Могуто-камень - Эмма Роса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре стол наполнился закусками и выпивкой. Клара обнаружила перед собой большой бокал с мерцающим голубым коктейлем, Гоша с наслаждением втянула запах пунша, Иннокентий сделал большой, на половину кружки, глоток пива, а профессор ласково обнял худыми пальцами пузатую рюмку с коньяком. Дрожание внутри сменило тембр на вибрацию звучащей музыки — лёгкой, озорной и томной. И Клара удовлетворённо вздохнула — хоть какое-то утешение в награду за нервы прошедших дней, и назначила Илью Васильевича ответственным за весь пережитый ужас.
— Профессор, — курлыкнула она, прикрыв глаза ресницами. — Надеюсь, вы объясните, наконец, где мы?
Профессор, блеснув из-под шляпы глазами, качнул бокалом.
— Непременно, мой регулятор возбуждения ахно-свирели! — пророкотал он. — Коктейль, который мы выпили, э-э-э… не вспомню, как это правильно сказать… перематериализовал нас в прошлое. В моё прошлое.
— Что?!
«Так и знала! Боже мой! Я так и знала!»
— Воздействие на время — одно из серьёзнейших магических преступлений! — процедила она вполголоса, оглядываясь по сторонам. — Как же вы посмели втянуть нас!.. Как бабушка могла!
— Выпей, дорогая! — мягко и настойчиво сказала Гоша.
Потеряв дар речи от возмущения, Клара последовала совету — сделала глоток и зажмурилась, не желая верить в то, что происходит.
— Когда ты уснула там, на пуфике, а Иннокентий установил батарею и ушёл, мы с Гретхен и Наташей до утра слушали Николашу. Этот славный малый рассказал нам все новости с тех пор, как нас с Гретхен выкинуло из жизни. То есть, не все, конечно, самые важные. И самые плохие. Гретта сильно расстроилась. «Воры и проходимцы! — сказала твоя бабушка. — Они извратили всё самое лучшее в твоих открытиях! Они украли их у людей!»
— Гретта?
— Видишь ли, агрегат моего сердца, мы с твоей бабушкой давно знакомы…
Так и есть! Ей не показалось тогда. Но бабушка! Клара взглянула на Гошу, та в ответ многозначительно ухмыльнулась.
— Она была моей ученицей и … утешением.
— Утешением… — хохотнула Гоша.
— Да, — глаза профессора подёрнулись дымкой воспоминаний. — Твоя бабушка была профессиональной колдуньей, ты не знала? Она с детства изучала ведовские, шаманские и прочие практики разных народов, собирала библиотеку. Она предложила наложить ахно-энергию на опыт заговоров и заклятий. Это было веселое и самое незабываемое время…
Ну а когда магия стала доступна всем, общество подобно маленькому ребёнку схватило ахна-энергию как зажжённый фейерверк, радуясь искрящему огоньку на фитиле, и не думая, что скоро сработает вышибной заряд. Фейерверк мог бы быть красивым. Но люди испортили финальный залп, и сами себя покалечили. Правительство не торопилось брать на себя ответственность. Видимо, не поняло до конца последствий грядущей катастрофы. Однако, Гретхен усмотрела в действиях отцов народа ещё и намеренность. И тут желание мадмуазель Наташи найти книгу, — профессор изобразил поклон в сторону Гоши, — наилучшим образом наложилось на стремление Гретхен разобраться во всём. Ведь последний труд «Философия ахна-волн» был опубликован уже после моей кончины, да так и почил, не будучи изучен.
— Значит, вы что-то вспомнили?
— Кое-что, несомненно. Я вспомнил место. Все свершится именно здесь. И где-то здесь должна быть книга. Поэтому мне и пришлось отправиться с вами, чтобы скорректировать путь. Иначе вы попали бы в Москву и потеряли бы драгоценное время. Малые Вещуны. Здесь началась моя жизнь и здесь же закончилась…
— Но раз вы вспомнили…
— О, нет. Не все. Суть моих последних исследований по-прежнему в омуте беспамятства. Увы!
— Но вы сварили сложнейший эликсир!
— О, благодарю! Я тронут. Надеюсь, вы довольны вашим… Э-э-э… Обликом?
— Ай да профессор! — восхищённо произнесла Гоша.
Профессор скромно потупил взор, принимая похвалу.
— Ну, раз уж нам предстояло отправиться в прошлое… Моё прошлое. Так или иначе конструируемую реальность необходимо было формировать. И я позволил себе некоторую вольность.
— А как же нога? Почему одна?
— Ах, это пустяки. Моё сопровождение не планировалось, я же должен был остаться. Для полноценной реконструкции на меня просто не хватило зелья. Опять.
Он улыбнулся. Улыбка у профессора Кравцова оставалась жуткой — во все тридцать два зуба, несмотря на наличие губ и вполне законченное лицо. Разве что скула бликовала костью сквозь дыру на коже, но тень от шляпы удачно это скрывала.
— Значит, мы ищем книгу? — подытожила Клара. — И где она? Вы вспомнили?
— Не совсем. Но я вспомнил это, — он обвёл рукой с бокалом залу. — «Хмельная чайка». Пришлось на ходу вносить поправки в действие элексира, чтобы путь привёл нас именно сюда. Думаю, что концы моей э-эм… прошлой деятельности… мда… найдём здесь.
Новые посетители прибывали, рассаживались за столики. Зажигались свечи, дымили сигареты. Софиты зажглись вполсилы, ровно настолько, чтобы немного осветить круглую сцену, на которой темные фигуры готовили инструменты к концерту. Клара впервые вживую видела вещи, через которые рождалась музыка. На Лёничкиных концертах источник музыки был скрыт, как и здесь, когда они только вошли. Мелодия лилась из колонок, а кто или что её созидало — Клара никогда не задумывалась. Она глянула на спутников: Иннокентий налегал на пиво и закуску, с интересом и большим вниманием следя за происходящим. Профессор придвинулся к Гоше и что-то вполголоса ей рассказывал.
Клара окончательно пришла в себя после Харлея и ощутила знакомый подъем, как это бывало на Бразильском карнавале. Что ж, дело сделано. Пока можно веселиться — надо веселиться. И будь что будет.
Со сцены послышались звуки отдельных инструментов, и Клара удивилась их звучанию. Наконец, музыканты сыграли миниатюру — до чего необычный и живой звук! Если это настоящая музыка, то чем их потчуют в “Жар-птице”?
Софиты зажглись на всю и на сцену вышел невысокий худенький паренёк в белой рубашке навыпуск и чёрных брюках. Простая, скромная одежда, но именно она отличала его от музыкантов, которые выглядели, к удивлению Клары, примерно так же, как Иннокентий — старые джинсы, кажется даже с дырами, и недельная щетина.
В зале послышались редкие аплодисменты.
— Добрый вечер, — произнёс парень и широко улыбнулся.
Внезапно в этой обаятельной тёплой улыбке Клара уловила знакомые черты. Нет! Не может быть! Она озадаченно посмотрела на Гошу. Та тоже это увидела и кивнула, подтверждая догадку Клары — Лёнечка! Ах, какой пассаж! Клара отчаянно захлопала в ладоши. Лёнечка, услышав бурные одиночные аплодисменты, благодарно поклонился в её сторону.
Заиграла гитара. Мелодия Кларе была неизвестна, но по одобряющим восклицаниям, раздавшимся среди посетителей, поняла, что песня должна быть хорошая. Лёнечка запел.
Да, песня была хорошей. То
