Канашибари - Ангелина Максимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я оборвала эту мысль. Аппетит окончательно пропал, но желудок вновь заурчал, и я взяла себя в руки.
С тихим вздохом открыла коробку с лососем и рисом. Подумав, что эту еду я должна растянуть на два с половиной дня, я медленно съела все сашими, оставив почти весь рис. Сырая рыба быстро портится, а рис я решила приберечь на потом. Спазмы в животе прекратились, но я все ещё чувствовала голод, от которого разболелась голова. Я нерешительно взяла один мелонпан и откусила небольшой кусочек. Хрустящий сверху и мягкий внутри, он был слегка сладким, воздушным, а песочная верхушка с сахаром приятно таяла во рту.
Съев булочку, я почувствовала, что вслед за сахаром в крови слегка поднялось и настроение Затем пришла сонливость. В глаза словно попал песок, голова потяжелела, и я зевнула. Поняв, что после кэйдоро поспать мне удалось не больше пяти часов, я решила не сопротивляться и немного вздремнуть.
Когда я легла на кровать, подтянув колени к груди и закрыв глаза, в голове сразу же всплыли недавно увиденные сцены. Задыхающаяся Минори, истекающий кровью Имаи, Харада с перерезанным горлом, кричащая от боли и гнева девушка со шрамом, Шоичи, угрожающий невиновному Саито ножом, и вновь Минори, которая стоит передо мной в одной из комнат и раздраженно кричит о том, как устала от меня.
— Хватит! — закричала я, обхватив голову руками, но крики, плач и обвинения все ещё звенели в ушах. Я зло схватила подушку и кинула ее в стену. — Хватит!
Из горла вырвалось рыдание, и голос сорвался на середине слова. Я вновь упала на кровать, уткнувшись лицом в матрас, и почувствовала, как мокнут от слез щеки. Внутри поднялась обжигающая волна злости, раздражения, горя, усталости, вины, и я яростно ударила по матрасу кулаком. Сначала один раз, потом ещё несколько раз, не обращая внимания на то, как удары отдавались в голове.
Спустя какое-то время я затихла, ударив в последний раз, и замерла. Я и так была измотана, а эта вспышка отняла последние капли сил. Меня слегка затрясло, но я не двигалась, хотя по коже бежал мороз. Несмотря на все эти неприятные ощущения, я все же уснула, провалилась в глубокий сон, но даже в нем не смогла скрыться от мучительных образов.
Однако я смогла отдохнуть — по крайней мере физически. Последние пару часов забытья были спокойными. Я то дремала, то вновь проваливалась в глубокий сон, но теперь уже без сновидений, а когда проснулась, чувствуя себя отдохнувшей, за небольшим окном виднелся уголок уже вечернего неба. Выпив ещё четверть бутылки воды, я съела пол пачки сухой лапши и, накинув рюкзак на плечи, навсегда покинула квартиру, которая на какое-то время стала моим убежищем.
Небо приобрело чернильный цвет, но у горизонта все ещё сохранялись рыжие с красным пятна, словно солнце хотело успеть со мной попрощаться. Уже через пару минут и эти остатки прошлого дня исчезли, оставив лишь темное небо с редкими проблесками звёзд среди ночных облаков.
Прохладный ветер дул в лицо, сгоняя остатки сна, и я слегка поежилась. Толстовка не спасала от ночной прохлады. Я надеялась, что зима в этом месте наступит еще не скоро, а когда наступит, меня здесь уже не будет.
Остановившись на несколько секунд, я продумала путь, который должен был привести меня в нужное место. Я шла быстрым шагом, не желая растягивать прогулку, и спустя несколько минут согрелась. Где-то в стороне я услышала голоса людей, которые смеялись, громко вскрикивали и даже пели. Судя по всему, их было не менее пяти. Я поспешно свернула на другую улицу, избегая столкновения с незнакомцами, которые, судя по всему, были пьяны. Наверное, в тобаку и вправду можно было выиграть даже сакэ.
Вскоре голоса незнакомцев растворились в ночи, и я вновь оказалась окружена лишь тишиной, в которую гармонично вплетались шорохи спящего безлюдного города.
Спустя какое-то время у меня слегка сбилось дыхание, и я замедлилась. На секунду мне показалось, что я уже была в этом месте — что эта была та самая улица, по которой мы шли с Минори, когда только-только очутились в этом жутком месте. Но затем я встряхнула головой и выкинула эти мысли из головы. Это не могло быть то же место.
Я решила сохранить воспоминания, но это не значило, что они должны постоянно мучить меня.
Передохнув, я пошла дальше и наконец увидела вдали то, ради чего отправилась на прогулку в такое время.
Дома расступились, и передо мной показался край города. Обширное пространство, на котором располагались синие фонари. Часть из них горела мрачным темно-оранжевым с красными и чёрными всполохами, но больше половины уже погасли.
Больше пятидесяти историй было рассказано… Я была героиней двух из них. Сколько же людей попали сюда, сколько выжили, а сколько погибли? Сколько кайданов пережил человек, который первым очутился в этом мире? Кто-то же стал частью этого ночного кошмара, когда все фонари еще горели, предвещая сотню рассказов о сверхъестественном.
Разве это справедливо, что кому-то выжить было труднее, чем другим, труднее, чем мне? А кому-то будет легче, если он появится здесь, когда уже почти все фонари потухнут.
Вот только что произойдёт тогда? Неужели все выжившие окажутся дома? Неужели надо продержаться до тех пор, пока все оставшиеся фонари не погаснут?
Этот путь казался мне и слишком легким… и слишком сложным. Но он дарил надежду, и я стала считать горящие огни, пытаясь понять, сколько же кайданов осталось, однако сбилась. Глаза заслезились от того, что я слишком тщательно всматривалась в полыхающий во тьме огонь, а потому я забросила эту идею.
Два дня до новой страшной истории… Уже два. Всего два.
Я судорожно вздохнула и собиралась отвернуться от фонарей, когда услышала позади шаркающие шаги.
Резко развернувшись, я слегка выдохнула, но оставалась начеку. Ко мне приблизилась молодая женщина. В ночной темноте сложно было точно определить возраст, но скачущий свет от фонарей освещал лишенную морщин кожу, отливающую болезненной бледностью. Под глазами у незнакомки залегли темные круги, уголки губ были опущены, а сама она горбилась и едва переставляла ноги.
Заметив меня, женщина вздохнула и коротко поклонилась. Я настороженно поклонилась в ответ.
— Красивое небо, не так ли? — спросила она и посмотрела наверх. Я, помедлив, тоже подняла глаза. На темном небе
