Арсенал эволюции - Андрей Морголь

когда  пачвары  ворвутся  в  Прилесье,  их  встречала   организованная

оборона, а не куча пьяных дров! Ясно?

    — Ну,  так  вы же  сами  сказали,  — донеслось  с  другой  стороны

трактира, — последние дни прожить весело!

    — Это, мать вашу,  не значит, что нужно  с радостью подавать  себя

нечистым на блюдечке с гарниром! Марш по домам! Кто тут самый трезвый?

— начал я высматривать в окружающих более-менее адекватную личность.

    — Юноша, а что вы себе тут, собственно, позволяете? — Это  говорил

полный, ухоженный господин в  длинном шелковом камзоле зеленого  цвета

нараспашку, одетом  поверх  отделанной красной  вышивкой  рубашки.  Он

встал из-за самого  ближнего к  стойке стола, за  которым также  сидел

трактирщик  и  еще  один  мужчина,  как  две  капли  воды  похожий  на

говорившего.

    Ага, тут еще и  ВИП-столик имеется. Но  в моем нынешнем  состоянии

авторитетные  клиенты  вызывали   такое  же   почтение,  как   толстый

колорадский жук под  подошвой ботинка.  Тоже мне  — пришли  поддержать

разлагающееся общество.

    — Кто такие? — сурово спросил я, направляясь к ним.

    — Я — купец Кампил, — гордо выпятив пузо, представился толстяк,  —

это —  Цикроф и  Игмат.  Банкет отчасти  за  наши средства.  —  Торгаш

скорчил такую надменную рожу, будто теперь я должен броситься целовать

ему ноги. —  И прошу  объяснить: что  вы сделали  с моим  сыном? —  он

указал пальцем в сторону корчащегося на полу белобрысого.

    — А, купец! Ну все — песец! Сына своего для начала манерам  научи,

а потом уже спрашивай,  за какие заслуги  он дров получил.  А ты, —  я

обратился к Цикрофу, — за дочерью следи, чтобы ее хахали потом ко  мне

цепляться не вздумали. Теперь  о банкете... —  Я обернулся к  селянам,

которые покидать трактир  пока не торопились,  ожидая, чем  закончится

разговор:  —  Мужики,  вы  посмотрите,   во  что  вас  втягивают   эти

толстосумы! Они  же  при  первой опасности  запрягут  лошадей  и  ноги

сделают, — а вы на корм пойдете, как миленькие. От вас пользы сейчас —

только если  потравите нечистых  своими проспиртованными  организмами.

Подумайте о  ваших  женах  и  детях,  которых  вы  сейчас  подвергаете

опасности. —  Селяне,  конечно,  слушали  насупившись,  но  логичность

сказанного, похоже, начала пробираться в  их загулявшие мозги. —  Все!

Завтра после работы  собираемся возле  дома старосты —  и дружно  идем

играть в футбол.  Будем физуху  отрабатывать. А  сейчас —  отсыпаться.

Свободны!

    Народ, переговариваясь вполголоса, потихоньку начал рассасываться.

А рулить толпой, оказывается, хоть и рискованно, зато интересно!

    — А вас,  господа, предупреждаю,  — тихо  прошипел я  купцам: —  В

случае  грандиозного  шухера   быстрая  эвакуация  у   вас  может   не

получиться. Уж я постараюсь. Отдыхайте…

    Я ухватил со стола самый аппетитный окорок, грозно потряс им перед

толстяками и  вслед  за мужиками  пошел  на выход.  В  дверях  удалось

поймать  одного  из   посетителей,  которого   штормило  поменьше,   и

недвусмысленно втолковать ему, что сегодня ночью на вышках он  дежурит

вместе со мной. Крестьянин, конечно, для приличия немного поотпирался,

но в итоге был вынужден согласиться.

    На улице уже стемнело. Я остановился на секунду, чтобы продышаться

свежим воздухом.

    — Что случилось? — раздался знакомый приятный голос из темноты.

    — А,  это ты,  родная, —  обрадовался я  и в  двух словах  поведал

Арлете о произошедшем.

    Потоки воздуха  освободили полную  луну  от прикрывшей  ее  тучки.

Вокруг стало светло  — совсем  как в  ту достопамятную  ночь, когда  я

впервые здесь очутился. Приятные черты лица девушки теперь можно  было

рассмотреть во всех подробностях.

    — И что теперь? — спросила она.

    Эх, теперь  вместо теплой  баньки  с красивой  сударыней  придется

торчать на  продуваемой всеми  ветрами вышке,  отстреливаясь от  особо

наглых тварей.

    — Милая,  а у  тебя не  валяется случайно  где-нибудь в  загашнике

станковый пулемет?  На  всякий случай?  —  поинтересовался я.  —  Хотя

дополнительный комплект лука со стрелами тоже сойдет.

    — Сейчас лук принесу.  Так вы вдвоем только  будете? Надо ведь  по

два человека на вышки да возле  ворот четверо, — объяснила охотница  и

тут же без колебаний предложила: — Давай я с вами ночь подежурю?

    — Что ты, смелая моя! Там  ведь опасно, да и устала, наверное,  за

день. Давай, неси  амуницию —  и спать!  На вот,  спрячь где-нибудь  в

укромном месте, — вручил я ей горсть добытых драгоценностей.

    Арлета сгребла  бриллианты,  молча  скрылась в  трактире  и  через

минуту вернулась в том же  виде, с дополнительным вооружением. За  это

время трофейный окорок мною был полностью уничтожен.

    — Я иду с тобой, — безапелляционно заявила она.

    Стало   ясно,   что   спорить   бесполезно.   Если   папаша   даже

рукоприкладством не может отвадить дочу разгуливать по лесам, куда  уж

мне словами пытаться заставить ее  сейчас остаться дома. Барышня-то  с

характером. Тем более что вдвоем веселее будет.

    — Пошли, — согласился я, принимая из рук охотницы обмундирование.

    Крестьянин, которого я  недавно озадачил,  грустно топтался  возле

ворот, нервно сжимая в руках копье. Молодец! Не отпил еще соображалку,

раз оружие прихватил.

    — А где Горлан все это  время пропадал? — поинтересовалась у  него

Арлета.

    — Дык он  — того... самый  первый напился и  домой спать пошел,  —

развел мужичок руками.

    — Вот это да! — весело  воскликнул я. — Небось, лично разливал,  а

себе побольше.  Ладно, полезай  на эту,  — я  махнул в  сторону  вышки

справа, — огня пока не разжигай. Притаись  и смотри в оба. Чуть что  —

кричи.

    Селянин кивнул  и  уныло побрел  взбираться  на свой  пост.  Мы  с

охотницей вскарабкались на соседнюю вышку. Места на обзорной  площадке

оказалось больше, чем  казалось мне  снизу. В одном  из углов  укромно

приютился свернутый матрас, набитый соломой, и толстый шерстяной  плед

— наверное, специально для тех, чья очередь спать на вахте.

    При лунном свете вся деревня была видна как на ладони.  Неказистые

срубы смотрели на нас темными глазницами окон, сразу напомнив мне  про