Могуто-камень - Эмма Роса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах, ну да! — спохватилась бабушка. — Много спать, Кларисса — дела не знать! Эту книгу необходимо найти! — в ее голосе появился металл. — Николаша нам тут за ночь столько рассказал… За то время, что меня нет и нет господина Кравцова, мир сошел с ума. Не такого будущего для людей хотел Илья Васильевич, когда открыл ахно-волны. Гоша права. С этим нужно что-то делать. И книга поможет понять, что именно. Гоша, введи Клару в курс.
Профессор щёлкнул зубами. Гоша набрала в грудь воздуха. И в этот момент дверной звонок заполнил маленькую квартиру тревожным перезвоном колокола.
— Иди, открой, — приказала бабушка. — Быстрей!
Гнев схлынул, уступив место ожившим страхам.
— Полицмаги! — выдохнула Клара.
В глазах потемнело.
— Не говори ерунды, Кларисса! — перекричала бабушка трезвон. — На квартире защита от полицмагов. Я ее сразу установила, как только поняла, с чем вы связались. Открой скорей, пока мы не оглохли!
Клара, справившись с подступившей паникой — бабушка не будет зря говорить — выползла из своего угла, и открыла входную дверь.
На пороге стоял Иннокентий.
— Ах! Это вы! — с облегчением выдохнула Клара и нервно хихикнула над своим испугом.
Выглядел он свежим — в чистой рубахе и джинсах, побритый и с неизменной сумкой с инструментами. Правда лицо выражало гамму чувств: растерянность, испуг и, сквозь все это решимость.
— Не знаю, кого вы ждали, фройлян. Но… Видите ли… Деньги.
В парадной на первом этаже у кого-то щёлкнул замок. Клара схватила слесаря за рукав и втащила в квартиру. Закрыла дверь, приложила ухо и послушала.
— Говорите тише, Иннокентий. Тут кругом уши. С вами не полностью рассчитались?
— Хм… И да… И нет….
— То есть?
— Видите ли… Фройлян Наташа оплатила, как договаривались — золотыми старинными монетами. Я положил их в тот же карман, — он хлопнул себя рукой по груди и смутился. — Карман в робе. Мда… В общем, сегодня утром монет не оказалось.
— Вы потеряли их?
— Нет, фройлян. Карман на замке.
— Их украли?
— Хм… Нет. Это исключено. Они просто исчезли.
Клара испугалась. Бабушкины монеты… Кто знает, что она с ними делала, будучи живой. С другой стороны, она сама тогда сказала, какую шкатулку искать… Ах! — выдохнула Клара с облегчением. Бабушка же живая. Да у неё и спросить!
Она решительно провела слесаря в кухню и объявила о пропаже.
Наступила пауза. Все молчали, глядя на фигурку Гретхен. Задумавшись, она сидела на хлебной краюхе, хмурилась и пристально смотрела на Иннокентия. Под её колючим взглядом слесарь замкнулся, а на лице его проступило упрямство. Не глядя на бабушку, он произнёс, обращаясь к Гоше:
— Ладно, фройлян. Когда вы меня с ниппелями надули… Это было даже забавно. Я оценил шутку… Я не в претензии. А монеты действительно редкие и дорогие, это сразу видно. Вы знаете мой тариф. Приму и таюны.
Щёки Клары вспыхнули — стыд-то какой! Чтобы Райхенбахи не оплачивали счета!
Но бабушка опередила.
— На комодах возвратное заклятье, — отчеканила она сухо. — Все вещи, что в них лежат, куда бы они ни попали, возвращаются на место. Только так я могла защитить фамильные ценности Райхенбахов от твоего легкомыслия, — она строго посмотрела на Клару, отчего ей захотелось провалиться. — И от краж… Но уговор дороже денег. Примите нашу благодарность за починку батареи, уважаемый мастер, и за помощь, которую оказали сегодня моим девочкам. Кларисса, принеси шкатулку.
Сгорая от стыда и обиды, Клара вытекла из кухни. Это же надо — столько лет прошло! Жизнь прошла! А бабушка до сих пор продолжает её стыдить будто нашкодившего кота! А ведь за все эти годы Клариса открывала комод всего-то пару раз… Нет, три. Ну или четыре… Да неважно! Не брала она ничего оттуда и всё! Не брала, потому что… Да потому что не могла найти то, что искала! Ах вон оно что — заклятье!.. Ну, бабушка!
Открыв комод, она сразу увидела шкатулку. Всегда бы так! Схватила её и поспешила назад. На кухне шло бурное обсуждение.
— … намного больше, если согласитесь! — вещала бабушка.
«Опять я всё пропустила!» — с досадой подумала Клара.
— Насколько — намного, фройлян?
— Можете назвать свою цену, Иннокентий. Подумайте хорошо. Богатство Райхенбахов не безгранично, но отблагодарить за безопасность отпрысков рода мы сумеем.
«Безопасность?»
Руки Клары мелко задрожали. «Так и знала — они затеяли что-то сомнительное! И это бабушка рассказывает о моём легкомыслии?!». Она глянула на Гошу. Но та с уверенной решимостью сверлила взглядом Иннокентия, всем видом демонстрируя, что отказа она не потерпит, пусть только попробует. Клара поставила шкатулку на стол и встала в угол.
Бабушка подошла к ларцу, который был ей по плечо, повернула двумя руками ключ и откинула тяжёлую крышку.
Несколько монет сияли неоновым светом.
— Вот они… Господин Кравцов, прошу вас — номер тридцать семь, флюидированная беладонна. Гоша, вынь монеты.
Профессор сыпнул перед Гретхен немного серого порошка. Когда пять монет улеглись у ног бабушки, она зачерпнула немного, пошептала что-то и посыпала монеты одну за одной. Они перестали светиться и обрели свой потёртый вид.
— Забирайте, Иннокентий. Теперь не исчезнут.
Слесарь сгрёб монеты одной мозолистой лапой в другую, спрятал в карман, застегнул на пуговку.
— Благодарствуйте, фройлян.
— Так что, — спросила бабушка, глядя на него снизу вверх. — Мы можем на вас рассчитывать?
В этот момент на плите пыхнуло зелёным огнём и все четыре рога колбы истекли вонючей пеной. Профессор запрыгал вокруг печи на табуретных ножках и защёлкал зубами.
— Скорей! У вас три минуты.
Настенные часы угодливо преобразились и приняли образ секундомера. Стрелка резво побежала, отцыкивая обратный отсчёт.
В руке профессора оказались карманные часы — те самые, из бабушкиного комода, с откидной крышкой. Покрутив пальцами слева и справа от циферблата, он щёлкнул зубами, отложил их и разлил пенную, исходящую паром, жидкость по двум бокалам. Приготовился наливать третий и замер в ожидании решения Иннокентия.
Бабушка пристально смотрела на слесаря.
Гоша бросилась в переднюю, притащила оттуда солидный рюкзак и хлопнула слесаря по плечу:
— Решайся. Такой шабашки больше за всю жизнь не сыщешь, — вид у нее был такой, словно она собиралась в морское путешествие, легкое и веселое. Но Клара то чувствовала…
— Ну?! — нетерпеливо спросил профессор.
Иннокентий, почесал затылок, подбородок, что-то прикинул, повел бровью и махнул рукой.
— Добро, фройлян.
Профессор наполнил третий бокал.
— Главное, помните! — пробасил он, когда Гоша сунула в
