Могуто-камень - Эмма Роса

Все ждали его. А он застыл, глаза закатились и таращились бельмами.

— Этого ещё не хватало! — с досадой сказала бабушка, глянув на часы.

Глаза профессора вернулись, полыхнули и он спешно вылил себе остатки варева. Получилось с полбокала. Потом накрутил цепочку с карманными часами себе на запястье, щёлкнул зубами, стрельнул плетью языка в бабушку и виноватым баском произнёс:

— Вспомнил кое-что! Нет времени рассказывать! С ними пойду!

Бабушка окинула его скептическим взглядом:

— Аккуратней. Не светись особо. В таком-то виде…

— Ну! Понеслись! — кивнул профессор и поднял бокал.

Чокнулись, выпили.

Клара смирилась. Кривясь от отвращения, пила маленькими глотками горячее, пахнувшее зелеными клопами варево. В конце концов, Гоша с ней. Кажется, у них с профессором всё решено и продумано. И слесарь тоже. От него исходила такая могучая сила, что Клара в её ореоле чувствовала себя уверенней. И бабушка в курсе и даже одобряет затею. А, значит, ничего страшного и опасного быть не должно.

Её замутило. В глазах потемнело, в ушах зашумело. Кухня замельтешила, закрутилась с космической скоростью. Затошнило. Мысли Клары полетели вместе с кружащимся потоком. Она попыталась зацепить хоть одну, и вскоре ей это удалось. «Главное!» — сказал профессор. «Помните!» — сказал он.

А что помнить? Что главное?!

Клара силилась выудить из омута, что же главное, и не могла. Но чувствовала, что это нить, та самая, за которую надо держаться. И она протянула руки и как следует ухватилась за неё.

«Главное!.. Помните!..»

Клара плавала в разноцветном мареве, где то и дело взрывались петарды и шутихи. Ее беспорядочно носило из стороны в сторону, как осенний лист, и нить, за которую она цеплялась, она давно потеряла. Она искала ее, размахивая руками и бросая обрывки заклинаний, которые ломтями возникали в голове, и тут же замещались новыми.

Наконец, почудилась невероятная картина: ночной сумасшедший город, летящий огнями навстречу. Но, боже мой!

Кларе нестерпимо захотелось рассмотреть ускользающие образы: огни витрин таят где-то позади, длинные черные волосы — длинные волосы у Гоши?! — раздуваемые потоком воздуха, таким плотным, что перехватывает дыхание, будто она несётся вперёд на немыслимой скорости, щекочут её, Клару, по лицу, и она видит только ее затылок. И руки, оголённые до плеч, сильные и крепкие руки Гоши, которые держат руль опасного механического чудовища, что своим рокотом перекрывает шум стремительных улиц. Это, несомненно, Гоша! Это её духи́, горьковато-резкие, её плечи впереди, хоть на них и нет привычного балахона одежд, хоть и облегает неожиданно стройную фигуру немыслимое платье с открытой спиной.

Вдруг из подворотни выскочил и побежал наперерез какой-то человек.

Гоша резко затормозила и перекричала рёв мотора:

— Куда тебя несёт, придурок!

Клара взвизгнула и вцепилась в неё. И в следующий миг обнаружила себя сидящей за спиной подруги и обхватившей её руками. Живой!

— А! Вот и ты! — услышала она весёлый голос Гоши. — Все в сборе!

Клара хотела сказать, чтобы Гоша остановила эту чудовищную езду, но не могла. Её сотрясало от вибрации мотора. Встречный ветер свистел в ушах и хлестал по лицу мощными потоками — страшно открыть рот. Маленькие мушки больно вонзались в кожу лица, норовили попасть в глаза. Клара сощурилась и отвернулась, спряталась за Гошу.

Справа неслась коляска, подпрыгивала на асфальтовых трещинах и громыхала, как пустое ведро. Иннокентий, обхватив ручищами профессора, пучил глаза. Его коротко-стриженные волосы немного отросли и стояли дыбом. Он так плотно сжимал челюсти, что Клара разглядела гуляющие от напряжения желваки.

У профессора лицо обрело человеческий вид — тонкие губы кривились в оскале. Глаза навыкате, напряжённо всматривались в летящий навстречу город. Он придерживал одной рукой шляпу, второй… а вторая осталась в саркофаге — вспомнила Клара. Вместо неё развевался рукав пиджака на встречном ветре. И вообще, профессор выглядел денди. И если бы не было так страшно, Клара подивилась бы такой метаморфозе. А пока… Она повернула голову влево.

Их обгоняли автомобили, отражающие глянцем искры города, обдавали зловонием бензина, запах которого Клара нюхала лишь однажды на уроках истории — куда это их занесло? Сердце трепыхалось и вибрировало. Она могла лишь судорожно сжимать ногами седло, на котором сидела верхом, а руками уверенную скалу Гошу.

Рядом с ними, шурша шинами, поравнялась чёрная машина, такая длинная, что Клара не смогла увидеть её всю сразу. Окно опустилось и из темноты оконного проёма показалось молодое небритое лицо, на губах кривая ухмылка, на глазах зеркальные очки.

— Эй, девочки! Поехали с нами!

«Девочки?!» — задохнулась Клара.

— Куда ехать, роднуля? — услышала она звонкий голос подруги и не поверила своим ушам. «Роднуля?!»

— В Хмельную чайку!

— Давай вперёд! Мы за тобой! — Гоша махнула правой рукой, отчего железного коня мотнуло влево, и они едва не выехали под колёса встречки. Люлька оторвалась колесами от земли, лицо слесаря застыло стоп-кадром в ужасе. Гоша вырулила в свою полосу, наклоняясь в унисон махине. Сигнал клаксона оглушил и унёсся вдаль. Длинный автомобиль набрал скорость и скрылся впереди, бликуя огнями города. Гоша расхохоталась радостно и, Кларе показалось — зло, отчего стало не по себе. Что не говори, Гоша была шумной, упрямой спорщицей, надоедливой занудой, но злой — никогда! Злая Гоша — к добру это или нет? Впрочем, злость могла Кларе и показаться в этой неистовой гонке.

Тем временем городских огней становилось меньше, дороги пустынней, улицы безлюдней. Вскоре они свернули на тёмную аллею, освещённой редкими фонарями, вызвавшей в памяти Клары смутные знакомые образы. И Гоша наконец-то остановила адов механизм.

Перед ними возникло невысокое строение, теряющее формы в темноте. Два фонаря по бокам от деревянной, обитой железными скобами, двери освещали блекло-серые стены, размашистые буквы над входом: «Хмельная чайка» и ряды потухших автомобилей.

Гоша спрыгнула с монстра первая и подхватила повалившуюся кулем Клару.

— Вау, Кларисса! Какое прелестное колдовство!

Она помогла Кларе обрести равновесие и восхищённо присвистнула. А Клара ахнула в ответ: от Гоши, которую Клара знала с тех пор, как себя помнила, остались сверкающие от радости глаза, тяжеловатая нижняя челюсть и высокая грудь, которая не торчала, как обычно, корабельным бушпритом, а сияла красивыми округлостями, обрамленными глубоким декольте шикарного тёмно-зеленого в тон глазам платья. На неё смотрела сногсшибательная светская дама с гривой длинных блестяще-черных волос по пояс, стройной фигурой и неприлично пухлыми губами.

— Что это, Гошенька?

Гоша взяла дрожащую от езды Клару за подбородок, как делала это в юности, когда они сбегали с уроков на танцы, и мягко поцеловала в нос. И как