Конфигурация - J.M.

- Но... - мыслезнаковый поток почти вышел из-под контроля Фаара. К счастью, его удалось вовремя рассеять.

- Вы что-то хотели сказать, господин представитель?

- Нет, ничего.

- Конечно, способности этих больных землян зачаточны, нереализованы. Собственную мыслезнаковую среду они сформировать не смогли. Но наше появление меняет дело...

Когда советник, наконец, ушел, Фаар испытал настоящее облегчение. Терпеть его присутствие, ничем не выдавая свей неприязни, становилось все труднее.

Ясно как день, что Иао затеял интригу, которую люди назвали бы игрой в "кошки-мышки". Это означает, что насчет личностей участников "заговора" у него пока есть только подозрения, а не точные сведения. Иначе он не отказал бы себе в удовольствии поставить жирную точку во всей этой истории. Вопрос в том, смогут ли его ищейки узнать имена...

Они трое никого не посвящали в свои планы. Но если Иао уже так преуспел в своем расследовании, значит, где-то они оступились. Тайна перестала быть тайной. Что ж, принимая во внимание непредсказуемый характер Лии, это неудивительно. Он был слишком импульсивен. Мог проболтаться кому-то просто по случайности... Да что говорить о Лии, если сам Фаар только что чуть не выдал себя с головой. Такое ослабевшее самообладание - плохой признак, очень плохой.

Но что же все-таки произошло на самом деле? Если слова советника насчет наследственной болезни - правда, жертва Лии была напрасной. А совесть самого Фаара чиста не настолько, насколько он думал. Но как это могло получиться? Как?..

Стоя у окна приемной, Фаар смотрел на улицу человеческого города. Но постепенно вместо зданий, машин и людей он начал видеть другое - картины прошлого. Давнего, но по гиотским меркам не настолько, чтобы время стерло память о нем.

"Если бы я не оставался все время в корабле, а был на Земле вместе с ними, я, наверное, знал бы ответ..."

Раз за разом перед внутренним взором всплывала одна и та же картина - очередной сеанс прямопоточной связи с Киэном.

Киэн находился тогда на палубе примитивного деревянного судна. Вокруг него столпились люди. Все они были потрясены и испуганы случившимся. Особенно Апту... Хотя, насколько Фаар мог судить об Апту со слов Киэна, на него это совсем не было похоже. Киэн говорил, что Апту храбрее многих своих соотечественников. Не теряется в самых трудных ситуациях и, кажется, вообще ничего не боится - особенно когда речь идет о достижении цели, которую он перед собой поставил. Ради этого он готов трудиться день и ночь, готов все забыть и от всего отказаться...

Почему же в тот момент он растерянно оглядывался по сторонам, точно потерявшийся ребенок? Или, лучше сказать - провинившийся ребенок?..

Внезапно представителю все стало ясно. Апту вовсе не был нездоров, как показалось Фаару тогда. Не поэтому он так старательно кутался в свою накидку.

- Так вот что ты прятал и прижимал к груди, Апту... - Фаар даже не заметил, что произнес эти слова, обращенные к человеку, который жил на Земле восемь тысяч лет назад, вслух, и на языке людей.

10. Музыкант

- Вы прекрасно играете на солнечной арфе, господин Киэн.

- Благодарю, риинао Фаар, - сказал артист, сделав легкий поклон в знак благодарности. - Рад, что мое скромное искусство доставило вам несколько приятных минут.

Фаар заметно смутился и после небольшой заминки ответил:

- Не думаю, господин Киэн, что в нашем общении упоминание моей ученой степени уместно. Это звучит так, будто...

- Будто низший обращается к вышестоящему?

- Да, - кивнул Фаар, порадовавшись про себя тому, что не ему пришлось это произнести. - А ведь это вы оказали мне честь, позволив прийти в вашу комнату отдыха. Я должен поблагодарить вас и за чудесную музыку, и за приглашение.

- Это всего лишь сиюминутная ситуация. - На лице Киэна появилась улыбка. - А вообще-то все правильно: мне подобает обращаться к вам именно так. Дело не только в том, что вы возглавляете отделение Земных языков в институте имени шиохао Циливии. Взять вопрос родства - вы и здесь меня превосходите. Если не ошибаюсь, ваш родитель - господин Таэо, потомок пятого главы собрания Винаи, господина Миира?

- Да, - чувствуя еще большее стеснение, - откликнулся Фаар. - Но вряд ли сейчас это стоит принимать во внимание...

Откинувшись на спинку кресла, Киэн какое-то время молча наблюдал за своим гостем, а потом все так же с улыбкой сказал:

- Простите мою чрезмерную откровенность, господин Фаар, но для гио, которого ждет большое будущее в политике, вы слишком легко поддаетесь чувству неловкости.

- О, это совсем разные вещи. - От внимания Киэна не укрылось, что стоило затронуть эту тему, как с его собеседником тут же произошла перемена. Это был уже не просто поклонник музыки йуу, которому посчастливилось лично встретится с известным ее исполнителем. Теперь вполне можно было поверить в то, что риинао Фаар - один из самых авторитетных деятелей гиотской науки и почти наверняка будущий участник собрания Винаи. - Каждый из нас делает свою работу. Но душе нужен отдых... Театр музыки для меня - как раз то место, где я могу отдохнуть душой. Сюда я прихожу, чтобы убедиться в том... - на мгновение Фаар замолчал, словно усомнился, стоит ли договаривать до конца, но все-таки продолжил: - в том, что в мире есть не только планирование будущей миссии на Землю и разработка стратегии эффективного энергообмена с людьми.

- Вы склонны противопоставлять свою работу и личные устремления?

- В какой-то мере. К сожалению, я не располагаю той свободой, какую дает, к примеру, искусство...

- Любопытно, господин Фаар. Кажется, склонность мыслить категориями взаимоисключающих противоречий свойственна тем, кого вы изучаете.

- Вы интересуетесь психологией людей? - произнеся это, Фаар запоздало подумал, что собеседник может счесть такую быструю и взволнованную реакцию неуместной. Но менять акценты в мыслезнаковых потоках было уже поздно.

Впрочем, если Киэн и удивился, то виду не подал.

- Скажем так, это мое увлечение.

- Насчет противоречивости вы до определенной степени правы, господин Киэн. - Фаар заставил себя говорить спокойно, как будто речь шла о чем-то незначительном. - Материалы, которые мы получаем с помощью околоземных наблюдательных устройств, подтверждают это. Возможно, вы правы и в том, что исследователю передались некоторые черты исследуемых...

После этих слов Фаару даже удалась улыбка, хотя улыбаться ему сейчас хотелось меньше всего. Старый музыкант действительно позволял себе чрезмерную откровенность. Фаар уже начал жалеть, что Киэн не отказал ему в просьбе о личном знакомстве. Он мог бы придумать множество отговорок - перед второй частью выступления ему нужно уединение, он не принимает в своей комнате для отдыха посторонних, лучше будет встретиться когда-нибудь в другой раз - да мало ли что еще! Но он согласился...

Взгляд Фаара упал на солнечную арфу, которую Киэн несколько минут назад бережно положил на специальную подставку в углу комнаты. Приглушенный верхний свет давал возможность отчетливо видеть каждый серебристый перелив, пробегающий по туго натянутым струнам инструмента. Плавно изогнутый корпус нежно-зеленого цвета казался совершенством, словно йуу была физическим воплощением какой-то идеальной идеи, к которому простому смертному нельзя прикоснуться. Совершенством, не существующим в повседневной жизни.

Фаар поспешно отвернулся от арфы. Это все она, йуу, виновата. Йуу и Киэн, его дар, его волшебное мастерство, способное вызвать к жизни музыку, которая преображает все вокруг. Преображает, возвращая миру его первозданную чистоту. Делает невозможным притворство и рождает желание открыть те помыслы, которые постоянно приходится прятать ото всех - или почти ото всех.

"Осторожнее, - мысленно предупредил себя Фаар. - Не поддавайся своей чрезмерной восприимчивости. Сколько раз Таэо повторял тебе, что способность слишком легко приводить разум в состояние, близкое к лаатару, принесет скорее неприятности, чем благо?"

Обычно такие обращения к самому себе мгновенно возвращали Фаара с небес на землю, но теперь это не очень-то помогло. Даже ровный, спокойный цвет стен комнаты, серый с едва уловимым лазурным оттенком, не действовал успокаивающе. А когда Фаар заметил возле окна картину со стилизованным изображением обоюдоострого ножа киу, на которую не обратил внимания прежде, пропал всякий смысл думать о спокойствии. Наверное, точно такое же чувство он испытал бы, если вдруг в полной темноте, шаря вокруг себя руками, случайно наткнулся бы на лезвие настоящего киу. Если бы сейчас еще сохранились эти архаичные ножи, служившие на заре гиотской истории ритуальным орудием в поединках энергий...

"Две разные силы, слившись в одну, преодолеют оковы. Подобно древнему киу, что разрезает и камень..." - не к месту всплыли в памяти строки из книги, прочитанной уже не один раз. Снова то же самое... Если Киэн сейчас скажет еще что-нибудь о людях, он, Фаар, окончательно потеряет над собой контроль. Нет, нельзя позволить Киэну сделать это.