Рождение легиона - Gedzerath

– «Аааааа!» – наконец, не выдержав, заорала рыжая кобыла. Ее задняя нога, до этого небрежно грозившая[178] мне лохматым копытом, оказалась вывернутой под довольно интересным углом, задравшись едва ли не выше вставшего торчком от боли подрагивающего хвоста – «Хва… Хватит, хватит! Уййййййй!».

– «Хватит, хватит. Счаз так хватит, что не встанешь!» – свирепо прорычала я, отпуская попавшую мне в лапки конечность, и отвешивая обнаглевшей кобыле удар по уху, отправляя ее в полет под ноги собравшейся вокруг нас толпы. Кувыркнувшись, Блоссом с коротким взвизгом улетела вперед, едва не сбив стоявших на ее пути пони, и осталась лежать, прижимая копыта то к пострадавшей ноге, то к уху, по которому пришелся удар закованного в сталь копыта – «Ну что, есть еще желающие?!».

Судя по донесшемуся ропоту, желающих больше не нашлось. Хмыкнув, я отправила выщелкнувшиеся из поножа клинки обратно в ножны, и демонстративно поправив покачивающийся на моей шее амулет, полученный от Первой Матери, двинулась вперед, обходя отступающих от меня мохноногих северян. Под моим взглядом головы опускались, словно трава, и лишь несколько заводил, еще не сообразивших, что их бунт пресечен на корню, все еще пялились на меня в недоумении и злости, словно соображая, броситься ли им вперед, словно героически хныкавшая где-то под их ногами Блоссом, или же все-таки склониться, признавая мою волю.

– «Что, вам вновь неймется?» – поинтересовалась я, обойдя отодвинувшуюся к тому времени на довольно приличное расстояние толпу, расступившуюся над своей поверженной героиней. Над ней остался стоять лишь один темно-серый жеребец, утешающе поглаживавший голову всхлипывавшей кобылы, прижавшейся мордой к его лохматой ноге. Увидев мою приближающуюся к ним фигурку, он сделал шаг вперед и, переступив через лежащую Блоссом, остановился, прикрывая ее от меня своим телом.

«Интересно, они уже догадались, что это я, или еще нет?» – напряженно раздумывала я, глядя на принявшихся строиться мохноногих легионеров. За сохранность своего инкогнито я не опасалась – много ли можно разглядеть в неверном свете костров? Лишь плащ да выглядывавший из-под него простой, без знаков различия шлем с нащечниками, в то время как туника, способная поведать любому воину моего отряда о том, к какой кентурии я принадлежу, была скрыта тяжелой, набухшей от дождя тканью – «Кажется, догадались – вон, как старательно отводят взгляд. Нет, нам такие воины нахер не нужны, поэтому, лишь только закончится эта заварушка – выкину их к чертям свинячим. Хватит мне тут Запорожье разводить!».

– «Примипил, Шестая кентурия построена» – донесся из-за моей спины глухой голос серого жеребца. Прикрыв собой прижавшуюся к его ногам, мигом растерявшую весь свой задор кобылу, он не дрогнул и не отошел с моего пути, и лишь прикрыл глаза, явно ожидая удара. Смерив его недобрым взглядом, я протопала мимо и принялась разглядывать его соотечественников, смущенно отводивших от меня свои взгляды – «Какие будут указания?».

– «Как тебя зовут, гастат?».

– «Лонгхорн. Майт Лонгхорн, сын Лонгхорна».

– «Значит так, Майт – теперь эта кентурия твоя» – отведя глаза от сливающегося с тенями табуна, стоявшего напротив меня, я мрачно уставилась в косивший на меня глаз молодого, но мощного жеребца. В нем не чувствовалось страха – лишь какая-то странная, насторожившая меня подавленность и тоска, но в тот момент, увы, мне было абсолютно плевать на страдания этих мохноногих любителей горных вольностей – «Ты становишься опционом вместо… Вместо… В общем, ты понял меня, ага? Ваш кентурион вскоре вернется от командующего походом Винда, и твоей задачей будет сообщить ему об изменениях в Шестой. Можешь сослаться на мою волю, опцион, но я бы не хотела, чтобы мои товарищи знали, что я здесь. Это понятно?».

– «Да. Мы в точности выполним твою волю, примипил» – кивнул серый жеребец, устремляя взгляд на своих сородичей, начавших переглядываться между собой – «Я знаю, где у нашего опциона есть запасная палка, Освободительница. Поверь, с нами не будет проблем».

– «Надеюсь, Лонгхорн. Очень на это надеюсь» – я заговорила громче, чтобы мой голос доносился до всех пони этой «половинчатой» кентурии – «Мы там, куда нас забросит приказ и судьба. Ваши дома под защитой стражи. Мой дом – под защитой стражи. А этот лес – под нашей ногой. И мы будем выполнять свой долг перед нашими принцессами, несмотря ни на что. И запомните – горе тому, кто думает иначе! Это ясно?».

– «Да… Примипил!» – ответил мне нестройный хор голосов. Увидев мой колючий взгляд, подкрепленный намекающим покашливанием нового опциона, пятьдесят своевольных пони поежились, и повторили – «Будет сделано, примипил!».

На этот раз – гораздо слаженнее и дружнее.

– «Я слежу за вами!» – недобро усмехнулась я, исчезая в темноте леса и бредя вдоль промокших кустов в сторону большой поляны, на которой раскинулся лагерь ушедшего в поход Легиона. Увы, мне пришлось познакомиться гораздо теснее с мокрыми листьями и колючими ветками, когда тяжелый шелест крыльев над моей головой заставил меня рыбкой броситься в кусты, избегая взгляда возвращавшегося Буши Тэйла. Несмотря на моросивший дождь, пегасы, все, как один, при любой возможности старались подняться в воздух, и тяжело хлопая крыльями, лететь над землей, не снисходя до ползанья по раскисшей от непогоды и сотен копыт грязи или мокрой траве. Что ж, это было для меня крайне удобно, ведь затеряться в толпе земнопони мне было гораздо легче, а такой вот непонятный для меня снобизм летающей братии лишь облегчал мою задачу, ведь все, кто могли меня опознать, так или иначе, были именно пегасами, не слишком интересующимися, что именно там ползает по грешной земле. Поэтому, проводив глазами удаляющуюся фигуру бравого кентуриона, уже подцепившего какую-то кобылу из Первой, я вздохнула и, выбравшись из помятого куста, потрусила в сторону ближайшего костра – завтра нам предстоял очень нелегкий день, ведь именно нашу, десятую, контубернию Четвертой кентурии, собирались услать на разведку.

Разведка близилась к концу, и вскоре нам предстояло поворачивать обратно, к пробирающимся по лесным тропам кентуриям. В этом направлении лес был пуст, и за два долгих дня мы не заметили ни единого следа пребывания тут птицекошек, по словам местных дровосеков и смолокуров уже год как чувствующих себя полноправными хозяевами этих приграничных земель. Вынужденные сбиваться в большие артели, они, как могли, прятались от шныряющих вокруг банд грифонов, но каждый сезон, каждую осень и зиму были вынуждены платить им тяжелый оброк, иногда и кровью.