Тост - Юзеф Хен

Хенрик устал и проголодался. В заставленном ящиками зале он остановился и пересчитал деньги. На несколько дней хватит. Мрачный тип в зеркале спрятал деньги в карман. На нем были помятые старые брюки. «Привет, братишка! – улыбнулся он сам себе. – У нас нет ничего, но у нас есть свобода. Мы максималисты. Может быть, и так. Самое время предъявлять высшие требования. Человечество! Никто не знает, что это такое, но я знаю, чего я хочу от себя. Да, знаю!» Он приблизился к зеркалу. Уполномоченный сказал, что в его глазах что-то осталось, но что? Человек в зеркале был похож на субъекта, который ищет что-нибудь выпить. Напои жаждущего! Вон как размечтался. Улыбнись, братишка. Субъект в зеркале растянул губы, в уголках рта образовались вертикальные борозды. Улыбка получилась слабая, но вполне симпатичная.

Послышался звук шагов. Хенрик быстро обернулся, словно пойманный на месте преступления. Между ящиками протискивался огромный детина с сытой физиономией. Видимо, любитель поесть, выпить и поспать.

– Ты! – крикнул верзила, приближаясь. – Не беги! Это ты из лагеря?

«У него тоже брюки на ладан дышат, – подумал Хенрик. – Зато пиджак!»

– Откуда это у тебя? – спросил он.

Верзила рассмеялся. В его сытой физиономии образовалась дыра, все передние зубы отсутствовали.

– Котелок варит, – ответил он. – Ну как живется, лучше, чем в лагере, да? Дожили, куриная морда. – И недоверчиво: – Это ты был у уполномоченного?

– Я.

– Отлично. Ты из какого концлагеря?

– Я из Бухенвальда, – ответил Хенрик.

– А я из Освенцима.

– Поздравляю.

– С чем?

– Ни с чем. Ты успел поправиться.

– Уже два месяца, – рассмеялся парень. – Когда вернулся?

– Неделю назад. Или немного больше.

– Может, лучше было остаться там?

– Не уверен.

– Семья? – догадался парень.

– И это, – ответил Хенрик. – Но их нет.

– Я, как пришел, сразу женился, – рассказывал освенцимец. – Дом – полная чаша. Никого не нашел, говоришь?

«Какого лешего ему надо?» Хенрик ответил равнодушным голосом:

– Вместо дома груда щебня. Попробовал разобрать, порвал брюки. Одному ничего не сделать. Да и зачем? Пусть себе лежит.

– Смывайся во Францию.

– Зачем?

– Насладишься жизнью. Разве ты не заслужил? Что тебя здесь держит?

– В общем-то ничего.

– А что будешь делать? – спросил освенцимец.

– Не знаю.

– Подыскиваешь работу?

– Нет.

– Что умеешь?

– Я мог бы работать учителем, но не хочу. Из-за этого мы и схлестнулись с уполномоченным.

– Ты прав! С детьми, за нищенскую плату – это не для нас. Мы должны пожить, черт побери!

«Еще один максималист», – подумал Хенрик.

– Не бойся, со мной не пропадешь, – заверил мордастый. – Бухенвальд не Бухенвальд, одним словом, лагерник – это главное. Чесек, – представился он.

– Хенрик.

– Умеешь водить машину?

– Не успел получить права.

– Но понятие имеешь?

– Как будто.

– Ну так иди. Иди, фраер, не валяй дурака.

– Подожди, – Хенрик сделал глубокий вдох. «Спокойно, не дать себя заговорить». – Куда я должен идти? К. уполномоченному?

– К нему. Там шеф и мои кореши.

– Шеф?

– Пан Мелецкий, доктор. Мы возьмем тебя в свою компанию.

– Что я должен делать?

– Ничего особенного. Шеф тебе объяснит. Надо уметь водить машину.

– Мне нужны брюки, – сказал Хенрик. – Я разорвал их, разбирая развалины.

Чесек начал смеяться:

– Вот лопух! Брюки! У тебя их будет десять, двадцать. Сколько хочешь. Положись на меня. Что они видели в жизни? Эти зеленые юнцы, фраера несчастные, только мы что-то и видели.

«Только мы, – мысленно повторил Хенрик. – Может, правда. Черт его знает».

2

– Вы надумали? – спросил уполномоченный.

Все четверо сидели на хрупком диванчике в стиле рококо. «Который из них шеф?» У стены лежало безногое кресло – не выдержало веса одного из этих верзил. Маленький шатен с прилизанными волосами, наверное самый главный, он очень энергичен, это его выделяет, а верзилы ему подчиняются, потому что они тугодумы.

– Кажется, есть какая-то срочная работа, – сказал Хенрик. Освенцимец поспешно вмешался:

– Пан доктор, это мой кореш, узник из лагеря, не из Освенцима, но свой парень, умеет водить машину.

Диван задвигался, энергичный мужчина с прилизанными волосами продолжал сидеть, зато поднялся верзила лет пятидесяти, с правильными чертами лица и мягкими светлыми волосами, в которых проступала седина. Он стал перед Хенриком и с минуту молча рассматривал его пронизывающим взглядом. Теперь уже не оставалось сомнения, что в этой группе верховодит он. Хенрик спросил:

– Что вы так меня рассматриваете, как будто покупаете?

– Не исключено, – ответил тот спокойно.

– Пан доктор, это мой кореш, – предупредил Чесек. – Лучшего не найдете.

Доктор обратился к уполномоченному:

– Мне нужны люди честные, смелые, готовые на всё.

– На всё? – удивился Хенрик.

– Что бы ни случилось! В моей группе военная дисциплина. Задача может оказаться опасной.

Хенрик спросил: – А брюки дадите?

– Что?

– Я спрашиваю: получу ли я брюки? Мне нужны новые брюки. Эти я истрепал на разборке развалин.

Доктор опять повернулся к уполномоченному:

– Боюсь, товарищ уполномоченный, что мы поедем без этого пана.

Чесек не отступал:

– Ерунда, пан доктор. Это свой парень, мой друг, я за него ручаюсь.

– Я не могу брать с собой людей, думающих только о материальной выгоде, – сказал доктор. – В нашем деле речь идет о большем.

«Еще один болтун», – решил Хенрик и сказал:

– Большего я не хочу.

– Только заработать?

– Только.

– Много? – спросил доктор.

– Сколько удастся.

Мелецкий повернулся к уполномоченному: – Что вы об этом думаете, товарищ?

– Отвечаете вы, пан Мелецкий. Лучшего вы здесь не найдете.

– Благодарю вас. – Хенрик поклонился уполномоченному. Спросил доктора: – Что за работа?

– Сейчас. Документы?

– Нет.

– Ну что-нибудь есть?

– Ничего.

– Свидетели?

– Нет.

– Семья?

– Погибла.

– Вам можно верить? – спросил с иронией доктор.

– По-моему, да.

– Почему?

– Я даю вам честное слово.

– Ах да, честное слово!

Доктор повернулся к уполномоченному. Уполномоченный ответил выразительным жестом: брать.

Хенрик придвинул к себе позолоченное креслице.

– Что придется делать? – спросил он.

Уполномоченный достал из полевой сумки карту и разложил ее на столике. Хенрик наклонился над ней. Трое мужчин с диванчика поднялись и встали за его плечами.

– Грауштадт, – показал уполномоченный точку на карте. – По-нашему Сивово.

– Не слыхал, – сказал Хенрик.

– Ваше счастье. Телефонная связь прервана. Небольшой курортный городок среди лесов. – Провел карандашом по карте. – Туда, в сторону от автострады. У нас есть сведения, что немецкое население эвакуировано отступающими гитлеровцами. Возможно, что там руины. Вы оперативная группа, в задачу которой входит спасение всего, что удастся спасти. Если условия окажутся сносными, мы двинем туда переселенцев со станции. Доктор Мелецкий, как специалист, восстановит санаторий, а потом организует местную власть по своему усмотрению. Дело срочное. К нам присылают раненых на поправку.

Уполномоченный сложил карту.

– Доктор Мелецкий получил от меня пачку подписанных бланков с назначениями. Остальные получают права заместителей на тот случай, если с доктором что-нибудь случиться. Опасность не исключена. Возможно, что в Грауштадте, а с момента вашего приезда – в Сивове, действует какая-нибудь немецкая организация. В лесах могут быть вервольфы. Вы умеете стрелять?

– Надо думать, – ответил Хенрик.

– Пробовали?

– Я выполнял в подпольной организации все, что мне приказывали.

Прилизанный спросил:

– У вас провалы были?

– Нет.

– Вас посадили ни за что? За что вас загребли?

– Я попался во время обычной облавы.

Уполномоченный выдвинул из инкрустированного секретера ящик и достал пистолет с запасным магазином.

– Это для вас, – сказал он, вручая оружие Хенрику. – Разрешение выпишет пан Мелецкий.

Хенрик взвесил пистолет на ладони. «Вальтер». «У меня когда-то был такой. Эти амурчики на потолке, сразу хочется отбить им кончики носов. Уполномоченный следит за мной, думает, что я начну в них палить». Хенрик спрятал пистолет в карман. Уполномоченный продолжал:

– Надеюсь, применять его вам не придется.

– Надеюсь.

– Мне кажется, что вы любите играть с пистолетом?

– Нет, не люблю. А как насчет аванса?

– Все устроит доктор Мелецкий. Он вас принимает, он вас увольняет, ему вы подчиняетесь дисциплинарно.

«Шеф», – вспомнил Хенрик.

– Выступаете завтра на рассвете, – сказал уполномоченный. – В течение суток жду сообщения, в порядке ли санаторное оборудование и могу ли я двинуть переселенцев со станции.