Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!» - Евгений Джугашвили

Первую дальнюю поездку на прокатном «Москвиче» я совершил вместе с родственником Наны – Гоги Схиладзе, в деревню Баджи, где в детские годы жил Яков у Симона и Сефоры Сванидзе. Деревня находится в 20–25 километрах от районного центра города Амбралаури. Поехали через Цхинвали. В пути поняли, что это новейшая дорога и, стало быть, Яков ездил через Кутаиси, и мы следовали не по пути отца, к сожалению.

В Амбролаури, проехав более 200 километров, мы решили заехать в райком партии. Ни я, ни Гоги не знали дороги в деревню. В райкоме нас встретил только дежурный. Короче говоря, он не поверил, что «внук самого Сталина имеет такую машину, и сам приехал, да и из Тбилиси не было никакого звонка». Нам стало понятно, что спрашивать у дежурного бесполезно.

Тогда мы поехали к нашему родственнику – рачинцу Бухуты Джохадзе в деревню Бостана. Сам Бухуты был в Тбилиси, но семья находилась здесь. Жена Бухуты Ася нас признала и сразу затопила «бухари» (камин), отварила ветчину, накрыла стол.

Утром приехал Первый секретарь Мелко Алпезович Бибилашвили. Сказал, что приезжал вчера вечером, но мы уже гуляли и так пели, что решил не мешать. В первую очередь поехали в деревню Баджи. Как я туда доехал на своем «Москвиче» и что за дорога, об этом надо писать отдельно. Впереди послали «колхозника», который с грехом пополам привел в деревню. Дети выбежали навстречу с букетами цветов, жители деревни также выходили на дорогу.

Дом Сванидзе стоит на краю деревни в верхней ее части. Имеется участок с фруктовым садом. Старожилы показали камень, на котором любил сидеть Сталин. Сосед рассказал мне, что недавно он хотел увеличить свой огород за счет огорода Сванидзе. «Все равно пустует земля», – решил он. Однако ему приснился сон, будто в доме Сванидзе горит огонь в «бухаре». Значит, в доме есть хозяин. «И я не стал переносить забор, – признался он. А огонь в камине – это твой приезд в родное гнездо», – заключил старик.

Соседи устроили в своем доме прием. Тамадой назначили Гоги Схиладзе. Его солидный вид явно тому способствовал. К тому же он отлично владел как грузинским, так и русским языками, был удивительно обаятельным человеком, но главное, что он обладал прекрасным голосом. В молодости он был солистом в хоре. Его тесть недолюбливал «оборванца», но когда он по радио слышал выступление Гоги, всегда дослушивал до конца, затем выключал репродуктор и говорил: «Но ведь как поет, сволочь!»

На «приеме» по традиции, как положено, для тоста за Сталина хозяйка принесла специальный литровый бокал. Я первый возразил, что не обязательно пить до конца. Пытался и Гоги доказывать что-то. Но все было бесполезно. «За Сталина! Этим бокалом и до конца!» – требовали односельчане. «Товарищи, – начал он, – на фронте я шел в бой за Родину, за Сталина». Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. «Если я сегодня помру, – продолжал Гоги, – скажите всем, что здесь Георгий Серапионович Схиладзе умер за Родину, за Сталина!» и, не отрываясь, выпил весь бокал. Бокал пошел по кругу. Мне разрешили выпить не до конца. Веселье началось, внесли бубен. «Туш-таши» неслось со всех сторон. Запели и народные песни. Рядом со Схиладзе находился и подпевал сосед по дому парень по имени Джумбер. Он очень старался, но видимо не в той тональности. Гоги, наклоняясь к нему, поправлял его и поправлял, наконец, говорит ему: «Джумбер, допустим, голоса у тебя нет, но совесть-то должна быть, в конце концов!»

В Амбролаури, как удачу, я повстречал бывшего летчика Гришу Гагошидзе – друга Якова. Уговаривать его не пришлось. Он прислал мне свои воспоминания. Вот небольшой рассказ об их встрече с Яковом. «Познакомились в школе поселка Чребало, что в семи километрах от Баджи. Все жалели Яшу, как сироту – мама умерла, а отец был в ссылке. Ходил Яша в школу в любую погоду. В конце марта и начале апреля после сильных дождей разливалась река Риони. Яша часто оставался у нас дома. По воскресеньям ходили на охоту на уток. Иногда приносили домой три-четыре утки. Однажды я, доставая подстреленную утку, упал в воду, и река понесла меня по течению. Яша бросился в воду и спас меня. Просушились дома. Отец открыл «чури» и на столе появилось вино. Яша хорошо пел.

В 1922 году двоюродный брат Павел Давидович Месхадзе привез из Москвы письмо от Иосифа Сталина. Он писал теще и тестю, чтобы Павел взял Яшу в Москву. Все были рады и даже плакали». Вспоминает Гагошидзе игру Яши в бильярд: «Завсегдатаи клуба имени Ворошилова на площади Ленина в бильярд играли на деньги. Выиграв партию, Яша от денег отказался. Этого фраера решили наказать. «В драке, – пишет Гриша, – Яша двоих уложил, третий убежал и позвал милицию». В 1924 году Гриша Гагошидзе окончил семилетку в Чребало, а в 1926 г. в Кутаиси окончил девятилетку. Уехав в Москву, работал на винном заводе. Связался с Яковом. «В Кремле играли в футбол. Одну команду возглавлял Яков, другую – сын Троцкого по фамилии Седов. Летом часто на Воробьевых горах устраивали пикники. Брали с собой угли в маленьких мешках, гитару, мандолину, баян. Пили кахетинское вино, пели, танцевали. Яша русских товарищей обучал грузинским песням». В 1928 г. Гриша поступил в авиационную школу. В 1931 г. ее окончил и был направлен в Тбилиси летчиком-инструктором. 24 июня 1937 г. на Руставском аэродроме случилось чрезвычайное происшествие. Проводили прыжки с парашютом 35 студентов. Вначале Г. Гагошидзе поднял в воздух одного студента для показного прыжка. Затем прыгнули еще трое. А вот четвертый студент слишком рано раскрыл парашют. Парашют зацепился и оторвал крыло хвоста самолета. Падая, Гагошидзе покинул самолет.

С 25 июня начались многочасовые допросы. Требовалось подписать признание, что я умышленно сделал аварию, чтобы уничтожить самолет. Следовательно, Гриша Гагошидзе «враг народа». 17 писем написал одного и того же содержания… Письма с помощью своих друзей-летчиков отправлял из разных городов: Баку, Батуми, Ростов, Харьков, Краснодар. Летчику Шоркину – Герою Советского Союза и Югославии – попросил бросить конверт в почтовый ящик на Красной площади. Об этих письмах узнал следователь: «Если будешь жаловаться, арестую!». «Однако, – пишет Гагошидзе, – вскоре ко мне домой пришли три полковника и сказали: «Товарищ Гагошидзе, все в порядке». Бывший летчик полковник Василий Бубнов информировал его, что проверка показала полную невиновность летчика.

В гостиницу Гриша гостя не пустил, оставил ночевать испросил: «Кто дал такую команду или распоряжение о нем?» Бубнов ответил: «От самого большого». Значит от Иосифа. Во вторник Бубнов улетал на Дальний Восток. Сказал, что очень много людей арестовывают невинных, в том числе и по летным делам». От Яши имею подарок – его фото, подписанное «Другу Грише от Яши». После 1935 года Яшу не видел (13.12.78 г.).