Арсенал эволюции - Андрей Морголь

Начну, пожалуй, как отъявленный оптимист: с хорошей. Кто-то, и я очень

отчетливо догадываюсь — кто, любезно постирал всю мою одежду,  включая

термоядерные  носки  с  кроссовками.  Вспомнилось  детство  и   бедная

мамочка, которой приходилось каждый вечер намыливать мою  единственную

школьную форму, потому что вернуться  со стройки чистым не может  даже

сам сторож, а уж тем  более орава одноклассников после уроков.  Плохая

весть заключалась в том, что рабочий день в Прилесье подошел к концу и

все крестьяне послушно толпились у дома Горлана, ожидая, когда я приду

и научу  их  играть в  футбол.  Сей факт  стал  для меня  еще  большей

неожиданностью, нежели чистые носки, учитывая,  что я напрочь забыл  о

своем  вчерашнем  наставлении.  Этим  известием  на  самом  выходе  из

трактира меня с радостью  ошарашил Игмат и  даже покинул свое  любимое

место за стойкой, чтобы сопроводить к месту сходки. Халдей как  открыл

рот при встрече, так ни на минуту  и не умолкал, даже когда ждал  меня

под   утлой   дверью   уборной.   Видимо,   трактирщик   лично   решил

полюбопытствовать, что это за явление  такое — футбол! Н-да,  придется

отложить побег из деревни до лучших времен.

    Оглядывая количество  собравшихся, я  понял: мужики  добросовестно

отнеслись к  моему,  так  сказать, пожеланию.  Даже  привели  с  собой

женщин.  Видимо,  на   всякий  случай.   Детишки,  естественно,   сами

нарисовались. Не  было  видно  лишь  купцов  и  поклонников  Ликии.  Я

взобрался на веранду, где меня уже встречал Горлан со слегка виноватой

улыбкой. Стыдно было, видать, за вчерашнее.

    — Мужики, короче, нужен мяч. — Без всяких вступлений я сразу решил

перейти к делу. — Потом возьмите  бревна, шесть штук, инструменты —  и

тяните все это на поле.

    Минут пять, конечно,  пришлось потратить на  то, чтобы  объяснить,

как должен выглядеть  мяч. Однако  дальше работа  пошла оперативно.  Я

выбрал  место  между  речкой  и  лесом,  южнее  деревни.  Мы  отмерили

площадку, сколотили и вкопали в  землю ворота, затем разбились на  две

команды по семь человек, остальных  я пообещал выпустить на замену.  К

этому времени местные мастерицы уже приволокли образцы мячей. Я просто

диву давался, с какой  скоростью они их  пошили. Внутри вместо  камеры

использовали надутый  то ли  мочевой, то  ли желчный  пузырь  крупного

рогатого скота, а  может, какую-нибудь другую  гадость. Кожаные  латки

снаружи  выглядели  практически  без  изъянов.  Я  выбрал   экземпляр,

наиболее полно соответствующий физическим  свойствам обычного мяча,  и

принялся объяснять крестьянам правила. Когда смысл игры дошел до всех,

мы начали.

    Сначала, естественно, мужики махали ногами коряво и неуверенно, да

и плетеные лапти оказались не лучшей спортивной обувью. Но не прошло и

десяти минут, как они втянулись  и принялись летать, словно  угорелые,

по всему полю  под радостное улюлюканье  болельщиков. Через  полчасика

жаждущие  спорта   запасные  выходили   на  замену   и  уже   пытались

воспроизвести подсмотренные финты, с помощью которых я обходил защиту.

Игра затянула!

    Спустя некоторое время, как бы невзначай, мимо прошлась  вчерашняя

воинственная  троица   молодцев.   Они  сперва   затесались   в   ряды

болельщиков, а после и  в качестве игроков  появляться стали. Чего  уж

там, простил я хлопцев — пускай играют, молодые ведь.

    Затем чинно  выползли посмотреть  на диковинное  зрелище Кампил  с

Цикрофом. Купцы  поначалу  наблюдали  молча,  но  вскоре  все-таки  не

выдержали — принялись поддерживать игроков ободряющими выкриками типа:

«Ну, куда ж  ты бьешь, как  корова», — или:  «Да твоими ногами  только

навоз топтать». Короче, зуб даю на отсечение — всем понравилось!

    Но,  несмотря  на  ажиотаж,  лишь  только  солнце  приблизилось  к

горизонту, селяне принялись дружно  сворачиваться. Оно понятно:  перед

волколаком у лучших  бомбардиров по сравнению  с остальными лишь  одно

преимущество — скоростные качества. Со всех сторон доносились  обычные

для такого момента гордые фразы: «А как я головой…», «А я троих  обвел

и…», «А видели,  как я…» —  и так  далее. Зато все  равно больше  всех

голов я наколотил. Хотя чему тут  удивляться? Жаль, не было перед  кем

похвастаться: Арлета,  видимо,  вновь смылась  безжалостно  истреблять

зайцев. Откуда в ней столько энергии?

    Между прочим, надо подумать, как уговорить ее на совместный побег,

так как осваиваться в незнакомом мире в одиночку слишком непросто.  Да

и вообще мне отчего-то  непременно хотелось, чтобы охотница  постоянно

вертелась где-нибудь рядом, хотя бы  в радиусе метров десяти.  Скучаю,

что ли, потихоньку… или волнуюсь? А может, посерьезней что?

    Тем  временем  женщины   принялись  деловито  сортировать   весело

пинавшую мяч малышню и гнать свои  чада по домам. Я пообещал  мужикам,

что с таким составом  кубок Лиги чемпионов точно  наш, и направился  к

речке — решил умыться.

    Доски деревянного  пирса  поскрипывали под  ногами,  но  выглядели

вполне надежно. Я нагнулся, набрал воды в ладони, ополоснул лицо.  Мое

отражение,  несмотря  на  скорость  течения,  выглядело  на  удивление

отчетливым. Затем  оно  прищурилось  и на  долю  мгновения  изобразило

злорадную ухмылку. Я в недоумении обернулся:

    — Мужики, а что это здесь… — Но громкий всплеск воды заставил меня

вновь обратиться к речке.

    Оттуда, вынырнув по  пояс, показалась  худощавая серая  обтекаемая

фигура со странным  гребнем на  голове, загнутым  назад, и  большущими

выпуклыми  глазами.   Силуэт  непонятной   водянистой  твари   казался

полупрозрачным. Через  его  тощее  тело можно  было  различить  желтые

колосья пшеницы, колышущиеся на противоположном берегу речки, глубокое

синее небо  и  небольшие  перистые  облачка  вдалеке,  у  самой  линии

горизонта. Внезапно скользкая рука существа ухватила меня за шиворот и

мощным рывком утащила вслед за  собой в воду. Стремительный  водоворот

захлестнул с головой…

    …Сознание вернулось ко мне в крайне странном месте. По сравнению с

ним самолетный ангар смотрелся бы собачьей будкой для мопса. На первый

взгляд  казалось,  будто  я  очутился  в  огромной  темной  пещере   с