Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

XV

Веселый свет из гибельных мгновений,Из вечностей морозный мрак сплетен.Седою паутиною осеннейЗмея миров повисла в небосклон.

И славы ночи нет благословеннейВ гремучем хоре мыслей и времен,В глуши ее величественной сениСосет медвежью лапу мудрый сон.

Лишь тот, кто строит храм и мастерскую,Кто знает белый страх и алый стыд,Тот слышит мрака песню колдовскую

И золотую пляску света зрит.Я тот, я зодчий тот, и я тоскуюВ тени планет, веков и пирамид.

ДЕМОН

I

То Мефистофель шпагою змеинойУтробу непроглядную рассек,И выпрямился первый человек,И облаков увидел он седины.

И белый день изменчивой личинойСеребряную смерть ему предрек,И синюю в стекле лазурных рек,И темно-розовую в пасти львиной.

И грубым трауром крутых волосОт пяток он до темени оброс,И он сверкнул углами глаз раскосых,

За сук он ухватился вековойИ, крепко сжав, как женщину, свой посох,Смеялся над господней головой.

II

Смеялся над господней головойСтеклянными от ярости строкамиИ сердце жаркое хватал, как камень,И я кровавил лик вечеровой.

И звездных ран кровавый свист и войСтруились всё жесточе и упрямей,И голос ночи я услышал в яме,И нож ее увидел я кривой.

Но не расцвел я пеною смиренной,Не лег на плаху липкую вселенной,Потухшей лавой не свернулся я.

Я выпрыгнул из ямы той зверинойИ новой песней огласил поля:Когда над гладью розовою глины.

III

Когда над гладью розовою глиныСтоял разочарованный господь,Услышал он воркующую плоть,Как отдаленный клекот соколиный.

Он даль времен увидел из долины,Иуды недожеванный ломотьИ теплый луч, успевший проколотьИ волосы и сердце Магдалины.

И раскалилась мастера душа,И, розовую глину сокруша,Она огнем взлетела величавым

И понеслась над бездной бредовой,Крича: миры, не надо ль палача вам?..Она разглядывала образ свой.

IV

Она разглядывала образ свойВ печали холодеющего друга,Она к нему прижалася упругоПод розовой осеннею листвой.

И молвил он: о, друг мой дорогой,Смотри, какая розовая вьюга,Такой не знает и пустыня юга,Сугробы розовые под ногой.

Но для тебя заткну я воском уши,Забуду смех волны и зовы сушиЗа то, что смертный холод и печаль

Ты мне дала… И лапою тигринойОбнял ее, и мглой сползала дальИ тень зеленая змеею длинной.

V

И тень зеленая змеею длинной,И синий шум листа, и звон иглыОпутали белесые стволы,И медленно качаются вершины.

И говор их бессмысленный и чинныйЯ вознесу до радостной хвалыЗа то, что мне давно не тяжелыИх своды темные и бой старинный.

То бьют часы неведомых времен,Их долгий ход по-своему умен.И свитки лет, как верные пружины,

Не преступают свой закон машинный,Чтоб паутина всех листов и хвойПерекрестила купол мировой.

VI

Перекрестила купол мировойМорозная змея созвездья злого,По приказанью пламенного слова,Плясавшего над зыбкою землей.

И зыбь земли коричневой коройЗастыла металлически сурово,И в глубь горячую земного кроваСокрылся пламень темно-золотой.

И стала звать его змея созвездья,И он услышал зов и для возмездьяВосстал, и выглянул усатый злак,

И тварь глазастая, и ветр пустынный,Но дремлют звезды, как межзвездный мракИ как иного здания руины.

VII

И как иного здания руины,И как веков далеких мавзолей,Ночь дремлет коридорами аллейИ лунной плесенью и паутиной.

И лишь предсмертной жалобой мушинойТрепещет тишина в глуши полей,И перстня изумрудного светлейГлухая песня светляка над тиной.

И я один среди колонн стволов,И полумрак полуночи лилов.Сгоревших дней огромно пепелище.

Чернеют рощи, уголь гробовой.Лишь в небе звезды, траурно и нищеЗемля покрылась тусклою травой.

VIII

Земля покрылась тусклою травойИ музыкой беззвучной ароматов,И пригляделся глаз, как сумрак матов,Глядит не так, как он глядел впервой.

Он – яблоко на ветке мозговой,Он – голубой алмаз в мильон каратов,Сгоревший весело, и, пепел спрятав,Гляжу на вас орбитой я пустой.

Вы думаете, это треугольник,Где сумасшедших строф сидит невольник,И режет скуку словно мрамор он.

Но этот мрамор вырос куполами,Его посеял тот, кто был влюблен,То демон синими зевал крылами.

IX

То демон синими зевал крылами,И сыпался на землю звездный пух.Бог сеял скуку, и зарей распухБесплодный мрак над мертвыми полями.

И день холодный серыми глазамиВзглянул на мир, и беспощадно сухБыл взгляд стеклянный, бабочек и мухНе всех он разбудил и мглою замер.

Но мудрый жрец всесущей красотыОб этот взгляд зажег свои персты.Лиловой кровью он облил полотна,

И разрубил он крылья… ПотомуЯ Врубеля люблю бесповоротно.Он воскрешал поверженную тьму.

X

Он воскрешал поверженную тьму.День шел с грозой, с ее мгновенной ланью,И прежде чем вести ее к закланью,Зари поцеловал он бахрому.

И в голубом густеющем дымуСпускалась ночь, и многозвездной даньюСклонялось небо, чуждое страданью,Не отвечающее никому.

И он воспел ее бессмертным звономВ аду самосожжения зловонном.Как стало жутко даже самому,

Как обезумевший огонь запрыгал!Но он благословил безумье мига,И воскрешенье удалось ему.

XI

И воскрешенье удалось ему.Одно движение руки и глаза,И вновь восстал не только старый Лазарь,Глухой и равнодушный ко всему,

Но все, что умирали в том домуИ в той стране смоковницы и вяза,И во вселенной той, с которой связанОн, ведомый неведомо кому.

До сей поры молчит апокалипсис,Что все миры в клубок кровавый слиплись,Как в солнце прокаженное одно,

И в гневе крикнул он: пойду к ослам я,Им дам ячмень… И выпрыгнул в окно,И догорало солнечное пламя.

XII

И догорало солнечное пламя,И, охлаждаясь, жидкий день густел,Он леденел, и стаи звездных телСадились и лились колоколами.

И снилась мне прекрасная СуламифьС глазами, полными лучистых стрел,И я напрасной завистью горелК владыке над прекрасными телами.

Сто сорок было их и без числаРабынь, купавших долго их телаМаслами ароматными Сарона.

И были все лишь рощею тенейОдной, и плыли львы златые трона,И вечер плыл, и ночь, и звезды в ней.

XIII