Подарок к рождеству - Вайолетт Лайонз

 — А почему бы и нет?

 Потому что я люблю тебя, неужели ты это­го не чувствуешь, в отчаянии думала она. Но из-за того, что он смотрел на нее исподлобья, как разозленный волк, она не смогла произнес­ти эти слова признания вслух и лишь сказала:

 — Потому что ты мне не безразличен.

 — Не безразличен? — Его черные брови рез­ко сдвинулись, голубые глаза сверкнули. — О да, не безразличен. Допустим. Был небезразли­чен. Но только на то время, пока тебе это было выгодно, пока ты пользовалась мной в свое удо­вольствие. Когда же у меня в очередной раз стряслось что-то — тебя и след простыл. Ищи ветра в поле.

 — Нет! Я просто ничего не знала!

 Как он мог обвинять ее в бегстве? Разве не он сам вынудил ее покинуть его? Этот дикий выпад против нее из-за какой-то коробки...

 — Нет?

 Вдруг он сделал резкое движение в ее сто­рону, Абигейл отпрянула в испуге, ее сумка вылетела из рук и шлепнулась на пол. При уда­ре о твердую поверхность застежки сумки рас­крылись, и почти все ее содержимое вывали­лось на ковер. Абигейл вскрикнула, быстро опу­стилась на колени и стала торопливо собирать рассыпавшиеся предметы.

 — Я помогу тебе, — сказал Ник и тотчас присоединился к ней, присев рядом на кор­точки.

 Неожиданно оба увидели белый конверт — и их руки одновременно потянулись к нему. Но мужские пальцы оказались проворнее.

 — Отдай мне этот конверт! — попросила Абигейл, чуть ли не паническим голосом.

 И тут же поняла, что допустила ошибку. Ее мгновенная реакция, встревоженный тон и мелькнувшее беспокойство в глазах, сразу при­влекли его внимание. Ему стало ясно, что в руках у него оказались какие-то важные бумаги. Сердце Абигейл сжалось, когда она увиде­ла, как он нахмурился, перевернул конверт и прочел адрес. Его адрес.

 — Что это?

 — Поздравительная открытка ко дню рожде­ния. — Теперь уже не было смысла утаивать факт, открывшийся сам по себе. — Я... С днем рождения, Ник. Ведь он у тебя сегодня.

На миг что-то изменилось в его лице — оно осталось жестоким, грубым и в то же время стало таким открытым, таким беззащитным, что ей мучительно захотелось прикоснуться к нему...

 — Но ты не отправила ее.

 — Я подумала, что, возможно, было бы луч­ше не...

 — Не отправлять ее? — Он смотрел на свою фамилию на конверте, не решаясь поднять глаза на Абигейл. — Но почему ты вообще решила написать мне?

 Неожиданно Ник встал, протянул ей руку и помог тоже подняться с ковра. Вопрос, кото­рый она вслед за этим услышала, прозвучал довольно резко, в лоб и не имел никакого от­ношения к мелкому инциденту с сумочкой:

 — Абигейл, у тебя все в порядке?

 — Да, конечно. А что?

 — Поверь, как правило, я не совершаю бе­зответственных шагов. Но в тот первый раз, ког­да мы...

 И тут ее осенило. Спрашивая, все ли у нее было«в порядке», он имел в виду ее физиоло­гическое состояние. В те дни, в коттедже, когда их отношения приближались к критической черте, он всегда настаивал на использовании противозачаточных средств. Но когда они эту черту перешли в первый раз, их взаимное же­лание, страсть, взаимное притяжение друг к другу оказались настолько сильными и всепог­лощающими, что оба, напрочь, забыли о каком-то там предохранении.

 — Не волнуйся, я не беременна. Ты это хо­тел узнать?

 Разумеется, он хотел все сохранить в тайне. Никаких отголосков или последствий, никакой утечки информации, которую злые языки мог­ли бы донести до скандальных борзописцев.

 — Ты разговаривала с Брайаном?

 — Да.

 — И сказала, что не сможешь выйти за него замуж? — Она молча кивнула, и он задал следующий вопрос: — Разговор был... очень тяже­лым?

 — Очень. — Его сочувствующий тон оказал­ся для нее настолько неожиданным, что ей ни­чего не оставалось, как отвечать начистоту. — Если хочешь знать, я не получила от этого раз­говора никакого удовольствия. С другой сторо­ны, я знала, что никогда не принесла бы ему счастья, так что у меня не было другого выхода.

 — А как насчет своего счастья?

 — С Брайаном я никогда не была бы счаст­лива.

 Как она могла бы быть счастлива с кем-то еще, если единственный мужчина, которого она любила, единственный человек, который мог бы сделать ее счастливой на всю жизнь, стоял сейчас рядом с ней? Разве нужен был ей кто-то другой?

 Абигейл заметила, что на лицо Ника опять стала ложиться та же мрачная тень угрюмых раздумий, которая не покидала его в течение не­скольких минут, пока они поднимались в лифте на его этаж. Внезапно он опять спросил ее:

 — И ты уверена, что не залетела?

 — Абсолютно! Нет никаких причин или по­водов, чтобы ты дергался. Живи спокойно.

 Она сама едва верила своим словам. Неуже­ли прошло всего несколько недель с той поры, когда причины или поводы для подобного вол­нения могли быть? Когда она действительно могла забеременеть. Ей казалось сейчас, что пос­ле тех двух или трех безумно счастливых дней и ночей, проведенных с Ником в его простень­ком коттедже, миновала целая вечность.

 — Жаль, — пробормотал он.

 Или ей просто показалось, что Ник произ­нес это слово?

 — Что ты сказал?

 — Я сказал, жаль, что ты не забеременела.

 Его ответ прозвучал теперь настолько чет­ко, что всякое недопонимание на этот раз, было, исключено полностью.

 — Но почему?

 Мужские губы тронула легкая, едва примет­ная улыбка, которая тут же исчезла, и он ска­зал:

 — Потому что, если бы ты оказалась в поло­жении, у меня появился бы предлог убедить тебя стать моей женой.

 — Стать твоей женой? Ник, у тебя все в по­рядке с логикой? Что ты имеешь в виду?..

 Он опять улыбнулся. Теперь его улыбка стала шире, заметнее, но в ней обозначились сардонические черточки, которых не было рань­ше. А мгновение спустя, Абигейл услышала сло­ва, которые явились бальзамом для ее изму­ченной души:

 — Я имею в виду то, что обычно имеет в виду всякий мужчина, когда хочет, чтобы жен­щина вышла за него замуж. А это означает, что он любит эту женщину больше, чем саму жизнь, и хочет оставаться с ней и только с ней, до конца своих дней.

 — Но ты же не веришь в такую любовь.

 — Не верил.

 Неожиданно с него, как рукой, сняло вся­кую агрессивность, и на смену ей пришли пол­ная открытость, уязвимость и беззащитность. Абигейл никогда еще не видела его таким. Он продолжал удерживать ее руку, и его пальцы нежно и, в то же время, крепко сжимали тонкое женское запястье.

 — Раньше я думал, что любить одну и толь­ко одну женщину до конца жизни — это чис­той воды фантазия, миф, — сказал Ник. — Но потом в моей жизни появилась ты — и все пе­ревернула в ней вверх дном. Я больше ни о ком и ни о чем не мог думать, кроме как о тебе.