Мрачные сказки - Ши Эрншоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько человек кивают, другие неодобрительно бурчат. Они не согласны с мнением Бирди. Поза Леви меняется. Но он не напрягается. Наоборот, он явно расслабляется:
– Я знаю, некоторые из вас считают, что нужно пойти в городок за лекарствами или врачебной помощью. Но я заверяю вас: Фея делает все возможное, чтобы спасти малышку.
Люди начинают переговариваться. Воздух от повисших в нем вопросов становится удушливым. Я верчу на пальце обручальное кольцо, не в силах стряхнуть с себя нервозность. А потом – под стать Леви – обвожу толпу взглядом в поисках Би.
Еще миг – и общий гам заглушает девичий голос:
– Ребенку нужен доктор.
Я знаю этот голос. Я могла бы опознать его среди тысяч других голосов. Это сестра! И на этот раз, оборотившись, я нахожу ее глазами. Би стоит, прислонившись к тонкой осинке у самого края площадки. Ее руки скрещены на груди, Би не делает ни шага к нашей группе. А ее серые глаза фокусируются только на Леви, хотя она не может его видеть.
Леви поднимает руку. Хочет успокоить забурлившие в нас эмоции:
– Мы пока не знаем, насколько тяжелое состояние девочки.
– Я знаю, – отвечает сестра, на удивление дерзко и вызывающе.
Лоб Леви морщится в замешательстве: Би никогда с ним так не разговаривала, тем более на глазах у всех членов общины. Эти роды и новорожденная малышка расстроили ее сильнее обычного. Но почему именно – мне непонятно. Сестра опускает руки.
– Ребенок нуждается в лечении, возможно, даже в хирургическом вмешательстве, – добавляет она. – Без этого малышка умрет.
– Нам надо отвезти ребенка в город, – встревает Бирди, поворачиваясь к Леви лицом.
Кивков уже больше – быстрых и требовательных.
– Тут и думать не о чем, – раздается теперь мужской голос. – Мы отправимся за помощью.
Над площадкой повисает тишина, но уже совсем другого свойства, потому что слова эти произнес Эш, муж Колетт и отец новорожденной. Он долго молчал, только слушал, а теперь поднялся с места, и все люди повернулись к нему. Эш – высокий, крупный мужчина, но говорит тихо, тщательно подбирая слова.
– По этой дороге никто не путешествовал годами. – Голос Эша звучит так, словно вот-вот надтреснет, а то и вовсе пропадет. – Может, кому-нибудь удастся пройти по ней без последствий… Не заразившись и не заболев….
Гул односложных «да» и жесты согласия нарастают как весенний ветер – поначалу тихий, но в любой момент грозящий сделаться порывистым, мощным и надуть сильнейшую грозу.
– Нам следует попытаться, – говорит Руна, общинная повариха.
– Бедная Колетт, – присоединяется к ней Оливия, одна из «пионерок» Пасторали, преподающая деткам уроки.
Решения по подобным вопросам община часто принимает голосованием, либо сразу приступает к реализации какого-то плана (например, по строительству нового сарая или выкорчевке мертвого дерева). Мы всегда действуем сообща. Но когда решение принять трудно, мы полагаемся на Леви. Его мнение окончательное и не ставится под вопрос.
Проходит несколько секунд. Леви поднимает руки ладонями к нам – призывая всех к тишине, чтобы он смог высказаться. Это не принудительный жест, Леви снова демонстрирует внимание и уважение к нам. И я опять думаю: «Как же ему, должно быть, трудно – видеть отчаянное желание своих людей спасти новую жизнь и в то же время нести на себе бремя ответственности за их защиту от внешних угроз…» А главная из них – смертоносная гниль, вязовая ветрянка.
– Нам не следует обманываться и уповать на то, что дорога открыта и безопасна для передвижения. Многие из вас уже заметили: деревья вдоль границы снова растрескиваются. Мы не можем рисковать несколькими жизнями ради одной. Безопасность общины важнее!
Я нащупываю в кармане маленькую серебряную подвеску, найденную в саду. Сжимаю миниатюрную книжечку в ладони, ощущаю пальцами крупинки грязи, которые мне так и не удалось соскрести с ее краев. Это особенная вещица. В чем ее особенность, я пока не пойму. Но продолжаю хранить ее в кармане и не показываю Тео. Мне не хочется, чтобы муж увидел эту вещь. Она предназначена лишь для меня.
Мои глаза находят Генри. Он сидит в передней части Круга: выбеленные сединой волосы коротко пострижены на затылке, плечи неестественно выгнуты вперед. Старые кости не позволяют ему занять такое положение на твердой деревянной скамье, при котором тело не испытывало бы боли. Генри – один из старейших обитателей Пасторали. Он прибыл сюда на желтом школьном автобусе вместе с остальными основателями. Он пережил здесь самые суровые зимы и в курсе всех решений, которые когда-либо принимала община. Генри чинил, латал и конструировал многие вещи в Пасторали: стулья, ветряные колокольчики, ложки, садовые калитки, дверные ручки. По просьбе Тео он даже сделал обручальное кольцо, которое я ношу теперь на безымянном пальце. Генри смастерил его из кусочка старого металла. Я доверяю этому человеку. И сейчас с нетерпением жду, когда же он возьмет слово и поделится с нами тем опытом, что накопил за все годы в общине. Подскажет, как нам лучше поступить. Но Генри слова не берет. Слегка наклонив голову, он молча оглядывает деревья, как будто вспоминает что-то – время, ускользнувшее от него.
– Мы благодарны Колетт за ту новую жизнь, что она принесла в этот мир, – заговаривает Леви, начав ходить по сцене из стороны в сторону и приковав к себе наше внимание. – Но нам не стоит соблазняться идеями, ставящими под угрозу и всю общину, и жизни отдельных людей. Ведь гарантия нашего выживания здесь – изолированность. – Все не отрывают глаз от Леви; справа от меня фыркает, брызжа слюной, малыш; мать начинает суетливо убаюкивать сына. – Мы не имеем права на ошибку. И не должны испытывать судьбу. Выход за ворота, на дорогу, – огромный риск. Мы не должны рисковать жизнями многих людей.
По рядам проносится нестройный гомон голосов – и мужских, и женских. Члены общины решают, соглашаться ли им с Леви или все-таки стоит рискнуть, выйти за пределы Пасторали.
– Мы могли бы воспользоваться одной из машин, – тихо, почти кротко предлагает кто-то. – Может быть, какой-нибудь автомобиль еще на ходу.
Брошенные машины, прозябающие в грязи на окраине общины, ни разу не заводились за многие годы. Большинство из них разобраны на части; колеса сняты, моторы нашли
