Рождение легиона - Gedzerath

– «Наконец-то! Наконец-то наши молитвы были услышаны!» – наотмашь рубя воздух обрамленным длинными волосами копытом, горячился сумрачный жеребец, живший в огромной, обнаруженной нами землянке. Выкопанная у края лесной тропы, в основании невысокого, покрытого низкими елочками холма, она состояла из десятка небольших, укрепленных досками «комнат», и вмещала в себя до трех десятков пони, отправляющихся сюда каждую осень, и до самой весны «лесовавших» в тайге – «Сколько уже можно терпеть-то? Я, считай, с измальства в этих лесах, с отцом и дедом тут лес валил, смолу курил, ягоды и грибы промышлял, а нынче что? Два года уже, как зашныряли тут эти клювокрылые, и чем дальше – тем становиться лишь хуже!».

– «Чего они от вас хотят?» – поинтересовалась я, шмыгая носом вместе с рыжим, как апельсин, жеребенком. Сидя на спине застенчиво глядевшей на нас матери, он крепко держался копытцами за ее шею и, слюнявя попавший в рот локон нечесаной материнской гривы, с интересом разглядывал закованных в железо гостей пронзительно-голубыми глазами – «Неужто дерева или смолы?».

– «Бывает, что и дерева. Но чаще – оброк платить заставляют, битами. Пытались мы с ними поговорить, да куда там! «Все, кончилась ваша воля. Теперь это наша земля!» – и хохочут, как гуси гогочут. Пытались мы было пожаловаться, да Богиня – она далеко, а Гвардия… Ну, повязали кого-то, так остальные еще злее стали! Вон, целое зимовье уволокли неведомо куда, когда те отказались платить!».

– «И много их прилетает?» – нахмурившись, поинтересовалась я. Кажется, все мои мысли о том, какой грифоны хороший народ, навеянные недавним шашлычным пиром, начинали улетучиваться, уступая место злобе и холодному прагматизму, подогреваемым откуда-то изнутри.

– «Да штук по пять, по десять. Все в толстых куртках, с длинными ножами, а злые… Чуть что не так – когтями по спине ка-ак вытянут – поневоле побежишь делать то, что скажут» – мрачно признался лесовик. Высланный вперед, на жилое, он вместе с семьей готовил землянку к прибытию остальной артели, осторожно пробиравшейся к ним по лесам. На его спине красовалось несколько белесых шрамов, хорошо различимых под бурой шерстью – «Но теперь-то вы за них всерьез приметесь, правда?».

– «Серьезнее некуда» – кивнув, я повернулась было, чтобы присоединиться к своему десятку, но вдруг остановилась и внимательно поглядела на дровосека – «И вот еще что, дружище. Думаю, они прилетят снова, раз или два, и будут дознаваться, кто тут шарит по «их» лесам. Тайну хранить не нужно, понапрасну собой и семьей не рискуй, но скажи, что приходили эти… Из Гвардии. Их-то, думаю, они уже видели».

– «Скажу, раз ты так велишь» – отвел глаза северный пони, а затем, вновь уткнул в меня мрачный взгляд – «Так мы узнаем, ежели вы этих унгонов приструните?».

– «Ох и узнаете» – не менее мрачно скривилась я в ответ – «Ох и узнаете…».

– «Хммм, что-то шумновато они идут!» – неодобрительно фыркнула я, выныривая из зарослей папоротника и спускаясь по склону оврага, на дне которого, петляя меж кустов и поваленных деревьев, двигалась колонна легионеров. Перемазанные, в побуревших от грязи плащах, они тащили на себе пузатые седельные сумки с палатками, личным имуществом и запасами еды, а так же притороченные к плечам щиты, копья и пилумы, топорщившиеся над спинами пони, словно плавники экзотических рыб – «Мы, конечно, тоже не ниндзя, но…».

– «Заткнись, Глэйз!» – рявкнула бодро рысившая впереди Солт Кейн, с шумом и треском спускавшаяся по грязному склону – «Вот уже который месяц, как тебя просто не заткнуть! Что, нашла себе кого-нибудь, раз рот до сих пор не закрывается?».

– «Разведка с востока? Докладывайте, декан!» – раздавшийся неподалеку голос Хая заставил меня стушеваться и прикрывая голову капюшоном плаща, смешаться с построившимися за спиной декана членами контубернии. Мирное время прошло, и теперь каждая кентурия, каждая контуберния считалась боевой, независимо от того, какой номер был вышит на большом, квадратном знамени каждой из них. Разбившись на несколько колонн, мы пробирались лесными тропами, стремясь попасть на очередную встречу с поджидавшими нас грифонами горных кланов, перенесших, по моему совету, свой лагерь в Дарккроушаттен. Я старалась, как могла, пытаясь описать во всех подробностях свой путь до замка внимательно слушавшим меня кентурионам, и теперь, глядя со стороны на сосредоточенно топавший вперед Легион, я понимала, что не смогла бы управиться с этим лучше, чем мой подчиненный, ставший мне надежным другом.

– «Эй, малявка, посторонись!» – засмотревшись на Хая, висевшего над моей десяткой и внимательно слушавшего доклад декана, я случайно заступила дорогу проходившей мимо Третьей, за что и поплатилась, кубарем откатившись прочь от чьего-то тычка в спину – «Эй, не ушиблась, разведка?».

– «Спасибо, милая, ты была крайне нежна. Впрочем, как обычно…» – буркнула я, выбираясь из зарослей вороньего глаза, чьи гибкие стебли радостно намотались на мою, прокатившуюся по ним тушку, щедро пятная плащ раздавленными ягодами. Из-за насморка мой нос зудел, голос осип, а слезившиеся глаза недобрыми щелочками взирали на окружающий мир, не позволяя разглядеть их цвет, что, вкупе с перекрашенной в радикально гнедой цвет шерстью, позволяло мне чувствовать себя относительно свободно среди своих подчиненных – «Я запомнила, кому в накопытники воды налить, запомнила!».

– «Ах ты…» – под сдержанный, усталый смех колонна двинулась дальше, увлекая за собой сердито фыркавшую единорожку. Наша «медицинская часть» была с нами в полном составе, и назначенные мной на ответственные должности тубиценов и сигниферов единороги обычно были освобождены от части обязанностей рядовых легионеров, взамен приобретая частые, изматывающие занятия по лечебной магии, и горе тому, кто вздумал бы с этим спорить – пронзительный взгляд Грей Стоуна заставлял дрожать даже самых ярых уклонистов, считавших, что они справятся со всем и так. Камелу подкосила серого единорога, но она же его и выпрямила - тяжелые тренировки приносили свои плоды, и лечебные заклинания его становились все более сильными и изощренными день ото дня. Я слышала, что «Крылатые Целители» Кантерлота и «Хэлпингхуф» Мейнхеттена уже пытались подбивать к нему клинья, сманивая в хорошие стационары, предлагавшие ему гораздо лучшую плату за труд, но… С момента нашего возвращения из-за моря, я ни разу не обмолвилась о произошедшем в той далекой, южной стране, но каждый раз, встречая Стоуна, я ощущала, что до сих пор являюсь для него зримым воплощением его неудачи, его вины. И каждый раз письма с предложениями работы отправлялись в мусорную корзину, откуда их каждый раз вылавливала бдительная Черри.