Отродье ночи (Шорохи) - Дин Кунц

Это обстоятельство, ничего не прояснив, только еще больше запутало Таннертона. Он глупо уставился в пустой угол, где раньше стояли эти мешки.

Таннертон почесал затылок.

— Странно.

Сидя в сгущавшихся сумерках, рядом с Хилари, Тони вдруг понял, что говорит о Фрэнке. Он услышал самого себя где-то посередине фразы, и потом слова безудержным потоком полились из него. Он говорил, прерывая речь только, чтобы отхлебнуть виски. Тони вспоминал, как познакомился с Фрэнком, как было сложно поначалу понять друг друга, вспомнил вечер в «Болт-Хоул» и их, к сожалению, слишком короткую запоздалую дружбу. Наконец, когда Тони перешел к событиям последнего дня, голос его начал дрожать. Он закрывал глаза и видел грязный кафельный пол на кухне Бобби Вальдеса, где кровь Фрэнка смешалась с ярко-красным студенистым соком. Он начал говорить о том, как взял Фрэнка на руки и начал его баюкать, и задрожал, затих. Ему было холодно, лед сковал сердце, выстудил тело. Скорчившись на диванчике, почти невидимый в темноте, Тони зарыдал: горячие слезы побежали по мраморно-безжизненным щекам и закапали на пол.

Хилари взяла его за руку, платком принялась вытирать лицо, потом обняла Тони и поцеловала в щеки, в глаза.

Хилари обняла его, чтобы утешить, и не более того, но против их воли смысл объятий начал меняться. Тони положил руки на плечи и стало не ясно, кто же утешаем и кто утешает. Его руки гладили спину Хилари, вверх-вниз; Тони почувствовал упругость тела Хилари, очертания фигуры под блузкой. Руки Хилари блуждали по плечам Тони, гладили лицо. Она поцеловала Тони в уголок рта, и Тони ответил ей страстными поцелуями. Их языки встретились, и поцелуи стали горячими и влажными. Дыхание участилось, и сердца забились в ожидании.

Одновременно они поняли, что происходит, и замерли, вспомнив убитого Фрэнка. Если отдаться своим желаниям, то это одно и то же, что хихикать на похоронах. Им вдруг пришло в голову, что они бездумно и страшно богохульствуют. Но желание оказалось столь сильно, что преодолело все сомнения о праве на любовь в эту ночь.

Они целовались так жадно, как никогда в своей жизни не целовались. Руки Хилари требовательно двигались по телу Тони, и тот отвечал на ее прикосновения. Тони понял, что их любовь — это хорошо. Любовь — не богохульство над мертвым, а вызов самой смерти. Их любовь — это огромная животная потребность доказать, что они живы, и причащаются к великим таинствам жизни.

Ничего не говоря друг другу, Тони и Хилари встали и пошли в спальню. Уходя из гостиной, Тони зажег в ней лампу, ее свет лился в дверной проем и неясно освещал кровать. Мягкий полусвет. Теплый и золотой. Свет ласкал Хилари, подчеркивая загар нежной кожи, добавляя блеску ее черным как смоль волосам и мерцая в ее больших глазах.

Они стояли у кровати и целовались. Тони начал раздевать ее. Тони расстегнул блузку и снял ее, разъединил крючки на бюстгальтере. Хилари дернула плечами и он бесшумно упал на пол. У нее была красивая грудь — высокая и полная. Крупные, плотные соски. Тони склонился и поцеловал их. Хилари взяла его голову в ладони, привлекла и прижалась ртом к губам. Тони отбросил пояс и расстегнул молнию на джинсах. Они скользнули по длинным ногам, Хилари сделала шаг, освобождаясь от одежды и туфель.

Тони опустился перед ней на колени и вдруг увидел на животе рубец от шрама. Он начинался на животе и, изгибаясь, шел к бедру.

Однако это не был операционный след — едва заметный аккуратный шов хирурга. Тони приходилось видеть зажившие пулевые и ножевые раны и, хотя свет был тускл, он понял, что это след либо от револьвера, либо от лезвия. Мысль, что Хилари когда-то очень страдала, пробудила в Тони жалость, желание укрыть и обласкать ее. Он, ничего не говоря, нежно коснулся губами рубца и почувствовал, как живот Хилари напрягся. Он понял, что Хилари стесняется. Ему хотелось сказать, что от этого ее красота не меньше, а наоборот, для него она становится больше и дороже.

Тони снял с нее трусики, и Хилари шагнула через них. Медленно, медленно он провел рукой по длинным роскошным ногам, вдоль упругих изгибов икр, вверх к гладким бедрам. Тони поцеловал блестяще-черный треугольник, волосы пощекотали лицо. Выпрямившись, Тони сжал ладонями ее ягодицы, губы вновь встретились. Поцелуй длился несколько минут.

Хилари, отбросив простыню, легла в постель. Тони быстро разделся. Голый, он лег рядом и обнял Хилари. Их руки переплелись и изучающе двигались по телам, касаясь рук, плеч, ног. Тони чувствовал напряжение в членах, когда их касалась Хилари.

Вдруг Тони пережил странное чувство: словно он начал таять, сливаться с Хилари; еще не физически, их тела подверглись духовному, чудесному осмосису. Пораженный ее теплотой, возбужденный видом роскошного тела, но главное — ее вздохами и стонами, движениями и поцелуями, Тони чувствовал себя так, словно был одурманен небывалым наркотиком.

Тони смотрел глазами Хилари, чувствовал ее телом, целовал ее губами, но ощущал и свои. Мысли спутались. Сердца забились вместе. От ее горячих поцелуев Тони захотелось прижаться губами к каждому уголку восхитительного тела. Он изучал его, спустился ниже, коснулся мягких бедер. Тони раздвинул ее ноги, начал лизать влажную середину ее тела, языком раскрывая тайные складки. Хилари задыхалась от удовольствия. Она стонала и изгибалась.

— Тони!

Он коснулся ее языком и губами.

Хилари выгибалась, сжимая пальцами скомканные простыни, прижалась к нему.

— О, Тони!

Она загнанно дышала. Когда наслаждение стало слишком сильным, она попыталась вырваться из объятий, но тут же с удвоенной энергией стала ласкать Тони. Дрожь пробежала по телу, потом эти вздрагивания перешли в сильные толчки удовольствия. Она глотала воздух, металась, вскрикивала, внутри нее одна волна катилась за другой. Наконец, изможденная, она затихла.

Тони поднял голову, поцеловал трепещущий живот, потом прижался губами и языком к плотным соскам.

Она скользнула вниз рукой и ощутила его железную твердость. Прежде, чем слиться в соитии, Хилари испытала новое желание.

Он раскрыл ее и вошел.

— Да, да, да, — задыхаясь, повторяла Хилари. — Любимый Тони. Любимый, любимый, любимый Тони.

— Ты прекрасна.

Никогда ему не было так хорошо. Он нависал над ней, выпрямившись на руках, и видел внизу красивое лицо. Глаза их встретились: Тони показалось, что он смотрит не на Хилари, а сквозь нее, в тайну души Хилари Томас. Она закрыла глаза, Тони тоже сомкнул веки и тут узнал, что чувство друг к другу не исчезло во мраке.

У Тони раньше были женщины, но ни с одной из них он не испытывал такой близости, как с Хилари. Ему хотелось продлить ее, дойти до исступления, слиться в блаженстве. На этот раз он потерял контроль над рассудком, чего раньше с ним никогда не случалось. Тони, ослепленный любовью, рвался к краю пропасти и не мог остановиться. Не объятия и горячий шепот, не гладкость и влажность тела, не красивая грудь и шелковистая кожа распалили Тони. У него были любовницы — красивые роскошные женщины. Но в Хилари оказалось что-то необычное, что-то, чему он еще не мог дать названия, но оно придавало любви невыносимую легкость и чувственность.

Она почувствовала его возбуждение, положила руки на спину, прижала к себе. Тони боялся налечь всей массой, но Хилари словно не почувствовала тяжести. Ее грудь плотно прижалась к его и они слились. Хилари подняла бедра, коснулась его таза, движения Тони были сильны и быстры. Она задрожала, когда Тони начал бить струей. Она держала его плотно, крепко, повторяя имя, а Тони извергался и извергался в нее. В глубокие темные тайны ее тела. Опустошенный, он вдруг испытал прилив чувственной нежности к Хилари и понял, что не сможет никогда расстаться с этой женщиной.

Они лежали рядом, не разжимая объятий.

Люди, думала Хилари, назвали бы это «любовью», но сама она еще не могла принять подобного определения для своего чувства. Долгие, долгие годы, еще с детских лет слова «любовь» и «боль» стали для нее абсолютными синонимами. Она не верила, что любит Тони Клеменсу или что он любит ее, боялась в это поверить, ибо, в противном случае, она сделает себя уязвимой, беззащитной перед безжалостным миром.

С другой стороны, Хилари не могла представить себе, чтобы Тони сознательно обидел ее. Он не такой, как Эрл, ее отец. Он не похож ни на одного из знакомых людей. В нем Хилари нашла нежность и сострадание и теперь чувствовала себя в безопасности, находясь рядом с Тони. Возможно, с ним ее шанс. Возможно, ради него стоит рискнуть.

Но потом она подумала, какой болью и разочарованием может обернуться их любовь, когда Хилари откроется ему. Это будет страшный удар. Вряд ли она оправится после подобного потрясения.

Дилемма. И никакого решения. Но ей не хотелось думать об этом сейчас. Ей приятно было лежать с ним рядом и наслаждаться разлившейся по всему телу теплотой. Она припомнила детали, эротические переживания, ослабившие тело и сделавшие его почти невесомо-легким.