Эпоха харафишей - Нагиб Махфуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чего хотел этот человек?
— Моё мнение состоит в том, мастер, что вам следует развестись с госпожой Санией.
Веки его задрожали, руки затряслись. Саид же заявил:
— Это мой вам совет как старого друга…
Сулейман пробормотал:
— Зачем?
Шейх лишь произнёс в ответ:
— Больше я не добавлю ни слова…
29Его реакция не была более столь выразительной. Боль его стала какой-то абстрактной. Когда он смеялся, то не чувствовал радости, а когда плакал — не испытывал печали. Но развод необходим. Ему предстоит пройти этот путь до конца — до тупика.
Из кафе он отправился в дом, который арендовал для Фатхийи сразу после того серьёзного переворота в его жизни. Он вызвал официального представителя властей и развёлся с госпожой Санией. Бикр встревожился и заявил ему:
— Так не должно было случиться…
Отец сказал:
— Теперь ты должен заботиться о своей матери, Бикр!
Бикр закричал:
— Следует вырвать языки сплетников!
Они разошлись почти как враги. Сулейман стал тратить то, что накопил, говоря:
— Да сделает Аллах так, чтобы смерть моя пришла до того, как руки мои дотянутся до Бикра…
30В течение всего этого времени торговые и финансовые дела Бикра шли в гору. У него появились дети от Ридваны: Ридван, Сафийя и Самаха. Развод матери потряс его, а до ушей его дошли болезненные слухи, так что ему пришлось поговорить с ней о её поведении и обо всём происходящем вокруг этого. Санийя разозлилась и послала проклятия всему переулку, заклеймив его позором, продолжая творить всё, что хотела, без всякой удержи и запретов.
Ко всему этому Бикр забеспокоился о своей супружеской жизни. Он никогда не чувствовал, что обладает Ридваной, хотя и не переставал самоотверженно любить её. Она же не была ни послушной, ни понимающей его, ни внемлющей ему. В ней сидел гнев, неизвестно откуда взявшийся и со временем только усилившийся. Она получала всё, что хотела, но не была в ответ ни благодарной, ни счастливой. Мир делался невыносимым для него, если она была черства или враждебна с ним. Он становился безумным, если в голову ему приходила мысль о том, что её любовь к нему неподобающе слаба. Чего ещё ей не хватает? Чего она хочет? Разве он — не идеальный муж? Он сторонился всего того, что вызывало у неё гнев, однако её могло спровоцировать что-то совсем неожиданное. Их совместная жизнь, казалось, не оставляла никакого воздействия на неё, как и то, что у них были дети. Он словно носил в себе некую гнойную рану, портившую ему весь вкус от жизни.
31— Ридвана, ты способна превратить этот дом в гнездо счастья…
Она загадочно ответила:
— Разве он им не является?
— Но ты пренебрегаешь моей любовью, Ридвана…
Она лишь досадливо заявила:
— Ты думаешь лишь о собственных удовольствиях, забывая о том, что я — мать троих детей…
— Мне недостаёт тепла в награду за мою огромную любовь, — сказал он с сожалением.
Она засмеялась и вяло сказала:
— Ты жадный. Я и так делаю всё, что в моих силах…
Страдания и несчастья его пополнил разрыв прежде хороших отношений между его женой и матерью. С исчезновением Хидра Санийя изменилась, а Ридвана быстро ответила на это не самым лучшим, а скорее худшим образом. Обе питали неприязнь друг к другу и однажды сильно поссорились, так что Санийя резким, обвиняющим тоном сказала невестке:
— Сердце подсказывает мне, что Хидр ни в чём неповинен.
Ридвана ещё более яростно заявила ей в ответ:
— Вам лучше позаботиться о собственной репутации!
Санийя рассвирепела и швырнула в неё небольшой подсвечник, но промахнулась. А когда Бикр вернулся домой, то застал Ридвану кипящей от ненависти и гнева. Он направился к матери, чтобы упрекнуть её, но та сказала:
— Мой совет тебе как матери — разведись с ней.
Бикр был ошеломлён, а она язвительно продолжала:
— Она — злой бич, на который обрекли и твоего брата, и отца, и мать…
А затем уже более резким, визжащим голосом:
— Сам Иблис не мог сотворить такого, что сделала она, и даже ты сам, потомок великого Ан-Наджи, платишь отчисления оборванцам, которые служили ещё твоему отцу и деду…
Бикр сказал сам себе:
— Это и впрямь проклятие, нависшее над всеми нами…
Колесо дней крутилось без остановки, как и прежде. Старик Ас-Самари, отец Санийи, умер, и она получила от него в наследство неплохой капитал. Часть его выпросил себе Бикр, дабы увеличить собственный капитал, и она не стала ему препятствовать. Он пошёл по не знающему границ пути обогащения. От своих забот он избавлялся тем, что погружался в работу, влезая как в успешные авантюры, так и в рискованные спекуляции, пока жажда наживы не овладела им настолько, что подошла к грани безумия. Он копил деньги, словно строил крепость для защиты от смерти, скорби и своего потерянного рая. Он бросался в бой из затопленного укрытия посреди всех печалей и забот, бросая вызов боли и неизвестности. Бикр не отличался ни щедростью, ни жадностью. Вне родных стен он не тратил ни гроша, если тот не приносил ему прибыли, но дома он был словно море изобилия: преподносил в дар Ридване столько драгоценностей, что по весу они были равны её собственному, обновил мебель и обстановку в доме, приобрёл разные диковинки, отчего дом стал похож на музей. С тоской, что грызла его сердце, он говорил:
— О если бы можно было купить счастье за деньги!
32Наступил день, когда Ридван Аш-Шубакши — отец Ридваны — был объявлен банкротом. Человеком он был расточительным, страстно увлекавшимся развлечениями, песнями, ночами, полными забав, потерял чувство умеренности в делах и скатился. Бикру выпал шанс доказать супруге-бунтовщице свою любовь и щедрость. Поэтому когда дом Аш-Шубакши был выставлен на продажу через аукцион, он приобрёл его за просто неприличную сумму, чтобы помочь тестю выплатить долги. Он устроил к себе в магазин Ибрахима Аш-Шубакши, младшего брата Ридваны, и сделал его своим