В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан

– Давайте я это сделаю, – любезно предложил я. Мама Арчи выглядела очень уставшей, и она явно была рада посидеть на стуле. Я решил дать ей возможность отдохнуть подольше. Она поблагодарила и протянула мне подгузник.

Я вытащил из-под мальчика грязный подгузник и, потянув ребенка за ноги, приподнял его попу, чтобы просунуть чистый. В тот момент, когда его анус был направлен прямо на меня, Арчи решил опорожнить кишечник. Струя фекалий вылетела из его заднего прохода и приземлилась мне на рубашку.

Это было что-то новое. Никто меня о таком не предупреждал.

Мама Арчи была в ужасе:

– О, мне так жаль! У него жидкий стул и газы с того момента, как мы перешли на смесь другой фирмы. Медсестра сказала, что это пройдет через несколько дней.

Эта история отлично заходит на вечеринках.

Прошла пара недель с инцидента с испачканной рубашкой, и прием пациентов был в разгаре. Утром пациент подарил мне коробку конфет, и я честно планировал угостить коллег, но в течение приема я постепенно съел самые вкусные конфеты, оставив лишь рахат-лукум и кофейную помадку. Я успокаивал себя тем, что это топливо для мозга.

Клиффорд Баркер сел напротив меня. Это был 44-летний мужчина, который ранее практически не болел. На улице шел дождь, и его пальто насквозь промокло.

– Отвратительная погода, – пожаловался он.

– Сегодня один из тех дней, когда я рад сидеть за столом, – ответил я. – Чем могу помочь, мистер Баркер?

– Меня пару дней беспокоит ноющая боль в левом боку. Я просто хотел удостовериться, что это не что-то серьезное.

– Ясно, опишите свою боль.

– Ну, она здесь, в левом боку, – сказал он и положил руку на живот слева, прямо под ребрами. – Она усилилась.

– Боль присутствует постоянно или то появляется, то исчезает?

– Я чувствую ее все время, но иногда она усиливается.

– Вы замечали что-то, что ее облегчает или усугубляет? – спросил я.

Он недолго подумал, а затем покачал головой. Я попросил пациента лечь на кушетку, чтобы я мог пальпировать его живот. Мужчина слегка поморщился, когда я прощупывал живот слева, но живот был мягким, и меня ничего не насторожило. Учитывая симптомы, я предположил, что всему виной камень в почке.

– Мистер Баркер, вам нужно сдать мочу на анализ, чтобы исключить камень в почке. У вас получится сделать это прямо сейчас?

– Да, конечно, – ответил он.

Я протянул ему баночку:

– Когда вы закончите, я сразу сделаю анализ.

Мы постоянно делаем анализы мочи пациентов, или «жидкого золота», как говорил один из моих преподавателей. Большинство врачей используют то ценное время, пока пациент находится в уборной, чтобы заполнить медицинскую карту. Я сел за компьютер и стал делать записи в карте мистера Баркера.

Набирая текст, я понял, что мистер Баркер не выходил из кабинета. Он просто спустил брюки, прицелился и с поразительной точностью попал в баночку. Он остановился как раз вовремя, чтобы емкость не переполнилась.

Мистер Баркер протянул мне банку с еще теплой мочой.

– Знаете, мистер Баркер, большинство пациентов делает это в уборной, – как бы невзначай заметил я, окуная в мочу тест-полоску.

– Я служил в Королевской морской пехоте, доктор Хан. Когда врач говорил сдать мочу, мы просто спускали брюки и мочились в банку, – сказал он. – Старые привычки.

Я пожал плечами. Хорошо, что я не попросил его сдать кал. Честно говоря, он очень сэкономил время, а в нашей работе каждая секунда на счету. Тест-полоска показала кровь в моче, что в сочетании с болью указывало на камень. Я связался с урологом из больницы и записал мистера Баркера на обследование.

После его ухода я закончил заполнять его карту и посмотрел на то место, где он сидел. На полу была небольшая лужа. «О нет!» – подумал я. Возможно, мистер Баркер не так хорошо контролировал свой мочевой пузырь, как я сначала подумал. Я осмелился приблизиться лицом к жидкости, ожидая, что мне в нос ударит запах мочи. К счастью, мистер Баркер оставил после себя лишь лужу дождевой воды.

Вечером я вел прием пациентов, которые нуждались в небольших хирургических вмешательствах. Ко мне приходили люди, которым требовалось удалить вросшие ногти, воспаленные кисты (атеромы) и всяческие мелкие новообразования. Дождь прекратился, и, когда в кабинет вошел последний пациент, я уже представлял, как приеду домой и поужинаю. Это был долгий день, и я сильно проголодался.

Пациентом был 54-летний мужчина с большой воспаленной кистой сальной железы на спине. Один из моих коллег направил его ко мне, чтобы я удалил кисту. Мистер Джонс был доброжелательным, разговорчивым сантехником, с которым мы ранее виделись несколько раз. Мы мило болтали, пока тот снимал куртку и рубашку, чтобы я мог осмотреть атерому.

К нам часто обращаются по поводу атером, и удалять их одновременно противно и приятно. Они вызваны закупоркой сальной железы или ее протока скоплениями кожного сала или гноя. Кисты растут медленно и обычно не вызывают никаких проблем до тех по, пока не достигают больших размеров. Из-за увеличения давления под кожей пациент начинает испытывать боль. В таком случае киста воспаляется и причиняет еще больший дискомфорт. Мне нужно надрезать кисту, чтобы выпустить гной, а затем обработать воспаленный участок и зашить рану.

Сняв рубашку, мистер Джонс лег лицом вниз на операционный стол, чтобы я мог хорошенько рассмотреть кисту. Это была самая «сочная» киста из всех, что я когда-либо видел. Честно говоря, она была похожа на вулкан, готовый к извержению. Я понял, что будет весело.

Объяснив процедуру мистеру Джонсу и получив его согласие, я обработал область, ввел местный анестетик и подготовился к тому, чтобы сделать разрез. Как я и ожидал, в ту секунду, когда я прикоснулся к кисте скальпелем, она лопнула.

К сожалению, я был предельно сосредоточен и приоткрыл рот. Когда я сделал надрез, гной вылетел и с поразительной точностью приземлился мне на язык.

Я оказался в трудном положении. Разумеется, мне следовало сохранять профессионализм, и я не мог просто выбежать из кабинета. Я должен был завершить операцию и зашить рану, однако не мог сказать ни слова из-за гноя на языке. До того момента мы с мистером Джонсом непринужденно болтали, и я комментировал все свои действия. Вдруг я замолчал и перестал отвечать на его вопросы. Конечно, мое неожиданное молчание встревожило мужчину, и он решил, что я потерял дар речи, увидев что-то ужасное. Мистер Джонс попытался повернуть голову и посмотреть мне в глаза, но мне пришлось