Личный лекарь Грозного. Прыжок в прошлое - Александр Сапаров

Когда присутствующие медленно вышли, за дверями послышался шум, все делились, удивительной новостью.

— Ну, все, — обреченно подумал я, — сегодня вся Москва будет знать. Интересно, зачем Иоанну Васильевичу понадобилось становиться крестным?

Действительно, за прошедшее время я давно понял, что царь ничего не делает просто так, и сегодняшнее представление было разыграно для какой-то цели. Но вот какой?

Я уже привычно провел осмотр, Иоанн Васильевич ни на что не жаловался и оставался в хорошем настроении, но вот больше о крещении не говорил. Я тоже не вспоминал о сказанном и делал свое дело.

Над вечным городом Римом нависло серое дождливое небо, моросил мелкий дождь. Но было достаточно тепло для зимы. И люди сидевшие, в небольшой комнате базилики Святого Иоанна Крестителя с удовольствием вдыхали свежий воздух из открытого окна. Во главе длинного стола восседал сгорбленный старик, одетый в белую сутану, с накинутой на плечи моцеттой, пелериной красного цвета, на его голове была зимняя шапочка камауро, также красного цвета, отделанная горностаем, по этой одежде любой католик сразу бы узнал, что перед ним находится римский папа Григорий тринадцатый. Сзади него стояли два служки, готовые в любую минуту выполнить его поручения.

Напротив него сидело два кардинала, неприметный скромный монах в простой рясе, перевязанной веревкой, и епископ, который видимо в своей жизни побывал и воином.

Сейчас все видные служители церкви внимательно слушали скромного монаха- генерала ордена иезуитов.

Ваше святейшество, — говорил генерал, — с глубочайшим прискорбием сообщаю, что наша, давно лелеемая надежда, на обращение схизматиков Московии в истинную веру, на данном этапе откладывается. Не хочу загружать вас мелкими, недостойными вашего сана подробностями, но хочу сказать, что в силу обстоятельств, мы вынуждены начать все с самого начала.

Папа Григорий поднял на говорившего слезящиеся, выцветшие от возраста, глаза, и сказал:

— Сын мой, вот уже несколько веков наша церковь ведет явную и тайную войну с православием, и сегодняшнее отступление ничего не значит в этой многолетней схватке. Сейчас мы выслушаем тебя, и решим, как нам дальше действовать в сложившейся ситуации. Продолжай, мы все внимательно тебя слушаем.

— Ваше святейшество, как вы знаете, в последние годы у нас наметились определенные успехи, десять лет назад после заключения Люблинской унии нам удалось отправить в Литву из Польши наших братьев, а после того, как крулем Польши стал Стефан Баторий, верный сын нашей церкви, нам удалось с его помощью создать больше десяти иезуитских колледжей в городах Польши и Литвы, а в Вильно даже Академию и университет виленского общества Иисуса. В этих колледжах мы смогли обучать сотни славян, которых можно было использовать для усиления нашего влияния на востоке. Было потрачено много золота и серебря для подкупа крупных феодалов Московии. И сейчас, как, будто Господь за что-то на нас разгневался. После того, как был убит Стефан Баторий поляки, как всегда устроили посмешище из выбора короля. Не обижайтесь Радзивилл, но я просто говорю факты, без каких либо оценок, — повернувшись, к недовольно наморщившемуся епископу, сказал иезуит.

— И все было бы ничего, но литовские князья остающиеся схизматиками, и ранее, не очень довольные усиливающейся степенью проникновения нашей церкви, разорвали положения Люблинской унии и теперь собираются выбрать своим крулем сына Иоанна II сына московского князя.

— Они уже выбрали, этого московита, выбравшегося из своего замызганного города, — недовольным голосом прервал говорившего епископ.

Папа слегка кашлянул, и сразу затихший Юрий Радзивилл, рассыпался в извинениях.

— Ваше святейшество, прошу простить, но просто после прибытия Иоанна мне пришлось практически бежать из Вильно под покровом ночи, если бы меня не предупредили, я сейчас, может, сидел уже на цепи у него в замке.

И сейчас черная туча нависла над нашими планами, Иоанну даже не надо было самому проявлять инициативу, поднявшие голову схизматики, чувствую его поддержку, начали атаки на нашу церковь. И больше всех рад этому князь Острожский, его гайдуки убили немало наших братьев. Когда я выбирался из города, там уже горели два костела, а чернь пыталась разграбить здание Академии. Секретарь ордена и ваш нунций Антонио Поссевино и иезуит Петр Скарга также бежали вместе со мной. И сейчас они остаются в Кракове, где ожидают инструкций для дальнейших действий. Дело в том, что шведский король Юхан, также отклонил предложение нунция Поссевино о переходе в католичество. Так, что сейчас перспектива унии с западно-русской церковью отодвигается на неопределенное время. К сожалению, Швеция также для нас пока потеряна. Кроме того, буквально несколько дней назад я получил уже, будучи здесь, сообщение, что в Московии, убиты многие наши тайные агенты, в том числе и видный боярин родственник царя, на которого мы возлагали очень большие планы.

За столом наступило тяжелое молчание.

Все ждали, что скажет Григорий. Но тот также молчал, видимо обдумывая свои слова. Наконец, он заговорил:

— Генерал, если про Юхана, я достаточно информирован, и мы с сомнением относились к возможности его обращения, то ситуация в Литве и Московии меня удивляет. Чем вы можете объяснить такое резкое изменение обстановки?

— Ваше преосвященство, — осторожно вступил в объяснения иезуит, — дело в том, что сведения из Московии, очень недостоверны и обрывочны, нашим шпионам часто приходится пользоваться непроверенной информацией из вторых рук. Но готовясь к сегодняшнему разговору, я постарался собрать во едино все, что только возможно.

Так, вот, по нашим сведениям, около трех или четырех лет назад, московский князь, взял себе нового врача. Не буду вдаваться в подробности, там очень многое нуждается в дополнительной проверке, которую мы сейчас не в силах провести. Врач оказался знающим, здоровье князя значительно улучшилось и он смог вновь более пристально уделять внимание возникающим проблемам. Я совершенно убежден, что смерть Стефана Батория — это дело рук Иоанна. Вот только никаких доказательств тому не существует, кроме неясных слухов.

— Так вы хотите сказать, что все наши проблемы происходят из-за одного человека, обычного лекаря? — удивленно спросил один из кардиналов.

— Ну, тут не все так однозначно, — замялся иезуит, — но совершенно точно известно, что согласие князя на то, что его сын будет Великим князем литовским сделано по совету этого врача и, кроме того, он был причиной опалы, по крайней мере, двух старинных боярских родов, на один из которых мы возлагали большие надежды.