Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!» - Евгений Джугашвили

Важа внешне ничем не выделялся. Так, обычное грузинское лицо, среднего роста, крепкого телосложения. Вот жена его – Дали – это да! Та еще красавица, но плохо говорила по-русски.

Как человек, он представлял собой идеального мужчину. Важа был благороден, воспитан, честен и скромен. Мы с Гоги очень его любили и позволяли себе подшучивать над ним. Чаще всего Гоги касался его речи, которую трудно было понять: «Чего он там бредит?» – всегда спрашивал он, делая вид, что ничего не понял, что тот сказал.

По дороге решили заехать в родную деревню Схиладзе, Илеми. «Яне против», – сказал я. «Я тоже не против», – с заднего сиденья сообщил Важа «А тебя никто не спрашивает», – не оборачиваясь, и глядя вперед, ответил Схиладзе. В деревне Схиладзе все уважали. Машину окружили и старики и дети. Он вылез из машины, снял черные очки и с глубоким вздохом посмотрел вокруг. Возможно, он вспомнил, как ребенком собирал здесь ежевику и бегал в Харагаули на железнодорожную станцию ее продавать. Вспоминать эту историю он не любил. Погуляв немного, сел в машину. Когда начали спускаться на главную дорогу, Важа начал «бредить» своими вопросами: давно ли тот уехал из Илеми, сколько домов в деревне и т. д. Гоги чинно отвечал и даже иногда оборачивался. Но когда Важа дошел до ежевики, Гоги насторожился. «За сколько продавал стакан?» – как выстрел прозвучал главный вопрос.

Наступила тишина. После небольшой паузы суровым голосом Гоги громко скомандовал: «Водитель, остановите машину!» Я остановил. «Товарищ Члаидзе, – продолжал Схиладзе, – выходи из машины! Много болтаешь. Тебя пора расстрелять!» – «Да кто ты такой?» – «Я начальник, он – водитель», – ответил Гоги. «А я кто?» – опять задал вопрос Важа. «Ты – никто!» Поездку долго вспоминали и хитро все трое улыбались.

В Сухуми остановились в центральной гостинице. Погода была отличная, все время проводили на пляже, а вечером катались на машине. На рестораны денег не было, их хватало только на бензин и на обеды в гостинице. Через полторы недели позвонил отец Наны и сообщил, что она родила сына. Через десять минут мы уже мчались в Тбилиси.

Среди родственников моей жены есть Кукури Лацабидзе. Высокий, красивый и очень скромный. Вырос как и я без отца. Это сходство безотцовского детства сближало нас. Мы как бы братья по несчастью.

Мать Кукури, Нина, одна воспитавшая сына, очень страдала, когда он, не найдя работы в Тбилиси, подался в Узбекистан. Открыл дело, вроде неплохо. Но потом что-то не пошло – то ли обманули местные, то ли надоело. Короче бросил все и приехал холостой. Так холостяком и продолжал жить в Тбилиси. «Когда? Когда, наконец, – всякий раз причитала старушка Нина, – он женится? Господи!».

И вот однажды мы с Кукури возвращались из Гори. Помню, что настроение было отличное. Я спросил: «Кукури, ты вообще-то думаешь жениться?» – «Думаю», – улыбаясь, ответил он. Оказывается, он уже подсмотрел «кое-кого». «Ну, а как зовут этого «кое-кого»? – спросил я. «О! – протянул Кукури, – это секрет». – «Ладно, – говорю, – можешь не называть ее имя, но скажи хоть первую букву». – «Ну да, – усмехнулся он, – скажу первую – сразу догадаешься». – «Тогда последнюю», – не унимался я. Он подумал, подумал и сказал, последняя буква «а». Проехали уже Мцхету, скоро Тбилиси. Наконец он все-таки сдался: «Яковлевич! Первая буква «М». Я подумал: «Ну, это уже кое-что».

«Она русская, – начал уточнять я, – или грузинка?» – «Гру-зин-ка», – ответил он. Так, думаю, Маша не подходит, это русское имя. Майя – не подходит тоже, потому что на конце буква «я». «Послушай, Кукури, а что ты скажешь, если я назову Марина?» – «Точно, Марина», – удивился Кукури. Мне показалось, что он был рад поделиться со мной своей тайной. За разговором незаметно въехали в Тбилиси. «Хочешь, – вдруг сказал Кукури, – я покажу ее дом?» Около дома я остановил машину и говорю: «Давай зайдем». – «Да ты что, – забеспокоился он, – во-первых, Яковлевич, уже поздно (было 10 часов вечера), а во-вторых, кто в гости идет без подарка, с пустыми руками? У нас так не полагается». Я ему говорю: «Свали все на меня. Москвич мол, и все дела». Пока он что-то бубнил, я уже был у дверей и звонил.

Встретили нас с удивлением, но доброжелательно. Сгорая от стыда, Кукури вылезал из машины. Быстро накрыли стол. Выпили за знакомство. Марина оказалась моложе Кукури и очень милой и спокойной женщиной. Не зря Кукури боялся подойти. Так как «жених» весь красный сидел за столом, как немой, пришлось мне вести всякие разговоры. В целом все прошло хорошо, слава Богу! Уезжая, Кукури долго чему-то улыбался, потом сказал: «Яковлевич, ну ты даешь!»

Вскоре сыграли свадьбу. Получилось торжество как «полагается».

В аэропорту «Внуково» я случайно разговорился с парнем-грузином. Он тоже летел в Тбилиси. До отлета оставалось достаточно времени, чтобы перекусить и выпить. Зайти в ресторан мой знакомый отказался из-за отсутствия у него денег. Объяснил, что занимается изготовлением мороженого, был в командировке и потратился до того, что еле-еле собрал деньги на билет обратно. (Да, Москва умеет почистить карманы. Вспомним блистательный фильм «Мимино»). В таком случае я решил пригласить его в ресторан. Согласился он не сразу. Мешала гордость и стыд оказаться в подобном положении.

Познакомились. Узнав мою фамилию, он оживился и задал понятные вопросы. После этого он официально представился: «Я Алик Бокалишвили из Гурджаани». Расставаясь в Тбилиси, обещал приехать за мной и показать Кахетию. В то время я был холост, свободен и посмотреть край моего знакомого было заманчиво, тем более летом. В Тбилиси Алик приехал с каким-то родственником или другом и на машине мы отправились в неведомую для меня Кахетию.

Кахетия – это страна виноделия. В первую очередь мне показали изготовление вина. Собранный виноград на приемном пункте винного завода загружают в общую громадную воронку. Под воронкой спиральный транспортер подает гроздья винограда в давильную машину. Сок перекачивают в цех брожения, где стоят огромные открытые круглые дубовые емкости. Высота бочек порядка четырех метров и шести метров в диаметре. Когда по ступенькам поднялся наверх, я обомлел: полная емкость как бассейн пузырилась по всей поверхности красного вина Киндзмараули. Ничего подобного в жизни я не видел.

Технолог завода кратко рассказал о сроках брожения вина и контроле. Далее вино по стеклянным трубопроводам перекачивается в цеха хранения и выдержки. На одних заводах вино заливают в дубовые бочки, на других заполняют глиняные сосуды в форме яйца, зарытые по горло в земле. По-грузински они имеют название «чури» или «квеври». Цеха в таких заводах представляют собой абсолютно пустые помещения, где на земляном полу видны замурованные специальной глиной чуть видимые верхние части емкостей – чури.