Ночная сказка - Джон Хоул

Но Господи, она так любила покупать вещи! Словно ее заколдовали, превратив в жадного покупателя. Это было как наркотик. Это было божественно — иметь деньги, поигрывать ими, а потом отдавать их в руки хорошенькой девушке за прилавком. И Гарриет нуждалась в том, чтобы ласкать в ладонях пластиковую карточку. Она на все готова была пойти, лишь бы вернуть себе возможность общения с банком. И ей было наплевать на то, что она займется непристойным делом. Забавно, но все это пришло в голову ей — девушке из такой скромной, строгой семьи. Она и ее брат… Неужели у них до такой степени отсутствовало чувство защищенности, что они готовы были так опуститься? Не месть ли это за святую простоту их мамочки и папочки? Впрочем, возможно, они просто попали в сверкающий водоворот большого города, который поглотил их. Гарриет молила Господа о том, чтобы не опуститься и не исчезнуть, как ее брат Джулиан. Бедняга…

Соревнования завершились, а она стояла, глядя на опустевший бассейн и слушая, как кричат и веселятся вокруг дети. Питер болтал с Тимоти, который давно должен был быть в постели. Уж сколько раз задавала она себе вопрос, что Питер на самом деле думает обо всем этом. Этим вечером она вдруг впервые подумала о том, что она, Гарриет, ни разу не спросила себя, какими будут ее отношения с Питером. Какое место он займет в ее сценарии? В прошлую субботу она просто использовала его. А он оказался счастлив оттого, что его хоть кто-то использует. Сейчас ей стало казаться, что их отношения уже никогда не буду прежними. Впрочем, в течение последних десяти лет он беспардонно использовал ее. Так что нечего переживать.

Пошли дни моей жизни сутенера. Вообще-то, честно говоря, рассказывать мне особенно не о чем. Может, и слава Богу? Не слишком-то многие кинулись звонить нам по объявлению в «Вотс он». Нам принесли карточки Гарриет — вид у них был до того затрапезный, что их можно было принять за чеки из магазина.

Еще нам надо было найти какое-то помещение для моей Гарриет. Саймон Бейнз, сын местного флориста, — отличный архитектор, который временами подрабатывает, создавая проекты новых домов. К примеру, он работал над кухней Марианны. До прошлого года его маленькая контора располагалась в доме на Флиткрофт-Мьюз — в стороне от Чаринг-Кросс-Роуд. А весь дом принадлежит некоему Джорджу Липкомбу. Это целый лабиринт, в котором угнездились десятки офисов. Мы сняли там самую маленькую, сырую комнатенку в подвале. Мне пришлось объяснить, что компания «Т&Т сервисез» занимается своеобразным бизнесом, поэтому работает в непривычные часы. Кажется, Джорджа мое объяснение устроило. Я привез туда вешалки для одежды, туалетный столик, раскладушку и сумку со спальным мешком. Контракт с Джорджем мы подписали на месяц, так что в случае необходимости сможем быстренько уехать из его дома.

«Моторола» в подвалах не работает, поэтому мне пришлось протянуть туда телефонный провод. Телефон там необходим для того, чтобы создать хоть какую-то иллюзию бизнеса; впрочем, думаю, Джордж и так догадается, чем это Гарри занимается в неурочные часы. Правда, после того как мы договорились с ним о ренте, у меня сложилось впечатление, что его не слишком волнует, как его жильцы проводят время. К тому же в этой комнатенке Гарриет будет только одеваться и спать.

Итак, с организацией дела покончено. Меня чуть подташнивает, я боюсь и в то же время сгораю от любопытства. Мне не верится, что вложенные деньги вернутся. Вложенные Гарри деньги.

Но ничего не произошло. Почти ничего. Г. сказала, что был лишь один звонок, когда она бегала по парку, — кто-то (ведь это мог быть потенциальный клиент) ошибся номером. Пару раз кто-то звонил и дышал в трубку — значит, читают все-таки люди «Вотс он»! Мы оба напряжены до предела, избегаем смотреть друг другу в глаза и едва сдерживаемся, чтобы не кричать на детей чаще, чем обычно. И на собаку. Впрочем, на собаку у нас всегда кто-нибудь кричит. Такой вот у нас дом.

В результате вчера я не выдержал. Торговля мясом, вот как это называется. Я сделал это, даже не подумав о том, что делаю. Просто сделал, и все. Сел и сделал. Не позволив себе даже задуматься о содеянном. Я удивлен. Да, это я разослал эти ужасные письма. Ее визитки с анонимными записочками были посланы двадцати адресатам в Европе, Лондоне и английских графствах. Л в записочках я, как мог, расписал прелести мисс Ивановой, которая может «устроить вам незабываемый вечер». До сих пор не могу поверить в то, что я сделал это. Будто все это происходит не со мной. Подумать только, я устроил настоящую рекламную кампанию, в которой беспардонно расхваливаю сексуальные способности собственной жены! И как я себя при этом чувствую? Да никак! Сделал то, что захотел, ни о чем не думая. Вообще-то я нахожусь в состоянии депрессии. И вместе с тем я необычайно возбужден. Сижу и не знаю, что будет дальше. И еще я напуган. Г. я продолжаю говорить, что ничего так и не произойдет. Не выйдет же Гарриет на улицу, как дешевая проститутка! Так какого же черта я лезу со своими записками? Ну что я за человек! Беспринципный, низкий, слабый! А ведь это неплохой выход! Если человек сам признается в своей беспринципности, низости и слабости, то может спокойненько жить дальше со всеми этими недостатками. А некоторые обманывают сами себя, чтобы вызвать жалость окружающих, разве не так? И тогда уж вам приходится уличать их в недостатках, и вам становится плохо от этого.

Мне пришло в голову, что я не помню, когда принял решение сделать это. Кажется, я как-то пошутил, что такое возможно, а потом вроде как-то это уже стало свершившимся фактом. Просто я запамятовал, когда у меня в голове щелкнуло и я решил, что надо браться за дело. Скорее всего, это Г. приняла решение, а я просто был исполнителем ее воли. Кажется, я стал полным моральным банкротом. А может, не только я, а мы оба. Во всяком случае, мы оба опять стали финансовыми банкротами — теперь, когда провернули всю эту огромную работу.

Хотя… Все довольно просто — мы много лет благоденствовали, а потом не вынесли и нескольких месяцев голода. А ведь некоторые люди удерживаются на плаву и в худших передрягах. Но почему же не мы? Неужто мы так привыкли к сытой жизни? Мы же просто в ужасе при одной мысли о том, что станем бедняками. А бедные люди, между прочим, гораздо лучше богатых. И у них гораздо больше жизненного опыта.

Я сказал, что пойду с нею на станцию. У нее был решительный вид — бледное лицо не выдавало ее мыслей, губы упрямо сжаты. Точно такое же выражение бывает у Джонти, когда он подходит к бассейну, чтобы участвовать в очередном заплыве. Гарриет настояла на том, чтобы самой нести на плече свои вещи — она просто напичкана всевозможными предрассудками. У меня было такое чувство, будто она пошла сдавать экзамен, к которому мы готовились вместе. Вообще-то я человек говорливый, но тут мне и в голову не приходило, что сказать. Ничего! Будь ситуация иной, я бы наверняка нашел слова ободрить ее, а тут… Представьте себе — муж благословляет жену на то, чтобы она повыгоднее продала свое тело. Я чувствовал себя полным идиотом. А вокруг нас жизнь шла своим чередом. И только вы знаете мой ужасный секрет. Вдруг начинаешь осознавать, что мир вокруг тебя чертовски невинен, простодушен и беззаботен. Такой вечер досточтимый доктор Элесдер Макджи назвал бы «таким ласковым и нежным». Удивительный, струящийся английский воздух… Люди играют в теннис, идут с работы, обнимают своих невест и едят итальянское мороженое. Над влажными прилавками, где еще недавно торговали рыбой, кружат мухи, дети носятся взад-вперед на своих скейт-бордах, рискуя разбиться или снести прилавок цветочницы. Все как обычно, все буднично, но в этой банальности и заключается сила.