Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

"Гремит столпотворение времен..."

Гремит столпотворение времен,Смешались поколения и речи.«Вперед», – хрипит обрубок человечийИз-под обломков каменных колонн.

А круглый и покатый небосклонТупым молчанием могуч и вечен,Старинным солнцем день, луною вечерИ рябью звезд полночный мрак клеймен.

Мне стыдно петь, я песней режу будто.Ах, может быть, и нет позорней риз,Чем ризы красные певца и Брута.

Был Цезарь, Юлиан, был наш Борис,Их лики сумрачны, их пламя зыбко,Но всех жесточе тот, чей взор – улыбка.

"Мы бронзовые люди могикане..."

Мы бронзовые люди могикане,И вымираньем знамениты мы.Последним пламенем блестят умыНа перепутьях розовых исканий.

Сердца танцуют в золотом капкане,Кусачки звезд торчат из пухлой тьмы.Мы пьем вино, поем среди чумыИ ждем, пока на дно планета канет.

Она летит кремневою стрелой,Напитанной тоской тысячелетий,Тоскою смертною поры былой.

И лук пустой луны за нами светит,Он то истаивает вдалеке,То вновь горит в невидимой руке.

"О той второй по качеству кровати..."

О той второй по качеству кровати,Которую стрэдфордский ростовщикСупруге завещал в предсмертный миг, –Есть больше мудрых книг, чем о Гайвате.

И спора не было витиеватей,Чем тот, который век назад возник:Кто был Шекспир, неграмотный мясникИль бунтовщик, рубивший воск печатей?

Но в паутине грамот и легенд,В дыму непроходимого ШервудаКак вечный мрамор граф Роджер Ретлэнд.

У ног его сердец сгоревших грудаИ пыль веков и сам Колумб Данблон,Копье нашедший в тьме лесных колонн.

"В тяжелые тисненые тома..."

В тяжелые тисненые томаБезропотно закованным я буду.В их пыльную ржавеющую грудуДуша веселая идет сама.

Бессмертия бессрочная тюрьма,К тебе пути змеятся отовсюду.Я встречу там и Ленина, и Будду,Аттилу, Пушкина и двух Дюма.

Быть может, лучший из моих потомков,Мою крепчайшую страницу скомкав,Пойдет с добычей за большой нуждой.

И пьяный сном пустынных библиотекПошлет он в мой портрет, ему чужой,Напитанный отравою свой дротик.

"Вооружен ты луком и стрелами..."

Н.М.

Вооружен ты луком и стреламиИ закаленным выпуклым щитом.Твоя беда, быть может, только в том,Что редкой битвы ты проходишь пламя.

А я завидую тебе. НочамиТы крепко спишь невозмутимым сномИ не готовишь миру свежий том,Заглядывая в Даля временами.

Ах, я давно боями опьянен,Средь зорь, средь их разодранных знаменПо трупам строф шагаю и бушую.

В душе клубящейся не вижу днаИ пью ее, текучую, большую...Ужель в бою мне гибель суждена?

"Один лишь меч над головой Дамокла..."

Один лишь меч над головой Дамокла,А надо мной четырнадцать мечей.Они дрожат всё ближе и звончей,Чтоб кровью царственной ступень промокла.

Шумят рабы, в дворце трепещут стекла,Я вижу пламень бешеных речей,Желтеет сумрак чащ, но взор ничейПронзить моей души не может блеклой.

Давно я умер, серый камень – мозг,И глыба тела – мрамор, глина, воск,И сердце как забытый плод повисло.

Я каждый вечер в бездне мировойНа счетах звезд выдумываю числа,Четырнадцать мечей над головой.

"Сыченой брагой рог наполнен турий..."

Сыченой брагой рог наполнен турийИ вражьим черепом зачерпнут мед.Хоронит Чингиз-Хан чужой народ,Чтоб мир грядущий плакал о культуре.

Аллах для храбрецов готовит гурий,Для тех, что с молнией меча вперед,Чье стадо пирамид не из породГорбатых гор, а из костей и бури.

При Калке бил нас бронзовый монгол,За ним простор степей был рыж и гол,Простерла Азия кривые длани.

От ржания верблюдов и телегКрещеные оглохли киевляне,Готовил дочь для хана князь Олег.

"Опять придут и галлы, и гарумны..."

Опять придут и галлы, и гарумны,И гуннов тьмы, чей сброд необозрим,Падут сенаторы, и вспыхнет Рим,Как розового ада цвет безумный.

Откроют храмы темные как гумна,Зарыскают по закромам седым,И будет фимиамом едкий дымИ жертвою младенец неразумный.

И вспашут улицы и удобрятЗолой богатою их скорбный ряд,Чтоб пышный урожай взошел бурьяна.

И там, где форум был, стада гиенВ пустынном сумраке завоют рьяно,Отмщение придет за Карфаген.

НОВАЯ ПЛАНЕТА

К. Ф. Юону

Как волосы испуганной земли,Как черные огни, ветвятся тениРожденных под луной, и волн смятеннейИзломы тонких рук они взнесли.

Эфира золотые корабли,Построенные дерзостью хотений,Спускают сходни... Слава той антенне,Что вспыхнула от звездной их пыли.

Стихия времени, что кружит грозноВселенную, застынет словно бронза,Мы холод вечности вдохнем тогда,

Забудем и Ньютона, и Эйнштейна,Рассыпется последняя звезда,Мы в темный храм уйдем благоговейно.

"Ни ты, ни я не знаем, что такое..."

Н.М.

Ни ты, ни я не знаем, что такоеУгрюмая стихия бытия.И в крыльях бурь, и в каменном покоеДуша дрожит, как нежное дитя,Заброшенное в море городское.

Валы домов кругом застыли, стоя,Не узнаем друг друга мы, шутя,В дыму времен, во мраке их отстоя,Ни ты, ни я.

Мы бродим неразгаданные двое,У каждого не сердце, а культя,Торчащая в пространство мировое,И камни звезд летят на нас, блестя,Но не от боли мы прекрасно воем,Ни ты, ни я.

СОЗВЕЗДИЕ ЗМЕИ

Три венка сонетов

Николаю Минаеву

Сколько звезд в эфире синем,

Столько змей, миров, дорог…

Г.Ш.

СОЗВЕЗДИЕ ЗМЕИ

I

Веселый свет из гибельных мгновенийВо мраке неоконченном я тку,И падает на тонкую строкуТяжелый блеск полночных вдохновений.

Как мощь огромных крыл, как откровеньеНошу в себе я хаос и тоску,В тягучем том космическом соку,Который застывает в каждой вене.

Я всасываю холод мировой,Я вздрагиваю огненной листвой,На спелые зрачки пал звездный иней,

Но пальцы тысячами веретенВонзились в ледяной эфир пустыни,Из вечностей морозный мрак сплетен.

II

Из вечностей морозный мрак сплетен,И рядом с солнцем он в эфире мчится.И ночь и день – крыло единой птицы,Но лишь не с одинаковых сторон.

И, может быть, ничтожный электронВстряхнул от основания до шпицаВселенную, и звезд блестят копытца,Звезд, покидающих ночной загон.

Не оттого ли птица дня и ночиТоскует и, минуя океан,То бурю, то покой земле пророчит,

И розового утра дуновеньеРассеивает по водам туманСедою паутиною осенней.

III