Дамы на колени! – крикнул Чесек.
– Пани Анна!
– Спасибо, мне хочется постоять.
– Пани старше!
– Барбара, если вы так любезны. Пожилая села Чесеку на колени.
– Очень приятно, – сказал он, не скрывая своего удивления. – Меня зовут Чесек.
Послышались имена: Хонората, Зося, Янка, Зося, Янка, Хонората. Он не запомнил, кого как звали, слышал, что Рудловский по очереди представляет их.
– А это Хенрик, – услышал он и поклонился.
Янка, Зося, Хонората – какая разница? Он видел только формы, выпуклости – единственное, что у них осталось от его идеала женственности.
– Не хотите таблетку? – спросил Рудловский чернявую. – Против морской болезни.
Машина доехала до развилки и свернула в лес. Она двигалась по тенистому коридору в лучах солнца, пробивающихся сквозь кроны деревьев. И пахло по-настоящему. Не пожаром, не хлоркой и падалью, а лесом, живицей, грибами, мохом, волосами молодой девушки. «Я был прав, – подумал Хенрик, – останусь в лесу». Он стоял, опираясь о крышу кабины, ощущая возле своей руки руку печальной женщины в лагерной куртке. Она задумчиво смотрела вперед, ветер развевал ее короткие волосы, гладил лоб и вздрагивал на ресницах. Она закрыла глаза, словно желая что-то вспомнить, вызвать какую-то картину.
– Пахнет, – сказал Хенрик. Она кивнула, не открывая глаз.
– Вы могли бы жить в лесу? – спросил он.
– Нет. Мне было бы страшно.
4
Грузовик подъехал к брошенной бензоколонке. Дальше дорога отрывалась от деревьев и входила в извилистую каменную улочку, состоящую из нескольких десятков двухэтажных домов. Палисадник перед ближайшим из них зарос сорняками, крапива поднялась высоко и доставала до ставней.
– Заглушить? – спросил Смулка. Шеф, должно быть, сказал «да», потому что мотор замолк и стало тихо. Мелецкий спрыгнул на мостовую, крикнул: «За мной!» Хлопнула дверь. Все стали слезать с машины. Рудловский обхватил чернявую (Зося? Хонората?). Чесек принял на себя седую Барбару. Анна спрыгнула, осмотрелась, несколько раз втянула носом воздух, но не могла угадать запах.
– Это мята, – попробовал помочь ей Хенрик.
– И плесень, – добавила женщина.
– Все? – спросил Мелецкий.
– Все.
– Ну тогда за мной, марш, – повторил он команду.
– Пан начальник, – сказал Смулка, кланяясь перед окошком бензоколонки. – Налей, пан, скорее, высшего сорта…
Он начал качать. Аппарат затрещал. Потом что-то захрипело, раздалось бульканье, как при полоскании горла, и из трубы брызнула струя бензина. Все улыбнулись.
– Спасибо, – сказал Смулка. – Сдачи не надо.
Они шли по улице не спеша, от дома к дому, от витрины к витрине. Витрины были пустые, запыленные, у некоторых опущенные жалюзи, но вывески объясняли, что за ними скрывается.
– «Спортварен», – прочитал Прилизанный. – Я возьму себе костюм! – воскликнул он радостно.
– Вы играете в теннис? – спросила седая. – В свое время, – ответил он небрежно.
– Тогда устроим матч, – предложила Барбара. – Я покажу вам класс.
Рудловский вломился в аптеку.
– Вы знаете, – признался он Хенрику, когда вышел оттуда, – у них прекрасные препараты, я думал, что найду там противозачаточные средства, вечером пригодились бы.
Сначала все разговаривали тихими голосами, словно боясь кого-то разбудить, вдруг Чесек запел по-тирольски, ответа не последовало, никто не возмутился, никто не крикнул: «Мауль хальтен, ферфлюхте швайне!» Тогда Чесек крикнул:
– Гуляй душа! Чего, б…., стесняться!
– Заткни глотку! – крикнул шеф. – Не выражайся при женщинах.
Барбара рассмеялась.
Их голоса звучали свободно между стенами – весь городок наш, что бы здесь сделать – может, поджечь, может, пострелять в цель, такой свободы я еще в жизни не испытывал. Пусть дамы голыми станцуют на улице – ого, кто-то рехнулся. Смулка поднял с мостовой камень.
– Сейчас разобью вон то окно, ей-богу! – крикнул он. Хенрик хотел подойти, но вдруг спохватился. Не спеши, наблюдай и молчи.
Зато к Смулке подлетел доктор.
– Брось! – приказал он.
– Почему?
– Брось камень.
Водитель послушался. Но опять спросил:
– Почему?
– Потому что мы приехали охранять эту местность, а не стекла бить. Понял?
Смулка пожал плечами. Нет, не понял. Он подошел к Хенрику и пожаловался:
– Псих наш доктор. А я все равно какое-нибудь стекло разобью, увидишь. Напьюсь и десять стекол разобью. Вон те, все.
Они вышли к поросшему высокой травой скверу. С шумом взлетела стая голубей и стала кружить над памятником генералу на коне. В глубине стоял трехэтажный дом в стиле модерн с небольшими колоннами-кариатидами и атлантом с голой грудью.
– «Отель Тиволи», – прочитал Чесек. – Дожили. Шеф решил:
– Расквартировываемся здесь.
Дверь дома открыта. Шеф с пистолетом в руке вошел первый. За ним Прилизанный. В холле лежали скатанные красные дорожки. Огляделись: нет, ничего не угрожает. Мраморная лестница, покрытая тонким слоем пыли, вела на антресоли, где в нишах стояли статуи, имитирующие античные скульптуры. В углу холла, возле стеклянной двери в ресторан, стоял горшок с волосатой пальмой.
– Графские апартаменты, – сказала брюнетка. Шеф хлопнул в ладоши.
– Прошу внимания. Прежде чем здесь расположиться, надо обследовать город. – В пустом холле его словам вторило эхо. – Если дамы хотят нам помочь, буду очень признателен, при случае можете поискать себе какие-нибудь тряпки. Разговаривайте громко, чтобы было слышно, кто где находится. Пистолеты на изготовку. Смулка!