В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он стал так дышать вчера вечером, – сказал Имон. – Мы вызвали медсестру, которая добавила в инфузионную помпу какой-то препарат, но мы не заметили разницы.
Я поставил сумку и сел рядом с Томом. Я слышал такое шумное дыхание раньше и знал, что оно предвещает: так дышат неизлечимо больные люди незадолго до смерти. Когда воздух проходит через густую смесь слюны и слизи в верхних дыхательных путях, раздается характерный трескучий звук. Внутренние мышцы умирающего человека ослабевают настолько, что уже не могут продвигать слюну и слизь.
Я положил руку на руку Тома.
– Здравствуйте, Том, это Амир из клиники. Я только что любовался вашими розами. Мои не такие красивые, хотя я следовал всем вашим рекомендациям. Вы точно ничего от меня не утаили?
Не было никакого смысла задавать Имону вопросы о легких Тома, поскольку теперь уже было неважно, инфекция у него или нет.
– Имон, мы можем поговорить внизу?
Мы с Имоном направились в кухню и сели за обеденный стол.
– Ему нужны антибиотики? – спросил Имон, глядя на свои ногти и пытаясь достать из-под них невидимую грязь.
– Скажите, Имон, какой подход мы применяем к уходу за вашим отцом? – спросил я осторожно.
Он немного смутился.
– Врач из больницы сказал, что его рак невозможно вылечить, но я подумал, что с инфекцией можно что-то сделать.
– Да, мы назначаем антибиотики при инфекции, если считаем, что они помогут, – согласился я. Ситуация была деликатной. Мне нужно было донести до Имона, что в основе ухода за Томом должны лежать комфорт, обезболивание и уменьшение тревожности, связанной с неспособностью нормально дышать.
– Медсестры из хосписа объяснили, зачем ему инфузионная помпа, и я все понял. Я знаю, что главное – это его комфорт, но, если мы вылечим инфекцию дыхательных путей, у отца ведь появится шанс? Мы должны дать ему шанс.
Он плакал. Я позволил тишине на несколько секунд повиснуть в воздухе.
– Имон, звуки, которые издает ваш отец при дыхании, не связаны с инфекцией. Они обусловлены тем, что он больше не может сглатывать слюну и откашливать мокроту, – сказал я и ненадолго замолчал, чтобы у него было время переварить информацию. – Ему некомфортно так дышать, поэтому нужно повысить дозу морфина и препарата, уменьшающего образование мокроты.
Имон ничего не ответил и продолжил смотреть на руки.
– Имон, вашему отцу осталось недолго. Вы хотите позвонить брату? Думаю, будет лучше, если он тоже приедет.
– Спасибо, доктор Хан, я позвоню ему, – ответил он тихо.
– Я знаю, что вам тяжело, но могу я кое-что сказать?
Имон перестал ковырять ногти, поднял глаза и кивнул.
– Я много лет заботился о пациентах в последние дни их жизни и могу с уверенностью заявить, что вы с братом организовали образцовый уход за своим отцом. Каждый раз, когда я приходил к нему, он был вымыт и побрит, и я знаю, что он не мог сделать этого самостоятельно. Он гордится вами обоими.
– Спасибо, доктор Хан. Папа не хотел, чтобы кто-то видел его небритым. Он всегда брился каждый день, даже по выходным.
Имон стер слезы и слабо улыбнулся.
– Я сейчас выпишу рецепт и попрошу медсестер прийти и ввести препараты. Я могу еще что-нибудь для вас сделать?
Имон покачал головой.
– Нет. Спасибо, что вы все мне объяснили. Вы очень нравились моему отцу, и он рассказывал, как вы говорили о саде при каждой встрече.
– Что ж, как садовод он гораздо успешнее меня. Вы не против, если я еще раз взгляну на него перед уходом?
Имон кивнул, и я снова поднялся на второй этаж.
Том продолжал шумно дышать. Мне было нечего ему сказать, но я знал, что это наша последняя встреча. Я откинул прядь волос, упавшую ему на лицо. Странно, многие мои пациенты умирали, но с Томом все было иначе. Он был одним из тех пациентов, которых я всегда был счастлив видеть, потому что он относился к жизни позитивно. Когда-то Том признался, что я нравлюсь ему, потому что я, как и он, вышел из рабочего класса и поселился в городе. «Возможно, этот город не самое красивое место, Амир, но неизвестно, что стало бы со мной, если бы не возможности, которые открылись здесь передо мной», – говорил он.
– Прощай, Том, – прошептал я. – Большое спасибо за розы, я позабочусь о них.
Я вышел из дома и в последний раз посмотрел на идеальный сад. Я надеялся, что будущий владелец дома не забетонирует газон, как остальные жители улицы.
Вечером я вернулся домой пораньше, чтобы провести больше времени со своими близкими и покрепче обнять их перед сном.
Том умер через два дня. Его сыновья позвонили в клинику и поблагодарили за все, что мы сделали для их отца. Наш менеджер разослал сотрудникам клиники письмо с датой и временем похорон, поскольку сыновья Тома сказали, что прийти могут все желающие. Я взял выходной, чтобы посетить их.
Глава 11
Медицинские работники имеют дело с телесными жидкостями других людей каждый день. Нам приходится вводить пальцы в задний проход, а также проводить осмотр стоп и гениталий. Полагаю, это кажется странным людям, не занятым в сфере здравоохранения. Удивительно, но в нерабочее время при мысли о стопах, моче или гное меня начинает подташнивать, однако на работе меня это нисколько не смущает. Это всегда становится поводом для обсуждений на вечеринках: меня постоянно спрашивают, мутит ли меня во время неприятных манипуляций, и я честно отвечаю, что нет.
Врачи общей практики проводят осмотр ребенка на восьмой неделе жизни. Родители приносят своего двухмесячного малыша на полный осмотр с головы до пят, чтобы исключить врожденные дефекты. В это же время мы делаем ребенку первые прививки.
Врачи общей практики выполняют приятную работу: они осматривают ребенка и умиляются его очарованию, а затем передают младенца медсестре, которая играет роль «плохого полицейского» и вакцинирует его.
Во время осмотра мы, помимо прочего, проверяем гениталии ребенка. Есть золотое правило осмотра маленьких мальчиков: они всегда должны оставаться в подгузнике, иначе они описают вам брюки. Я внимательно осматривал Арчи, радостно ворковавшего на кушетке. Он пытался описать меня, но у него ничего не получилось, потому что я ловко маневрировал его подгузником. Я был вполне доволен собой. Осмотр завершился, и пришла пора одевать Арчи.
– Я сменю ему подгузник, пока
