Личный лекарь Грозного. Прыжок в прошлое - Александр Сапаров

Также этот врач завел приятельские отношения с протестантами, которые также стремятся распространить свое еретическое толкование божьего закона, где бы они не появились. И насколько мне известно, конечно — это очень сомнительно, но Иоанн, якобы опять же по настоянию этого лекаря, собирается в Москве построить свой университет. Где конечно самым большим будет богословский факультет.

Сами понимаете, чем это нам грозит. Если сейчас их необразованные монахи никогда не вступают с нами в теологические споры и всеми путями уклоняются от этого, то вскоре наше преимущество может испариться.

Генерал ордена замолчал и в разговор вступил Радзивилл.

Ваше святейшество, признаюсь вам, я не знал того, о чем только, что сообщил генерал, и сейчас остаюсь в недоумении, почему этот человек до сих пор еще жив?

— А жив он, потому, — медленно произнес иезуит, — что мы еще не имеем достаточных сведений о нем — это очень любопытный человек, и я бы хотел, чтобы у нас была возможность поговорить с ним с глазу на глаз. Я бы попросил вас епископ пока не устраивать никаких неожиданностей, мне нужен этот лекарь живым, он подозрительно много знает, а откуда не очень понятно. Наш человек в Англии сообщил, что и англичане очень бы хотели видеть у себя этого дворянина.

— Так он благородных кровей? — удивленно протянул Радзивилл.

— Совершенно верно епископ и насколько я знаю, ничем не уступает древности вашего рода, — с ехидством ответил иезуит.

Папа, слушавший все это с выражением, которым смотрят на расшалившихся детей, слегка постучал пальцем по столу, и начавшаяся было перебранка, прекратилась.

— Итак, я в общих чертах понял сложившуюся ситуацию, быстро мы ничего сделать не можем. Но, надо подумать о возможности устроить волнения в Литве, в которых великий князь Иоанн II может погибнуть. Дискредитация же образа московского князя у нас идет уже давно и, кстати, в этом нам помогает еретическая англиканская церковь. Вообще вся благочестивая Европа в ужасе от Московитского деспота, и его смерть обрадует многих. Поэтому я поручаю вам генерал продумать наши дальнейшие действия и возможность смерти царя дикарской Тартарии. Что же касается этого врача, то будьте любезны передайте мне все сведения о нем. Очень хотелось знать его возможности в лечении болезней, в частности, может он что-либо знает о продлении жизни. И прошу не предпринимать пока никаких попыток к его устранению.

Я медленно выезжал из Кремля, сегодня у меня был странный день, еще вчера я праздновал рождение сына, а сегодня меня огорошил своим решением государь. О его поступке сегодня судачили все кому не лень. И уже подсчитывали, что получит мой сын в подарок на зубок от крестного, никто про серебряную ложку не вспоминал, говорили о размере будущей вотчины. Когда ко мне подходили мои хорошие знакомые и начинали потихоньку поздравлять с царским благоволением, я только согласно кивал головой, осенял себя крестным знамением и говорил:

— Все в руках божьих, как будет, так и хорошо, — и думал, — вот попал, так попал.

Даже уйдя в приказ, не избавился от назойливых поздравителей. То один, то другой прорывались сквозь стрельцов и рассказывали, как они рады за меня, и просто мечтали пригласить в гости.

Когда вышел из аптекарского приказа, Кошкаров, стоявший одиноко на крыльце, сразу мне сказал:

— Наслышан уже, наслышан, не может тебя государь по местничеству сразу через десяток родов переставить, а вот сына твоего царского крестника не в пример тебе ставить будут. Сделал подарок Иоанн Васильевич, так сделал, добер был сегодня. А вот кого крестной будешь звать, не знаю, ежели государю не в нос будет, всякое может приключиться. Тут старуху не пригласишь. Надо девицу лепую, да с косой длинной найти.

— А чего это с косой длинной? — удивленно спросил я.

— Хех, — прищурился Борис, — лечишь государя уже не первый год, а какие ему девицы нравятся, не знаешь.

— Ладно, Борис. Время у меня еще есть, разберемся мы с девицей красной, а сейчас вперед в лекарскую школу.

В школе, как обычно, я как бы отстранился от окружающего меня мира, здесь царили запахи больницы, знакомые мне большую часть жизни. Ученики, пока еще сидели по разным аудиториям, и вскоре должны были собраться для моей лекции. Большинство из них еще не овладело грамотой, и сидели обычно, просто слушая меня, лишь несколько грамотеев усердно строчили вслед за моими словами разбрызгивая капли чернил во все стороны. В который раз я подумал, что надо поторопить Кузьму с перьями для письма. Последние у него уже получались неплохо, но все же бумагу еще царапали.

Я прошел в лабораторию, там, как обычно священнодействовал Арендт, а около него с высокомерным видом стоял Браге и что-то говорил командным голосом. Аренд, увидев меня, плачущим тоном сказал, — Сергий Аникитович, бога ради, не пускай ты сюда астронома! Он считает, что знает достаточно, чтобы давать мне советы, как делать лекарства. Я же ему не советую, по поводу его планет, я ничего в этом деле не понимаю.

Действительно последнее время Браге был частым гостем в нашей лаборатории. Строительство его жилья шло полным ходом, наблюдать за ним было кому. Поэтому астроном днем, собственно, ничем не был занят, что видимо изрядно его раздражало, вот он и нашел себе занятие, приходить сюда и изводить моего аптекаря разными придирками. Конечно, Арендт звезд с неба не хватал, но был из для этого времени изрядным фармацевтом, и ему не нравились высокомерные поучения датчанина. Но в отличии от того, задирой он не был и молча сносил все поучения.

Я же сейчас был доволен появлением Браге, Арендт мог, в отличие от Кошкарова, довольно точно переводить наш разговор, и можно было час времени, остающийся до лекции уделить планам на будущее.

Аренд, только обрадовавшийся моему приходу, не смог скрыть недовольную гримасу, узнав, что ему надо быть толмачом.

— Вот разбаловал, — мельнула самокритичная мысль в моей голове, — так, глядишь, скоро на голову сядут, и будут погонять.

И вот уже час мы обсуждаем перспективы будущего университета, Браге, узнав, что это не мое пустое желание, а царская воля, сразу исполнился энтузиазма, что ни говори, а стать ректором вновь созданного учебного заведения, пусть и в далекой Московии, была интригующей задачей. Мы с ним обсуждали эти проблемы, незаметно повышая голос, и вскоре почти кричали друг другу, Бледный испуганный Арендт только успевал переводить наши слова. Но закончился разговор неожиданно. Браге, успокоившись, спросил:

— Сергий Аникитович, так, когда ты сможешь выполнить свое обещание, мне нужен настоящий нос.