Глубокие воды - Патриция Хайсмит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, не хочу, – с равнодушной улыбкой сказала Мелинда.
– Лето прошло, а мы с тобой так и не отдохнули по-настоящему.
– Ну и пусть. Мне от этого лета тошно.
– Если сейчас не развеяться, то зимой будет совсем скучно, – сказал он.
– Нет, скучно не будет, – возразила она.
Он улыбнулся:
– Это угроза?
– Понимай как хочешь.
– Подсыплешь мне мышьяка?
– Мышьяк тебя не возьмет.
Вечер получился очаровательный. По пути домой Вик остановился у самого большого в Уэсли аптекарского магазина просмотреть книжную полку. Он купил две книги издательства «Пингвин» – одну о насекомых, другую об установке витражных стекол в церквях. Мелинда пошла к телефонной будке и долго говорила с кем-то по телефону. До Вика доносились звуки ее голоса, но он не вслушивался в ее слова.
13
Седьмого сентября Трикси пошла в Хайлендскую школу, где ее зачислили в третий класс, потому что она прекрасно читала. Вик очень ею гордился. Его и Мелинду пригласили в школу на собеседование: поскольку она пойдет сразу в третий класс, ей понадобится дополнительная помощь по арифметике, географии и, вероятно, по чистописанию. В школе хотели знать, смогут ли родители проводить дополнительные занятия дома. Вик сказал, что счастлив будет заниматься с ней и что времени у него для этого хоть отбавляй. Даже Мелинда ответила утвердительно. Дело было решено. Вик подарил Трикси книжный шкаф собственного изготовления и заполнил две его верхние полки новыми книгами, а ее любимые старые поставил на две нижние полки. Он пообещал, что во что бы то ни стало будет заниматься с ней два часа по субботам и два часа по воскресеньям, и это произвело на нее впечатление. Занятия начались в конце первой недели учебы. Полчаса арифметики, полчаса чистописания на коктейльном столике в гостиной, а после пятнадцатиминутного перерыва – час географии, что совсем не утомляло Трикси, потому что в изложении Вика география была интересной.
Вику очень нравилось заниматься с Трикси. Он годами предвкушал, как сначала будет помогать ей осваивать арифметику, алгебру и геометрию, а потом, может быть, тригонометрию, дифференциальное и интегральное исчисление. В этом он всегда видел самую суть родительства и семейной жизни: старшее поколение передает мудрость рода отпрыску, как птицы учат своих птенцов летать. Но эти занятия высветили и некоторые неудобные факты, заставили его острее осознать, что он живет двойной жизнью и что Хорас и Фил поддерживают с ним дружеские отношения только потому, что не знают правды о нем. За это он корил себя больше, чем за убийство де Лайла.
Размышляя обо всем этом, Вик следил, как Трикси пухлой рукой неумело пытается выводить строчки букв.
Время от времени, чтобы отдохнуть от трудов чистописания, Трикси пела песенку про буквы алфавита, который давно уже знала назубок.
Вик пытался найти ответ на вопрос, беспокоивший его последние лет пять: что происходит с Мелиндой и чего хотелось бы от нее ему? Он хотел, чтобы она оставалась с ним, но как женщина она его не привлекала – это он тоже понимал. Но и отвращения к ней у него не было. Просто он чувствовал, что физически вполне мог бы прожить всю оставшуюся жизнь и без нее, равно как и без любой другой женщины. Знал ли он это до того, как убил де Лайла? Он не мог ответить, не помнил. Убийство де Лайла стало как бы цезурой в его жизненном опыте, и теперь было необыкновенно трудно вспоминать свой внутренний мир, существовавший до этого события. Он помнил узел – темный, тугой узел каких-то затаенных обид и огорчений, который помогло развязать убийство де Лайла. Вик стал раскрепощеннее и, откровенно говоря, счастливее. Он не чувствовал себя преступником или психопатом. Именно это он словно бы предвидел в тот вечер, когда своим заявлением поверг в шок Джоэла Нэша. Он тогда представил, что расправился с Макреем, который своим поведением и спровоцировал его на убийство. Вик помнил, что ему стало лучше, как только сдерживаемая ненависть выплеснулась наружу, – наверное, эта метафора точнее, чем развязанный узел. Но что именно той ночью в бассейне Коуэнов заставило его перейти от воображаемых действий к реальным? И не случится ли это снова, если вдруг удачно сложатся обстоятельства? Он надеялся, что нет. Разумеется, лучше всего время от времени выпускать пар, а не давать ему накапливаться, пока не произойдет взрыв. Он улыбнулся этой простой логике. Он многое мог себе представить, но только не себя в гневе, как обычно гневаются люди, сердито повышая голос и стуча кулаком по столу. Но наверное, стоит попробовать.
– Делай уголок почетче, – сказал Вик Трикси. – А то у тебя получаются крокетные ворота.
Трикси захихикала и отвлеклась.
– Давай в крокет поиграем!
– Сначала пропиши все буквы.
Фил и Хорас никогда полностью не оправдали бы убийство де Лайла, думал Вик, поэтому он обречен на лицемерие. Однако же он утешался мыслью, что в подобных обстоятельствах Фил, или Хорас, или любой другой тоже пошли бы на убийство, хотя вряд ли совершили бы его в бассейне. Это могло произойти в доме де Лайла, когда там оказалась бы жена кого-нибудь из них. И может быть, после этого они тоже почувствовали бы себя лучше – может быть. Весь дом теперь отражал радостный настрой Вика. Он перекрасил гараж в веселый желтый цвет, в одну ямку из-под гортензий высадил кленовое деревце, а другую засыпал и засеял семенами. Гостиная выглядела так, как будто там теперь жили счастливые люди, хоть это было и не так. По его прикидкам, он похудел фунтов на пятнадцать (он не любил взвешиваться) и больше почти не пил. Он часто насвистывал. А может быть, он насвистывал, поддразнивая Мелинду, потому что обычно она просила его прекратить?
Машина Мелинды подъехала к дому, когда Вик и Трикси играли на газоне в крокет по своим правилам. Увидев какого-то незнакомца на пассажирском сиденье, Вик невозмутимо наклонился и завершил удар – шар прокатился пятнадцать футов по выпуклой земле, столкнул шар Трикси и занял его место, прямо перед воротами. Трикси отчаянно взвыла, запрыгала и затопала, давая выход эмоциям, будто от исхода игры зависело многое, хотя единственной ее целью было отправить шар как можно дальше. Вик повернулся: по подъездной дорожке к дому шли Мелинда и незнакомец, высокий плечистый блондин лет тридцати двух, в твидовом пиджаке и прогулочных брюках. На серьезном лице сквозила легкая улыбка.
– Вик, это мистер Карпентер, – представила его Мелинда. – Мистер Карпентер, мой муж.
– Здравствуйте! Как поживаете? –
