Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко

Боец сгорает.

Я иду, ощущая Прежних впереди и все так же неудержимо приближающихся со всех сторон гвардейцев.

Было бы хорошо вот так и идти, уничтожая одну биоформу за другой. Но Прежние ведут себя не как полоумный Темный властелин, посылающий навстречу врагу свои легионы поодиночке…

Гвардейцы концентрируются вокруг. В домах вдоль улицы. За спиной. Впереди, между мной и Прежними.

Их несколько сотен особей. Все тут, я вычисляю отдельные сигнатуры – мараки, ходоки, буги, чистильщики, уничтожители, оводы, меры. Есть даже парочка аху, которых обычно не берут в десант. А под мостовой, на глубине трех метров, стремительно прогрызает себе дорогу кусака…

Они пойдут в атаку все вместе, и город превратится в ад.

Нет, я справлюсь.

Но число сопутствующих потерь заставляет меня кричать от ужаса.

В большинстве домов есть тэни, затаившиеся в квартирах и подвалах, прячущиеся в кладовках и ванных комнатах…

Я проверяю все варианты, просчитывая методы боевого взаимодействия так быстро, что мир застывает, будто стекло.

Лучший вариант – плазменный шар со мной в центре. Минимизация сопутствующих потерь, полное уничтожение гвардейцев, частичное повреждение Прежних…

Очень хороший вариант.

Прежние будут дезориентированы, но моих реальных возможностей не поймут. Манипуляции с чистой энергией – это так просто…

Я считаю сопутствующие.

Дарина охает.

Милана и Карир кричат во мне. Потом замолкают. Это не их смысл, не их путь эволюции, но мы сейчас не тот Высший, которым они хотят стать.

Кстати. Высший бы именно так и поступил. Да, он мир и добро, понимание и сотрудничество. Но он Высший, он твердо знает, что сопутствующие потери есть всегда. Точно так же, как на Земле он поглядывал на людей с брезгливым раздражением – при всей своей доброте. Он как суровый ветхозаветный Бог, до того, как разок воплотился в человека.

Плазменный шар. Радиус поражения триста метров.

Четыреста восемь гвардейцев.

Около полутора тысяч тэни.

Они ведь даже не люди, верно? Иначе их погибнет больше, счет в мою пользу…

А потом можно будет заняться Прежними.

Дарина, Милана, Карир молчат. Я молчу.

Потом перевожу мир в плоскость.

Я не могу дотянуться до Прежних, они слишком многомерны, они существуют в двух пространствах.

Но я разворачиваю перед собой огромный лист со штрихами домов и пылающими точками – тэни и гвардейцами.

Мир застывает, только шевелятся багровые огни Прежних. Они пытаются понять, что я делаю.

Что ж, понять несложно.

Я стираю из реальности гвардейцев, это так же просто, как стереть ластиком след от мягкого карандаша. И выворачиваю мир обратно в три измерения.

Вокруг становится очень тихо. Оказывается, я слышал все эти движения – бешеный перестук сердец танцоров, тонкий топот лапок чистильщиков, шелест клешней мараков, хлюпанье буги и чавканье меров.

Теперь звуков нет, исчезли вместе с ними.

Я иду. Я снова един.

И мой облик Защитника, моя маскировка, спадает, я становлюсь собой – Максимом Воронцовым. Никаких бурных эффектов, отпадающих кусков плоти, я просто меняюсь, поскольку дальнейший бой не потребует клыков и мышц.

Я выхожу на площадь, к памятнику Соразмерности, стоящему на краю маленького парка или большого сквера.

Памятник красивый, высоченный, метров в десять, из металла, похожего на темную бронзу.

В культуре тэни много странного, от культа честной сделки (ну кто бы ждал от свиней, а?) и до зацикленности на многогранниках: питаться с треугольного и ездить на машинах с тремя колесами (между едой и движением, кстати, они видят связь, хоть и очень странную), использовать пятиугольные вещи для гигиены, считать эротичными четырехугольники (тут, наверное, дело в четырех грудях).

Но Соразмерность – то, что у тэни никак не обсуждается. Это что-то вроде инстинкта, и даже в моей нынешней форме суть мне недоступна. Кажется, это какой-то уникальный смысл, который тэни успели создать до оккупации Инсеками.

Памятник Соразмерности – две огромные фигуры, мужская и женская. Мужчина гораздо выше, одет в строгий костюм почти человеческого кроя, в одной руке у тэни причудливый прибор, который на самом деле всего лишь безмен, другую руку он положил на обнаженную нижнюю левую грудь женщины. Лицо его благородно и одухотворено. Женщина куда ниже, одета в лохмотья, платье полуспущено на левом плече. Одну руку она положила мужчине на лоб, в другой держит треугольный кувшин, из которого сиреневым дымом струится, развеиваясь в воздухе, эфир. Лицо ее кажется усталым и несчастным.

Знаний Карира недостаточно, чтобы понять смысл памятника, но мальчик считает его очень красивым, а мужчину и женщину – абсолютно одинаковыми.

Я вдруг с удивлением понимаю, что каждый мир в Галактике, даже похожий на Землю, наполнен чем-то уникальным, особенным. Что каждый идет своим путем, что любая попытка привести миры к одному знаменателю преступна и обедняет реальность. Что именно в этом главная вина Прежних, Инсеков и всех прочих, идущих путем сбора чужих смыслов.

Потом надо будет узнать про Соразмерность.

Но это потом.

В сквере за памятником пылают, медленно поднимаясь в небо, огненные столбы. Это выстраивается портал, через который хлынет лавина вторжения.

Перед порталом стоит женщина в белом платье, усыпанном сверкающими бриллиантами. Я узнаю ее, в нашей реальности мы уже встречались. Мод, Снежная королева Саельма.

Второй Прежний мне незнаком. Его внешний образ – юноша моих лет, красивый мужественной суровой красотой юного воина. Дарина и Милана отмечают это первым делом, я же изучаю снаряжение Прежнего. Странный тип, выглядит как греческий полубог – мускулистый, загорелый, одет в кожаную броню, в руке держит короткий меч… Не наигрался, пока был человеком?

Я иду к Прежним, они ждут. Мы сходимся возле незаконченного портала, так близко к нему, что от гудения огненных струй начинают ныть зубы. Под ногами мягкая зеленая трава, вокруг деревья с сероватыми игольчатыми листьями. На одной из веток, в опасной близости от открывающегося портала, сидит мелкая птичка, покрытая тоненькими, будто ворсинки, перышками, и таращится на нас.

Иногда внимательный взгляд – вовсе не признак ума.

– Это было впечатляюще, – говорит Мод.

Парень молчит, изучая меня. Прихожу к выводу, что он куда опаснее, чем кажется.

Но вовсе не обязательно умен.

– Уходите, – говорю я. – Иначе вам никогда не добраться до сингулярности.

– Встречное предложение, – отвечает Мод. – Присоединяйся к нам. Твои возможности интересны. Мы можем объединить наши смыслы.

– И пока еще есть шанс сделать это добровольно, – добавляет юноша.

– Как твое имя? – спрашиваю я.

– В данный момент – Икар, – отвечает юноша и улыбается.

– Слышал, ты разбился, подлетев слишком близко к Солнцу, – произношу я серьезным тоном.

– Злые языки, – коротко отвечает Икар.

Можно еще попытаться