Отягощенные злом, ч. 1 - Александр Афанасьев

Испанское Марокко.

Траверза порта Ас-Суэйра

— Бисмилла ррахмону рахим[44]...

С легким хлопком гаснет освещение — небольшая переносная батарея фонарей на аккумуляторе.

— Ва-ах! Шайтан, ты что сделал?! Ишак!

— Это не я! Это не я!

— Где фонарь?! Где фонарь?!

— Вот...

— Так включай!

— Нэ гарит! Нэ гарит!

— Ваш, ишак тупой! Дай его сюда!

— Что со связью?! Где Мадрид?

— Связи нет, господин капитан...

— Карамба! Звоните по сотовому! Где дизель — генератор!?

— Пытаемся включить!

— Шевелитесь, тупые свиньи! Матерь Божья, поймаю, кто это сделал — убью

Две бомбы, сброшенные русским бомбардировщиком и взорвавшиеся на Эль-Суаресом — не причинили вреда ни одному человеку — если не считать количество пострадавших в ДТП, которое росло и сейчас. Это были не обычные бомбы с прочным корпусом и зарядом взрывчатки. Эти бомбы воздействовали на цель только электромагнитным импульсом, а целью было — все что питается электричеством и связано с электричеством. Максимум, что могла эта бомба сделать людям — вызвать вспышку головной боли у метеозависимых...

Радары, отслеживающие перемещение возможных нарколодок и легких летательных аппаратов — мгновенно вышли из строя, экраны погасли. Погасли экраны компьютеров в полицейском участке и на базе «Гвардия Сивиль» — что-то вроде казаков на испанский манер. Город погрузился во тьму, остановились машины, погасли светофоры. Это было не так заметно, как скажем в славящейся своей ночной жизнью Марбелье — там подобное, несомненно, вызвало бы настоящую катастрофу. Но все равно — люди выходили из домов, из машин, спрашивая друг друга что происходит и вслушиваясь в неясный ночной гул...

Десантно-штурмовые вертолеты показались из-за гребня холмов, окружающий город — и моментально нырнули вниз, спускаясь как на санках. Один вертолет брюхом снес особенно высокую телевизионную антенну — и на этом нештатные ситуации кончились. Бьющий с неба лазерный луч — указывал на цель, он хорошо был виден в очках пилотских шлемов — специальное покрытие на пилотских шлемах как раз и наносилось для того, чтобы любой пилот любого летательного аппарата видел целеуказания от пехотных частей...

Генерал сразу понял все — как только погас свет. Моментально понял. Это могли быть только русисты. Русисты идут — каким-то образом они нашли своего человека, и пришли за ним. А может быть — и нашли его самого...

Оставив своих людей в подвале, не отдавая никаких приказов — он бросился к лестнице. Надо бежать!

Ступени вели на первый этаж. Как и везде здесь — примитивный, деревянный пол, чисто выбеленные стены, какие-то произведения народного творчества на них. Бежать! В машину — и бежать!

Как и везде — в старом квартале в каждом доме был внутренний дворик. Город стоял на самом берегу, в Средние века и даже в новые времена — он не раз и не два становился объектом для нападений пиратов. Поэтому каждый дом в старом городе строился с учетом возможной его обороны от врага. Правда, такого врага, у которого не было вертолетов...

Толкнул старомодную, еще закрывающуюся на деревянный засов дверь — генерал выскочил во дворик. С океана тянуло приятной, соленой прохладой, три внедорожника — отдыхали во дворе. Накрытые, они походили на тюленей, выползших на берег, чтобы полежать...

Выругавшись, генерал стащил с одной из машин покрывало, рванул ручку, сел за руль. Повернул ключ и...

Ничего.

Обычно, когда с машиной что-то не так — какие-то звуки она все же издает. Аккумулятор — пытается прокрутить стартер и у нее ничего не получается — но все же какие-то звуки она издает, верно? Аккумулятор — простой агрегат, сложно вывести его из строя. А тут — ничего. Машина была мертва...

Выругавшись на фарси, генерал выскочил из машины, содрал покрывало с другой. И вдруг, напряженно замер, прислушиваясь...

Город — тоже был мертв...

Не было слышно ни порта, хоть и небольшого, рыбацкого — но там то как раз ночью и разгружаются сейнеры, чтобы уже рано утром улов был в холодильниках и на базарах. Ни машины — редкие ночью, но все же машины, к тому же испанцы обожают шуметь, давить на клаксон по поводу и без. Ни музыка с какой-нибудь вечеринки или просто из дома.

Ничего.

И нет света. Город, даже ночью — все таки светится, свечение исходит как бы снизу и его хорошо видно, особенно если ты живешь на холме. Немного пространства, которое искусственный свет отвоевывает у ночной тьмы. Не было и этого. Темно — как бывает темно только в пустыне, где свету звезд не от чего отражаться...

Нет света... Город — умер.

Звук... кто-то говорил на незнакомом языке, экспансивно и напористо. Какая-то женщина, сверху...

Все? Нет, не все!

Шелестящий, на грани слышимости гул. Ритмичный шепот, такого не бывает в природе — звук созданный человеком или тем, что создано человеком...

Мягкая поступь смерти...

Вертолеты!

Генерал ринулся обратно в дом. Выхватил пистолет и выстрелил в потолок

— Русисты! Русисты идут!

— Движение. Движение на цели, господин подполковник!

Подполковник по адмиралтейству Москвин, обязанный своему званию разведотделу морской пехоты — быстрым шагом подошел к подавшему сигнал оператору

— Что тут?

— Движение на цели. Один человек

Человек на экране — белый на черном и сером — возился около серого, с прямыми углами и линиями прямоугольника машины...

— Пытается скрыться...

— Так точно...

— Зеленая звезда реализована?

— Господин подполковник, Николай Первый доложил о реализации.

— Так...

На экране — человек выскочил из машины.

— Принять меры к опознанию!

— Есть.

Человек сорвал покрывало с другой машины. Замер, куда-то всматриваясь...

— Услышал, господин подполковник?

— Где вертолеты?

Оператор посмотрел на часы

— По времени должны быть над целью. В зоне видимости нет.

Черт...

Человек поднял голову — будто всматриваясь во что-то выше. Словно маска — черные провалы глаз на блестяще-белом лице...

— Есть!

Программа сама, автоматически сделала снимок...

— Беленький, займитесь опознанием! Все машинное время на это!

— Есть... господин подполковник, опознание!

Москвин соображал. Дело было в том, что при опознании — программа перебирала возможные варианты не по алфавиту или по каким-либо другим признакам — а по степени опасности объектов. Логика здесь проста — нельзя дать опасному террористу скрыться. То, что программа моментально выдала результат — могло свидетельствовать только об одном.

— Коленвал?

— Он самый! Вероятность двадцать семь процентов.

Мало.

— Проведите более детальный анализ.

— Есть.

— Господин подполковник, объект скрылся в доме...

— Тридцать секунд!

— Тридцать секунд, готовность!

По этому сигналу — четверо спецназовцев встают спиной к люкам десантной кабины — двое по правую сторону, двое по левую. Времени задействовать лебедку нет, поэтому — сброс идет по старинке. У каждого спецназовца — свой, индивидуальный трос с карабином, они крепят его в специальной петле в полу десантной кабины. По сигналу «вперед» — они начнут спускаться...

Вертолет притормаживает, замедляет ход. За спиной — давит рюкзак — становится неожиданно просторно, десантные люки отходят в сторону. И, не ожидая, пока зафиксируется вертолет — спиной вниз, во тьму, не видя даже, куда рискуешь приземлиться...

Звериная отточенная долгими годами подполья интуиция — снова подсказала выход.

Один из боевиков бежал по лестнице вниз, со второго этажа. Другой — поднимался из подвала...

— Держите двор! Не дайте им войти!

Сам же генерал — схватил стоящую у входа сумку. В ней было оружие, гранаты — такие сумки он всегда держал у входа в каждом своем доме...

Хлопнула дверь, в галерею ворвался Али, белый как мел.

— Русисты во дворе! Они уже здесь!

Где-то совсем рядом — отбойным молотком прогремела автоматная очередь. Зазвенело окно.

Пилот вертолета сам не особо разобрался в ситуации — и опустил их... прямо во дворик дома! Длины веревок не хватило, пришлось прыгать — но так они получили несколько секунд, которые многое и решили...

Почувствовав под ногами твердую почву — один из спецназовцев привычно развернулся в сторону опасности. На нем был специальный, широкополосный прибор ночного видения, состоящий из четырех монокуляров и дающий картинку на сто сорок градусов. Он увидел движение и, помня, что своих здесь быть не может, решил действовать. Высвобождать автоматный ремень было долго, под рукой, на бедре — висел пистолет с коротким глушителем. Он выхватил его, отработанным движением снял с предохранителя и дважды выстрелил.