И солнце взойдет. Она - Варвара Оськина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не обижаюсь, – прошептала Рене и устроилась на подлокотнике кресла, за что немедленно поплатилась, когда большая рука сгребла в охапку и перетащила на колени.
– Смотрю, ты освоилась, – неожиданно хохотнул Энтони, заметив чистые джинсы.
– Более чем. Даже победила плиту.
– Не знал, что она работает. – Длинный нос на секунду уткнулся в шею, и Рене фыркнула от щекотки. – Одевайся. Надо съездить кое-куда.
В руки ткнулся пакет, который оказался набит вещами. Осторожно достав одну из них, Рене посмотрела на белый джемпер и непонимающе пробормотала:
– Это не моё, ты ошибся… – Она нахмурилась и собралась уже убрать мягкую ткань обратно, но тут по рукам вдруг царапнула этикетка. Рене застыла, неестественно выпрямившись, и посмотрела на спокойного Энтони. – Купил? Но зачем? У меня хватает одежды. Не нужно меня содержать! Это неправильно, так не делают…
Под неподвижным золотым взглядом Рене запнулась на полуслове и замолчала, растерянно заморгав. Ну а Ланг поднял руку, медленно провёл подушечкой пальца по линии шрама и спокойно сказал:
– Я так хочу.
И стало ясно, что возражать сейчас будет не просто бессмысленно, но даже опасно. Слишком тихо прозвучал голос, слишком чётко проговорено каждое слово. Потому Рене неловко слезла с колен, помедлила и молча отправилась переодеваться. И с каждым шагом в голове всё громче звучало давно позабытое«Ich will».
Боже, она лишь надеялась, что это безумные отголоски прошлого, а не ненастоящее. Что Тони просто устал… Что не захотел шариться по всему клубу в поисках свитера! Рене нервным движением сорвала с себя футболку и натянула джемпер прямо на голое тело. Было ли в пакете ещё и бельё она знать не хотела. И не потому, что ею вдруг овладела ненужная скромность, просто где-то внутри заворочался страх.
То, что они едут в Монреаль-Нор, Рене поняла, лишь когда позади осталось здание олимпийского стадиона. Мимо проносились кварталы, пустые дороги и яркие перекрёстки, но чем ближе становился дом, тем сильнее стучало сердце. Рене не знала, отчего так волновалась. Возможно, от слишком резких перемен в жизни. А может потому, что столь желанный итог теперь пугал, ибо радости от решения Энтони не было. Только безумное напряжение и полное неизвестности ожидание. Нет, Рене не обижалась, что никто не спросил её мнения. Она, безусловно, сказала бы «да», но… Что именно «но» объяснений не нашлось ни утром, ни вечером. Сомнения просто сидели внутри и давили… давили, пока Рене вынуждала себя улыбаться в ответ на рассказанные Тони истории. И только когда машина остановилась у расшатанной лестницы, она вдруг поняла, – нет, скорее, почувствовала – как напряжён Ланг. Он выбрался на заснеженную дорожку около дома, помог Рене и огляделся.
– Собери всё необходимое. Остальное я увезу через несколько дней, – проговорил Тони так небрежно, словно речь шла о походе в кино, а не совместном проживании после трёх месяцев знакомства и одной ночи в постели. Ладно, может быть, не одной, но всё же… Рене озадаченно потёрла лоб.
– Энтони, ты уверен?
– А ты нет?
Вопрос поставил в тупик. И, видимо, заметив невольные колебания, Ланг вскинул брови, а Рене отвела взгляд.
Если честно, она понятия не имела, как выбираться из таких ситуаций. Её опыт казался теперь настолько нелепым, что искать в нём ответы и правила поведения было бессмысленно. Глупый секс на день рождения в шестнадцать, трое парней за десять лет и полгода попыток романа с коллегой в Квебеке. Что она могла дать Энтони такого, чего нет у других. Как вообще сможет справиться с грузом чужих забот, когда сама…
– Сомневаешься? – вкрадчиво поинтересовался заинтригованный молчанием Энтони, и она сжала зубы.
Бога ради, Рене! Что за жалкая трусость? Не ты ли ещё вчера рвалась оберегать этого человека, вытаскивать из старых ужасов и доказывать день ото дня, что никогда не оставишь? Так, в чём теперь дело? Вот он! Бери, заботься, окружи тем вниманием, что бьёт у тебя через край. Верь ему так, как умеешь, – вся и без остатка! Чего ты боишься? Чего?.. Рене на секунду прикрыла глаза.
– Нет.
Она стремительно повернулась, взбежала по шатким ступеням и скрылась на лестнице. Где-то позади под тяжестью шагов Тони скрипнули половицы, но Рене уже была наверху. Распахнув дверь, она ворвалась в пустую квартиру и на мгновение застыла, когда на неё вдруг обрушился весь накопленный за эти недели уют. Взгляд заметался по стенам и полкам, наткнулся на мебель, посуду, немытую чашку, а потом упёрся в поникший цветок. О, милая! Рене подбежала к чахлой гербере и ласково погладила зелёные лепестки.
– Эй, не унывай! Я о тебе не забыла, – прошептала она и подхватила тяжёлый горшок. В этот момент хлопнула входная дверь.
– Уже решила, что возьмёшь? – небрежно спросил Тони, и, похоже, будь его воля, всё в этой квартире осталось бы на местах. Он словно не хотел тащить в их новую жизнь отголоски проведённого без него времени.
Рене тряхнула головой и пожурила себя за всякие глупости. Повернувшись, она почти столкнулась с замершим за спиной Лангом, в грудь ему упёрся горшок.
– О, ну конечно. – Тони закатил глаза, однако удивительно осторожно забрал из рук цветок. Почти так же, как недавно касался самой Рене. – Куда ты без своего зелёного монстра.
– Она зачахнет без меня, – совершенно обыденно ответила она, но вдруг заметила, с каким вниманием Ланг уставился на герберу.
– Вот как… – произнёс он непонятно к чему и замолчал.
Не дождавшись хоть каких-нибудь пояснений, Рене пожала плечами, а потом направилась складывать вещи.
Сборы вышли хаотичными, и в сумку без разбора летели учебники и одежда. Энтони хотел было помочь, но один взгляд, и он понял – отступил, как тогда в ванной, и уставился на украшенную акварелями стену. Странный контраст с недавней строптивостью. Словно решатьза Рене давалось Лангу намного прощебез Рене. Конечно, глупо думать, что чьё-то присутствие могло сдержать авторитарную натуру главы хирургии, но, кажется, Рене имела крошечное преимущество перед другими.
А Тони никак не мог оторваться от акварелей. Он внимательно разглядывал каждый рисунок, зачем-то отгибал уголок с датой и всё сильнее поджимал губы. Наконец, когда был изучен последний, Ланг повернулся.
– Это символы стран, верно? Я вижу парагвайский жасмин, кантуту инков, протею… Но ни одного канадского клёна или банальной розы. С чего такой выбор?
Рене опустила голову, а потом со всей силы сжала платье в
