Литовский узник. Из воспоминаний родственников - Андрей Львович Меркулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Видишь ли, братик мой, тебе как мужчине еще не заметны перемены в ваших отношениях, но они уже произошли, для Дины теперь ваши поцелуи несут любовь и ответственность, она чувствует и мечтает, она ждет от тебя ответного чувства, а может и действия; она пытается разобраться в этом. Ты заметил, как она смотрит на тебя иногда? Глаза ее расширяются, и в них светится любовь.
– По правде говоря… Такой сюрприз… Первый раз… – сказал я неуверенно.
– Вот, вот, – перебила Броня, – душа у вас – мужчин черствее, позднее доходит. Нашел настоящую девку, и собой хороша, и хозяйка что надо, так женись, все будут довольны. Вот давай и справим свадьбу в конце осени – самое лучшее время, его там легче найти.
– Будет ближе – посмотрим, – ответил я.
Помолчали недолго, каждый думая о своем, потом я спросил:
– Давно хотел узнать – у родителей нельзя… Довольно странный расклад в нашей семье, такое впечатление, что в середине жизни наших родителей что-то случилось – или какой-то развод был у них, или что-то еще другое. Смущает разница в нашем с тобой возрасте – больше десяти лет, ты родилась в двадцать восьмом году, а я в тридцать девятом. Получается – в самом продуктивном возрасте наши родители не захотели или не могли иметь детей, хотя время это было более-менее спокойное, без особых потрясений, война была еще далеко.
Мне показалось, в лице Брони на мгновение появилась и пропала тень легкой досады, недовольства; она быстро, словно заранее заученной фразой ответила:
– Разводов у родителей не было, точно знаю, они в нашем краю не в моде, может, мама чем болела, мне про это неизвестно. В семейной жизни много всякого бывает.
Она переменила тон:
– Мы как-то на днях сидели втроем – папа, мама, я – обсуждали твою тему. Мы ведь хорошо знаем эту семью, и давно знаем. Они не выбирались в богатые, но и бедными не были – трудовая семья, порядочные люди. Отец со средним медицинским образованием, их сын в военном училище, другой сын в колхозе плотничает, мать – хозяйка хоть куда, весь дом на ней держится, и дочку приучила к делу. Дина нам всем нравится, ну ты решай сам, советовать тебе в этом деле не будем. Отец сказал, что жить будете у нас, места хватает. Когда решите, сразу скажите нам, надо подготовиться, чтобы свадьба была как у людей.
Глава 15
Прошло лето, разгоралась золотая осень. День выдался чистым, солнечным. В траве по-летнему звенели кузнечики, быстро сходила роса, и подсыхала сверху земля.
Задумал пойти на десятины, на горки за груздями. После слабого утренника запылали наши лиственные леса. Бесшумный огонь захватил и кусты, и рощи, и одинокие деревья на полях и опушках. Откуда пришло это пламя, где нашли багрянец осины и рябины, золото – березы, пурпур и синеву – вязы? Хорош светло-золотистый осенний наряд липы. Быстро сохнет трава; на ней, по кустам, деревьям струятся нити паутины. Ребенком я не сразу мог понять, каким образом паук натягивает длинную паутину, но однажды увидел, как нитка с пауком по ветру перелетела на другой куст.
Дойдя до заветных горок, я поставил корзину на землю. Рядом с приземистыми елками, из-под старой листвы светились фарфоровые ободки груздей; аккуратно поддевал снизу толстые, шершавые, скользкие шляпки и сносил в корзину.
А с далекой голубой выси сначала еле слышно, затем громче печально клекотали гуси. Счастливого вам пути в далекие теплые страны, возвращаетесь весной!
Мои отношения с Диной, как считал я сам, не были еще определены. Часто, бывало, глядя на нее – круглолицую, белокурую, веселую девушку, искренне верил – это она, единственная, с которой я могу создать семью. В такие моменты в сердце моем рождались высокие чувства к ней и уверенность. Но бывало и другое, появлялись сомнения – любит ли она меня, что она во мне нашла, ведь я не сторонник выказывать наружу свои чувства, как она видела или угадывала мои желания.
Но я верил своей сестре, считал, что женский взгляд в вопросах любви предпочтительнее мужского и что Дина меня любит. Мне она нравилась, я ощущал в себе рост этого чувства, спрашивал себя, не привыканием ли он объясняется; что будет, если мы расстанемся. И сразу же возникал и рос сильный внутренний протест – этого допустить нельзя, – потеряешь свое счастье. «А может, это и есть любовь? – спрашивал я себя. – Не всегда же она вспыхивает огнем, бывает, наверное, и по-другому. Хорошо, если бы Дина сама сказала мне о своем чувстве».
На деле получилось просто и ясно. Мы вдруг поняли оба, как трудно нам жить в разлуке даже несколько дней и как легко и свободно мы чувствуем себя, когда вместе; как просто и в удовольствие в этом случае мы общаемся друг с другом и другими людьми и выполняем любую работу. Мы поняли это и объяснились просто и легко.
Получили благословение от родителей, венчались в церкви и отыграли свадьбу в конце осени.
Она получилась веселой, шумной, примерно такой, какой была свадьба моей сестры. Разница оказалась лишь в решении о переездах молодых. В первом случае муж переехал к жене, во втором – жена пришла к мужу. Этот вопрос был оговорен заранее по настоятельному требованию отца – он в этом решении учитывал не столько традиции и обычаи крестьянского уклада, сколько слабеющее здоровье своей жены – моей матери, на которой долгие годы держалось наше прежнее, довольно обширное и разнообразное хозяйство. Ранее сильная физически, выносливая, неутомимая мать за последние годы заметно сдала, часто уставала, ложилась отдыхать; лекарства от местного фельдшера не признавала – говорила: «Что уж Господь положил, так оно и будет». Радовалась, глядя, как Дина сноровисто и бойко берется за всякую работу и правильно ее выполняет.
«Хорошую жену ты себе выбрал, сынок, – сказала она мне однажды, – с такой не пропадешь, береги ее и люби, и будет вам счастье. Очень рада за тебя».
Когда в то время я задумывался о причинах прочности молодой семьи, я не мог прийти к какому-то определенному выводу. Я
