Приватир - Василий Сахаров

— Мечник, — от Кума, который сегодня был дежурным по кораблю, то есть, следил за порядком, по рации пришел вызов, — спустись на вертолетную площадку, здесь ЧП.

— Что-то серьезное? — чертыхнувшись, спросил я у него.

— Да. У наших пассажиров очередные внутренние разборки, да такие, что до смерти дошло. Долго объяснять, спустись сам, а на месте и решишь, насколько здесь все серьезно.

— Иду, — накинув на плечи светло-синий офицерский мундир без знаков различия, самый простенький, какой имелся в гардеробе адмирала Папастратоса, я вооружился пистолетом, подозвал Лихого, мирно почивавшего на ковре в углу, и направился на вертолетную площадку.

Пока шел по коридорам, думал о том, что же могли натворить одесские подростки, волей случая оказавшиеся на нашем фрегате. Гадал, и ответа не находил, поскольку такой контингент мог сотворить все что угодно, и дело здесь не только в том, что им мало лет и у них много энергии. Так сложилось, что в большинстве своем, они все были из одних мест, то есть из пригородов Одессы, Скадовска и Ильичевска, и почти все были знакомы друг с другом еще по мирной жизни. Знал бы об этом раньше, десять раз подумал о том, тянуть их за собой или нет.

Месяц назад Альянс помимо Конфедерации атаковал еще и поселения на берегах некогда незалежной Украины, видимо, на всякий случай, дабы попугать пиратские анклавы и вольные республики. Не знаю, получилось у них это или нет, слишком мало информации на этот счет и я не в курсе того, что там происходит сейчас. Однако то, что морские пехотинцы средиземноморцев полностью контролируют побережье, некогда принадлежавшее украинским вольным отрядам, это точно.

В результате ожесточенных боев, пираты покинули свои лагеря и отступили вглубь материка, а их имущество и семьи достались захватчикам. Про пиратские богатства умолчим, понятно, что они достались адмиралам и генералам. Участь женщин, особенно молодых и красивых, тоже ясна, поскольку право победителя никто не отменял, а вот мальчишек и девчонок в возрасте от десяти до четырнадцати лет, погрузили на «Калькутту» и отправили в Хайфу.

Мой отряд этих пленников освободил, но о том, что девяносто процентов из них это дети пиратов, мы, привыкшие жить в крепком государстве, которое имеет твердые законы и крепкую власть, как-то сразу не подумали. В общем, особо не разобравшись, кто есть кто, мы взяли на себя ответственность за семь сотен молодых волчат, которые представляли из себя около двадцати разных по численности и составу групп, по факту, молодежных банд, которые постоянно грызлись между собой и жили по воровским и пиратским законам. Как следствие, постоянные конфликты, драки, суета и пара случаев поножовщины. Для вольной молодежи обычное времяпрепровождение, а для нас постоянная головная боль. Приходилось применять репрессии, наказывать провинившихся, пороть особо борзых, а некоторых даже изолировать в карцере. Наша жесткая политика в отношении бывших пленников дала свои результаты и пару крайних дней молодежь нас не беспокоила, а тут, нате вам, что-то настолько серьезное, что Кум не может самостоятельно разрешить ситуацию, да еще и про чью-то смерть говорил. Посмотрим.

Так, размышляя о наших взаимоотношениях с пиратским молодняком, я вышел на забитую стоящими бойцами моего отряда, вертолетную площадку. Меня заметили, расступились, и я оказался в центре живого круга. Вокруг воины, а в середине Кум с двумя вооруженными десантниками и полтора десятка подростков, которые держатся кучкой и опасливо посматривают вокруг.

— В чем проблема? — обратился я к командиру БЧ-4.

— Да, вот, — он кивнул на мальчишек, — самосуд по своим законам устроили. Осудили одного из своих товарищей, приговорили его к смерти и привели приговор в исполнение.

— И где труп?

— Милях в пяти за кормой. Эти зверьки его под винты бросили, так что шансов выжить у него не было никаких. Они все грамотно сделали, и время подгадали так, что на корме никого не было, и если бы не впередсмотрящий на БДК, который их движения заметил, то мы ни о чем и не узнали бы.

— Жестко, — протянул я и, сделав шаг вперед, обратился к старшему в этой стае, худому и нескладному пареньку лет тринадцати: — Ты старший?

— У нас нет старших, — глядя на меня исподлобья, буркнул паренек.

— Врешь, старший есть всегда, и в этой стае это ты, — он промолчал, а я задал иной вопрос: — За что вы своего кореша приговорили?

— За крысятничество.

— Давай подробней.

— Ваши повара нам еду не каждому в руки выдают, а сразу на десять человек. Один идет на камбуз и на всех пайку получает. Сегодня очередь Чугуна была, и он одну порцию не донес. Думали случайность, а разобрались, нашли его нычку, куда он еду прятал. Дальше, все по понятиям, провинился, значит ответь.

— И за это вы его за борт?

— Да.

— А вы знали, что своими понятиями вы нарушали правила нашего отряд? — молчание, подростки по-прежнему насторожено оглядываются и ждут для себя беды. — Знали или нет!? — мой тон приобретает угрожающие нотки.

— Знали, — мне ответили сразу несколько человек.

— Вас предупреждали, что за каждый конфликт будет наказана вся стая?

— Да.

— Тогда слушайте мое решение. По всем нашим законам, за смерть другого человека вы отвечаете своей жизнью, и за самосуд вы должны отправиться вслед за своим товарищем, — парнишки поняли, что игры закончились, у пары человек сдали нервы и кто-то, вспомнив о том, что он ребенок, захныкал, а я оглядел их и продолжил: — Однако, лишняя кровь мне не нужна и потому, мое решение такое: как только мы пристанем к берегу, каждый из вас получает нож, сухпай на сутки и идет на все четыре стороны. Климат здесь благодатный, народ такой же, как и у нас, в меру дикий и суровый, так что все в ваших руках. Будет желание выжить, будете дальше небо коптить, а нет, снова рабами станете. Кум, — я обернулся к офицеру, — под замок их и приставить вооруженную охрану.

— Есть! — на показ козырнул командир БЧ-4.

Мне оставалось только кивнуть, изобразить из себя строго командира и вернуться в свою каюту. Несмотря на то, что наш поиск проходил относительно спокойно, дел хватало всегда и, выбросив из головы проблемы с личным составом, я сосредоточился на документах, которые Крепыш добыл на пароме «Калькутта».

Шифры, это барахло, мы и ранее их захватывали, и пользовались ими только ограниченный период времени, так как средиземноморцы, узнав о нападении, сразу же их сменили. Судовые документы, вещь более интересная, поскольку кое-какую полезную информацию из них всегда можно почерпнуть, однако она не является особо секретной или чрезвычайно важной. Самое главное, это, конечно же, запечатанные в толстые конверты письма командующего Черноморской эскадрой адмирала Черри к своему другу адмиралу Уотсону. На каждом конверте стояла грозная штамповка: «Совершенно секретно. В случае угрозы захвата, уничтожить в первую очередь». Почему покойный лейтенант-коммандер Кисус не выполнил инструкцию, я не знаю, да и знать не желаю. Теперь, эти два письма у меня. Они переведены на русский язык моим личным переводчиком с английского Тедди Аргайлом, отправлены шифровкой в Конфедерацию, а я, никуда не торопясь, могу разобраться с оригиналами.