В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шли недели, и я все меньше думал о Ханне. Периодически проверял ее электронную медицинскую карту, чтобы посмотреть, не обращалась ли она к другим врачам, но последняя запись была сделана мной. В итоге я просто перестал проверять.
Прошло пять месяцев, прежде чем я увидел ее снова. У меня завершился утренний прием, и я собирал вещи, чтобы отправиться по вызовам на дом. Ко мне в кабинет зашла администратор Тамара.
– Амир, там пациентка спрашивает, может ли она поговорить с тобой? – сказала Тамара, явно нервничая.
– Она хочет, чтоб я ее принял?
– Она просто хочет поговорить. Говорит, что это срочно и что ты знаешь о ее проблеме. Она у нас наблюдается, ее зовут Ханна Ковач, – сказала Тамара, взглянув на клочок бумаги.
Я сразу узнал это имя.
– Пригласи ее, Тамара.
Тамара привела Ханну и ушла. Правый глаз Ханны распух, а верхняя губа была разбита. Я ее усадил.
– Ханна, хотите стакан воды? – спросил я. Она кивнула. Я оставил ее в кабинете, а сам пошел в кухню, чтобы налить ей воды. Мне следовало действовать осторожно: при хорошем раскладе она могла уйти от своего партнера сегодня же.
– Что случилось? – спросил я, протягивая ей стакан. Она сделала глоток.
– Он нашел телефон, – ответила Ханна. – Он нашел его вчера вечером и хотел знать, откуда он у меня. Он мне не поверил, когда я сказала, что купила его. Он начал бить меня и не мог остановиться. Обычно он бил меня только по телу, но вчера он бил и по лицу тоже.
Я видел, как больно ей говорить, потому что она морщилась при каждом слове.
– Ханна, я очень рад, что вы пришли. Что я могу для вас сделать?
– Я хочу уйти от него, доктор. Я хочу уйти. Я не стану звонить в полицию, но хочу уйти.
Я вздохнул с облегчением.
– Конечно.
Я позвонил в организацию помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, и мне сказали, что за Ханной приедут. Она не взяла из дома никаких вещей, но это не имело значения: люди из организации сказали, что пошлют кого-нибудь за ними. Ее обещали разместить во временном жилье на день, а затем вывезти из города. В клинику приехала женщина по имени Саида и забрала Ханну. Ханна поблагодарила меня за помощь перед уходом.
Я чувствовал облегчение. Мысль о том, что много месяцев назад Ханна вернулась к своему обидчику, не отпускала меня, но теперь мне стало легче. Я знал, что для нее это начало очень сложного пути, но она хотя бы решилась ступить на него.
Почти через год ко мне пришел мистер Пател. Я спросил, слышал ли он что-нибудь о Ханне после ее переезда.
– Да, она часто мне звонит! – ответил он с улыбкой. – Она теперь живет в Лондоне и работает переводчицей в больницах.
– Ничего себе! – воскликнул я.
Я не знал, чего ожидать. С годами я настолько привык видеть людей, которые возвращаются к своим агрессивным партнерам, что я не надеялся в полной мере на счастливый конец и не знал, как реагировать.
– Мистер Пател, я знаю, что вы не нуждаетесь в этих словах, но вы большой молодец, что поддержали ее в такое трудное время.
– Я просто подумал, что эта бедная девочка могла бы быть моей дочерью, – сказал он. – Что, если бы никто не захотел ей помочь? Я рад, что она уехала.
Проводив его, я вернулся за компьютер. Я чуть не забыл, зачем он приходил. Ах да, измерить артериальное давление.
Я рассказал другим врачам, как мистер Пател помог Ханне. Мы решили отправить ему открытку с ваучером внутри и букет цветов в благодарность за его доброту. Он попытался вернуть ваучер администратору, утверждая, что он ему не нужен, но мы настояли, и мистеру Пателу пришлось его принять.
Глава 10
Люди умирают.
В медицинской школе ты понимаешь это довольно рано. Тебе говорят никогда не привязываться к пациентам, не порождать созависимых отношений и не вовлекаться эмоционально. Это основа основ в медицине. Однако люди – социальные животные. Мы живем сообществами и выстраиваем разветвленную сеть социальных связей. Иногда отключить эмоции просто невозможно.
Нет ничего сложнее отношений врача и пациента. Неотъемлемыми составляющими этого взаимодействия являются профессиональная этика и конфиденциальность, оно регулируется всевозможными правилами, однако в то же время необходимо, чтобы врач выражал эмпатию, понимание и мог установить доверительные отношения со своим пациентом. Об этом противоречии никто не говорит, и тебе нужно найти решение самостоятельно.
Помню, когда я был студентом и проходил практику в больнице, мне выдали «остановочный» пейджер. Их раздавали редко, и, если ты его получал, это было знаменательное событие. «Остановочные» ярко-красные пейджеры крепятся на пояс, чтобы все видели, что ты часть реанимационной бригады. Он пищал каждый раз, когда в больнице у кого-то останавливалось сердце, и обладание им означало, что ты теперь часть команды, которую специально отобрали для возвращения людей к жизни. Обычные пейджеры черные и старомодные, и они издают скучный раздражающий звук. Когда срабатывает обычный пейджер, человек слегка раздражается и идет к ближайшему телефону, чтобы позвонить в отделение. Как правило, ему сообщают, что его ждет очередное рутинное дело. Звук «остановочного» пейджера больше напоминает сирену, и, когда он раздается, вы должны бросать все и незамедлительно бежать в отделение.
Помню, как я мчался по коридорам, заполненным родственниками пациентов. Одной рукой я придерживал стетоскоп, гордо висевший у меня на шее, а второй размахивал, чтобы двигаться быстрее. Это было очень драматично.
Я понимал, что, как студент, я сыграю весьма незначительную роль в реанимации пациента, но мне нравились взгляды, которые бросали на меня люди, когда я пробегал мимо них под звук сирены.
Думаю, именно так чувствовала себя Памела Андерсон, когда она бежала в замедленной съемке в «Спасателях Малибу». Я чувствовал себя очень важным. Я вовсе таким не был.
Прибежав, я видел незнакомого пациента, как правило, пожилого и хрупкого. Рядом с ним уже находилась команда опытных
