Приватир - Василий Сахаров

— Мечник, — мне отвечает Крепыш, — этих тварей надо уничтожать беспощадно. Суки рваные! — обычно спокойный и невозмутимый Крепыш, со злостью и, можно сказать, ненавистью, бьет вражеского военно-морского офицера ногой по ребрам.

— Объясни.

— Паром пленных вез, которых десант Альянса на Украине и в Крыму нахапал. Девятьсот семьдесят человек под палубой, — гвардеец ударил ногой по железу, и продолжил: — Они как нас увидели, так вот эти твари, капитан и его чиф, — кивок на офицеров, — приказали открыть балластный танк и всех пленников затопить.

От злости, у меня даже в глазах на миг потемнело. От средиземноморцев я ожидал всякого, но подобного ни в коем случае. Вроде бы цивилизованные люди, хоть и враги, а все же про человеколюбие и демократию везде кричат. Я по-новому взглянул на скрючившегося в позе эмбриона вражеского моряка с погонами лейтенант-коммандера, и появилось желание не просто утопить его в море, а сделать так, чтобы он перед смертью еще и помучался.

— Мечник, ты чего? — оказывается, Крепыш продолжал говорить, а я на несколько секунд выпал из реальности, и его слов не слышал. — Ты чего, Мечник?

— Все в норме, что там дальше?

— Так я и говорю, — Крепыш кивнул себе за спину, — большую часть людей спасли. Там сейчас Лида и ее бойцы их на палубу вытаскивают. Что дальше делать будем? Паром уже не потушить, пожар на машинное отделение перекинулся, а у нас на фрегате все могут не поместиться.

— Сколько людей выжило?

— Сотен семь, в большинстве своем подростки от десяти до четырнадцати лет.

— Всех на фрегат.

— А впихаем такую массу народа?

— Ничего, потеснимся, а БДК недалеко, так что нам всего-то и надо полтора часа перебедовать, а там полегче будет.

— Понял.

Крепыш кивнул и побежал за надстройку, а я обратился к вражескому офицеру:

— Имя, фамилия, звание и должность?

Пленник не ломался, поскольку желания еще раз схлопотать тяжелым ботинком под ребра не имел:

— Лейтенант-коммандер Фред Кисус, 2-я бригада вспомогательных судов флота Средиземноморского Альянса, капитан грузо-пассажирского транспорта «Калькутта».

— Порт приписки и кто командир соединения?

— Остров Кипр, порт Лимассол, военно-морское оперативное соединение адмирала Уотсона.

— Какой груз на борту, где его получил и куда ты его должен был доставить?

— Загрузился в Одессе, и у меня на борту только люди…

Мне показалось, что лежащий под моими ногами пленник что-то недоговаривает, и я нанес ему один резкий удар по щиколотке ноги. Офицер Альянса взвыл, а я сказал:

— Время ограничено, твой паром горит, и на то, чтобы рассказать все как есть, у тебя имеется всего десять минут. Еще раз спрашиваю, где ты получил груз и куда его должен был доставить.

— Я не вру, — всхлипнул Кисус. — Люди получены в Одессе, которую наши десантники заняли неделю назад.

— А куда ты направлялся?

— В Хайфу.

— Зачем?

— Не знаю… — еще один удар по ноге и следует честный ответ: — На территории бывшего Израиля радиоактивное заражение, не сильное, но все же опасное. Первый Лорд-Маршал приказал собрать рабочие бригады из подростков, которые под присмотром штрафников должны расчищать развалины военных баз Израиля.

— Почему подростков?

— Они радиацию переносят легче, чем взрослые, могут везде пролезть и про то, что такое радиация, ничего не знают.

— Мечник, — меня окликнул голос Лиды, которая подошла со спины.

— Что? — обернулся я к ней.

— Давай уходить, огонь подступает все ближе, а всех кого была возможность спасти, мы вытащили и на борт фрегата перевели.

— Хорошо, уходим.

— Командир, — отозвался один из десантников абордажной партии и кивнул на офицеров Альянса, — а с этими что делать? За борт?

Осмотревшись вокруг, я ответил:

— Нет. В воде эти твари могут выжить. Вон пристройка металлическая типа большого ящика, видите? — я указал на небольшое помещение, по виду, напоминающее принайтованый к палубе контейнер.

— Да, — ответили оба бойца.

— Наверняка, это боцманское рабочее помещение, хранилище инструментов палубной команды, или малярка. Заприте их там, и пусть эти ублюдки живьем сгорят. Хотели людей утопить, а сами поджарятся. Нечего скотов жалеть.

Бойцы подхватили пленных офицеров под руки и поволокли их в сторону боцманской артелки. Средиземноморцы что-то кричали и о чем-то просили, а мне на их стоны и слезы было плевать, и вместе с Лидой я перебрался на борт фрегата.

На «Ветрогоне» было не протолкнуться, куда ни посмотри, всюду истощенные детские лица, мальчишки и девчонки самых разных возрастов. Что характерно, слез я не видел, а вот взгляды у подростков как у затравленных волчат. Взрослых очень мало, на всю ораву в семь сотен человек, не больше тридцати. Спасенные нами люди заняли все кубрики, каюты, столовую, подсобные помещения, коридоры, пустые вентиляционные проемы, и все равно теснота была такой, что их пришлось даже на некоторые боевые посты впустить.

Фрегат отошел от борта горящего парома, за кормой вспенились белые буруны, и корабль направился в точку встречи с танкером и БДК. Если бы в этот момент на нас налетел случайный боевой корабль Альянса, то тут бы нам конец и пришел, поскольку с боеспособностью у нас на целых два часа, пока мы не перегрузили большую часть пассажиров на 49-й, было очень плохо. Однако нам все еще везло, вражеские корабли не появились, а идущие от Эгейского моря суда оказались самыми обычными рыболовецкими траулерами из Измира. Тратить на эти промысловые суденышки боеприпасы мы не стали. Все, что эскадра хотела получить в первом рейде, она получила, а значит, «полный вперед» и курс на запад, вдоль берегов Греции к каблуку итальянского сапога.

Мы с капитаном фрегата снова находились на мостике, все, так же как и утром, и за заботами, день пролетел совершенно незаметно. Дело уже к вечеру, солнышко опускается за горизонт, а море окончательно затихло. Где-то позади нас у острова Милос догорает паром «Калькутта», спасенные люди накормлены и отдыхают в более-менее приличных условиях. На душе спокойствие, и никаких угрызений совести относительно участи сожженных заживо офицеров Альянса.

— Разрешите? — на мостике появились Крепыш и Лида.

— Да, — как старший на этом боевом посту, им ответил Скоков.

Оба командира абордажных партий до сих пор не умывались, камуфляж грязный, потный и пропах дымом, лица уставшие, но чрезвычайно довольные. В руках у Лиды небольшой плоский чемоданчик, а у Крепыша толстенький саквояж.

— Чего принесли? — спросил я у довольных собой и всей своей жизнью новоиспеченных лейтенантов ГБ.