Могуто-камень - Эмма Роса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Войцех замер. Кто бы это ни был, живой человек в «Фантоме-2» не к добру. Затаив дыхание, он наблюдал за маленькой согбенной фигуркой. Это был старик, с блестевшей в вечернем свете лысиной, обрамленной седым пушком волос. Он что-то мастерил, и из этого «что-то» то и дело искрило рваными изогнутыми молниями. Старик бормотал, время от времени похохатывая. Было много подозрительного, странного и необъяснимого в его движениях, в приглушенном голосе и в нервном и нездоровом хихиканье — дом, как и сад явно не использовался много лет, Войцех не видел даже тропинки от калитки к крыльцу, на котором расположился дед, даже примятой травы от того, что тут прошел хотя бы раз человек. А потом его взгляд разглядел в промежутках между молниями свою потерю — голодное око. Срываясь с металлических дисков, установленных друг напротив друга, разряды, устремившись к центру, образовывали искрящий шар. В центре этого шара и находилось око.
Что за чертовщина? Время пошло вспять? Голодное око — табельное оружие сыщика-полицмага, наряду с камуфляжной шпионской сетью, ахно-путами и шокером. Это знал каждый. Каждый! За одно только прикосновение к этим святая святых можно было схлопотать срок. Но воровство… Войцех припомнил историю, как лет десять тому в небольшом городке на Севере ярые, но тупые уголовники напали на участок полицмагии и утащили всю снарягу. Их выследили всех до единого, и дали пожизненный срок. Долго и основательно освещали этот процесс в прессе — правительство тогда позаботилось о том, чтобы донести до каждого жителя Объединенного государства, что снаряжение полицмага неприкосновенно. Запомнили все. С тех пор такого не случалось.
И вот теперь Войцех наблюдал, как его голодное око какой-то старый хмырь поджаривает на молниях, будто шашлык на вертеле. Невероятно!
Стараясь не шуметь, Войцех спустился с дерева и достал из нагрудного кармана куртки ахно-путы. Расправив жгут, извивающийся змеей, он прокрался ближе к крыльцу и притаился за кустом. Даже если он и нашумел, этот клоун, похоже, не услышал, поглощенный своими фокусами.
Око, подвешенное на обычную проволоку, уже не сопротивлялось. Оно скукожилось и стало похоже на печеное яблоко, при каждом новом разряде, слабо дергалось и сипело, выпуская влагу.
— Еще разок, малыш, хе-хе-хе. Откуда ты такой на седую голову дедушки Отто?.. — ворковал старик. — Что ты, а? Выкидыш упыря?..
Войцех решил не медлить. Голодное око без сомнений уже инвалид, но сыворотку из слез беладонны на дожитие оно честно заслужило.
Путы взвились плетью и мгновенно охватили старика со всеми его «игрушками» тройным перекрестным кольцом. Войцех в два прыжка оказался у крыльца. Но его встретили лишь истерзанное око и безжизненный жгут. Старик с железяками исчез, будто его и не было.
Войцех сел на крыльцо и закрыл глаза руками.
Что за чертовщина кругом творится? Неужели это была галлюцинация? Он взглянул на голодное око и на путы. Одно явно не дотянет до рассвета, если он не пошевелится. А вторые напрочь лишены ахно-энергии и стали обычной веревкой, хотя заряд в них заложен основательный. «Упырь»? Он сказал «выкидыш упыря»?
Про упырей-ахногенов ходили слухи. Но пока что в Российской губернии реальных случаев упырей, забирающих ахно-энергию у людей, зафиксировано не было. Выкачивать ахно-волны оставалось прерогативой государства, и делало оно это таким образом, что люди сами несли ее. Ибо ученые давно доказали, что когда человек отдает ахно-волны добровольно, то качество и количество всегда на высоте, чем если его заставлять.
Но это государство, у него есть специальное оборудование — терминалы со встроенными могуто-камнями. А так, чтобы один ахноген забрал энергию у другого — таких упырей пока еще ни одного не изловили.
Но это не значило, что их не существует.
Войцех устал.
Ночь уже спустилась на заброшенные сады, надо было уходить, а он не мог пошевелиться. Голова болела, и отказывалась соображать. Тошнило. Но оставаться здесь тоже было опасно. За то время, что он тут пробыл, он потерял почти все свое снаряжение, наткнулся на два преступления, а ночь еще даже не началась как следует. Что будет, если снова появится «дедушка Отто»? Его передернуло. Нет уж.
Он приложил к радужке ока палец. Око слабо лизнуло и вздохнуло. Сил добраться до крови у него не было. Тогда Войцех проколол палец ржавым гвоздем, найденным тут же, и выдавил несколько капель. Голодное око медленно поглощало кровь, так, что в душе Войцеха шевельнулся червячок жалости. Тварь, а тоже жить хочет. Когда, око чуть расправилось и перестало напоминать урюк, Войцех запихнул его в нагрудный карман, путы сложил в другой, и освещая путь могуто-камнем, двинулся легкой рысцой в направлении, которое раньше указало око.
Домой он ввалился глубоко за полночь, упал прямо в коридоре, даже не заперев дверь, и тут же провалился в глубокий сон.
Глава 13. Прыжок в прошлое
— Хр-р-р-р-р-р-мня-мня! — ревел двуглавый скелет, раскрывая ощеренные пасти, мерзко похрюкивал, причмокивал и тянулся тремя костлявыми руками к Кларе. Не дотягивался, посвистывал от досады и снова: — Хр-р-р-р-р-р-чам-чам! — и снова тянулся.
Клара вскрикнула от ужаса, подскочила, и скелет пропал. Она сидела на своей кровати в розовой пижаме, а в гостиной, на разложенном диване спала Гоша, разметав в стороны руки и сотрясая окружающее пространство мощным храпом. Свет пробивался сквозь плотно задёрнутые шторы — не определишь, сколько времени. Было понятно одно — день.
Клара несколько раз глубоко вдохнула, чтобы унять бешеное сердце. Чувствуя, что не сможет больше заснуть под такие рулады, она тихонько встала, и на цыпочках выскользнула из спальни, прокралась мимо Гоши к окну. Дверь, всегда скрипучая, в этот раз открылась и закрылась бесшумно, преисполнившись гостеприимством, и решила не мешать отдыхать гостье.
«Как в детстве!» — с умилением думала Клара, недоумевая, как она оказалась в кровати. В душе распустились трогательные бутоны воспоминаний, когда они с Гошей девчонками шептались до тех пор, пока сон не морил их далеко за полночь.
Клара отодвинула шторку и выглянула в окно. Солнце, усевшись на крышу соседнего дома, весело запускало пыльные лучи в гостиную. «Часа четыре дня, — определила Клара. — Однако!»
На лавочке под окнами собралась группа старух. Клара вспомнила вчерашний день и, что самое ужасное, — ночь. «Уж не обо мне ли с Гошей
