Великий Ганди. Праведник власти - Александр Владимирский

На следующем этапе предполагалось отказаться от уплаты налогов. Невозможность неповиновения налоговому законодательству на ранних стадиях движения Ганди объяснял неготовностью масс. «Я утверждаю, — говорил Ганди в декабре 1920 года, — что народные массы не готовы к прекращению уплаты налогов. Они еще недостаточно себя контролируют и могут склониться к насилию. Если бы я мог быть уверенным в ненасилии с их стороны, я сегодня же попросил бы их прекратить выплаты и не тратил бы время на что-то другое».

Ганди считал, что истинный приверженец сатьяграхи должен быть если не идеальным человеком, то по крайней мере должен стремиться приближаться к идеалу.

Дать обет, согласно Ганди, — это признак силы, а не слабости. Обет требует любой ценой делать то, что должно быть сделано. Говорящий, что он сделал бы что-либо «насколько возможно», — обнаруживает свою слабость. Делать «насколько возможно» означает поддаться первому искушению облегчить свою задачу.

Первые четыре обета сатьяграхи: истина, ненасилие или любовь, целомудрие, отказ от собственности.

Кроме того, приверженцам сатьяграхи рекомендовалось проявлять мужество, храбрость, умеренность (в том числе в еде) и не воровать.

Ганди также проповедовал необходимость трудиться, равноправие религий, нормальное отношение к «неприкасаемым» (представителям самой низшей касты) и необходимость самодисциплины.

Ганди утверждал: «Нельзя ограничиваться положением „насколько это возможно“, когда речь идет о неприкасаемости. Если неприкасаемость должна быть изгнана, она должна быть изгнана полностью и из храма, и из всех других сфер жизни». Он добивался прекращения дискриминации «неприкасаемых» с помощью законов и доказывал, что институт неприкасаемости противоречит индусскому принципу единобытия. Ганди был убежден, что изначально всем людям, независимо от их расовой, кастовой, этнической и религиозно-общинной принадлежности, присуща врожденная божественная природа. Мыслитель стал называть «неприкасаемых» хариджанами (детьми божьими).

Ганди собственным примером боролся с дискриминацией «неприкасаемых»: он допускал хариджанов в свой ашрам (обитель), разделял с ними трапезу, ездил в вагонах третьего класса, объявлял в защиту их прав голодовки. Но он не признавал каких-либо особых прав и привилегий хариджан в общественной жизни, призванных компенсировать их прежнее угнетенное положение. Ганди отрицал необходимости бороться за резервацию квот для «неприкасаемых» в учреждениях, учебных заведениях и законодательных органах. Он был против любого обособления «неприкасаемых» в обществе.

Широкую огласку получили глубокие разногласия между Ганди и лидером «неприкасаемых» доктором Амбедкаром по поводу предоставления последним полного равноправия с представителями других каст. Ганди очень уважал своего оппонента, но считал, что радикальные взгляды Амбедкара приведут к расколу индийского общества. Голодовка, которую объявил Ганди в 1932 году, заставила Амбедкара пойти на уступки, но они так и не смогли объединиться.

По инициативе Ганди индийцы бойкотировали британские товары и учреждения и демонстративно нарушали ряд законов. Были созданы организации «Чарка Сангх» и «Хариджан Севак Сангх». Но коренного изменения положения «неприкасаемых» Ганди не смог и тяжело переживал это. Но то, что первая Конституция Индии официально запретила дискриминацию «неприкасаемых», было огромной заслугой Ганди.

Ганди утверждал: «Служение без радости не помогает ни тому, кто служит, ни тому, кому служат. Но все другие удовольствия и обладание чем бы то ни было превращаются в ничто в сравнении со служением, ставшим радостью».

В 1921 году Ганди возглавил Индийский национальный конгресс, который покинул в 1934 году. Принцип ненасилия был принят конгрессом применительно к борьбе за свободу Индии. Но ИНК не распространял его на случай обороны от внешней агрессии.

За возбуждение недовольства в индийской армии братья Али в 1921 году были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Ганди встречался с вице-королем Редингом, занявшим этот пост в апреле, и безуспешно пытался добиться их освобождения. Конгресс наделил Ганди чрезвычайными полномочиями в партии, а народ признал его своим вождем.

После знакомства с Ганди вице-король писал сыну: «В его внешности не было ничего такого, что хоть чем-нибудь могло поразить. Он пришел в дхоти и шапочке, связанной на ручном домашнем станке, босой, с голыми ногами, и мое первое впечатление от встречи с ним, когда его ввели в помещение, было таким, что ничто не могло привлечь моего внимания к нему, и встреть я его на улице, я прошел бы мимо не оглянувшись. Другое дело, когда он говорит. Он прямолинеен, выражает свои мысли на отличном английском, тщательно взвешивая слова.

Нет никаких сомнений: он искренен во всем, о чем говорит; осторожен при обсуждении политических вопросов… Почти на грани фанатизма верит в то, что ненасилие и любовь приведут Индию к независимости и дадут возможность ей противостоять британскому правительству. Его религиозные и моральные взгляды вызывают восхищение… хотя, признаться, мне трудно понять, как их можно практически применить в политике».

Вместе с другими руководителями ИНК — индусами и мусульманами — Ганди опубликовал манифест с требованием предоставить всем жителям Индии право на свободу слова, собраний, митингов. В манифесте утверждалось, что Англия привела Индию к нравственному и экономическому упадку, к политическому рабству; долг индийцев — отказаться служить империи.

Рабочий комитет ИНК в Бомбее 5 октября 1921 года принял воззвание о том, что действия любого индийца, пытающегося поступить на правительственную службу или остаться на ней, необходимо рассматривать как противоречащие достоинству и интересам нации.

Тогда же рабочий комитет разработал некоторые принципы внешней политики конгресса, месяц спустя отраженные в резолюции Всеиндийского комитета конгресса. Там отмечалось, что народ Индии не имеет никаких враждебных замыслов против соседних государств. Резолюция содержала призыв ко всем странам проявить добрую волю в отношении индийского народа, не предпринимать ничего, что шло бы вразрез с его интересами, и воздерживаться от заключения договоров с Британской империей. Одновременно конгресс заверял, что после получения Индией независимости ее внешняя политика будет основываться на уважении законных прав и интересов всех стран.

В конце 1921 года Национальный конгресс принял решение бойкотировать все торжества, связанные с предстоящим визитом в Индию наследника британской короны принца Уэльского. В ответ правительство объявило вне закона организацию волонтеров конгресса.