Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко

Я-мы перевожу взгляд на чистильщика.

Две женские ДНК, краб и опоссум. Господи, зачем опоссум-то? Чтобы откуда-то взять мех? Краб – понятно, краб отвечает за короткие клешни у рта. Удивительно мерзкая биоформа.

Фрагменты чистильщика трясутся и превращаются в белую слизь.

– Kuka sinä olet?[8] – спрашивает танцор. У него чуть-чуть шевелятся губы, как у хорошей куклы.

Почему-то я-мы раньше не думал, что он умеет говорить – нормально, ртом, как люди. Хотя почему бы и нет?

Этот язык снова мне-нам незнаком, но это не мешает.

– Melkein ainutlaatuinen persoonallisuus[9], – отвечаю я-мы, потому что любой вопрос заслуживает ответа.

Подхожу к танцору и обнимаю его, краем сознания ощущая, как силовые лезвия беспомощно пронзают мое тело.

Танцор сминается, как надувная кукла, из которой выпустили воздух. И падает на пол двумя обнаженными телами, покрытыми клочьями слизи и сгустками крови. Девушка и парень. Странно, я-мы думал, их будет трое…

Ах, да!

Считать надо по общему количеству конечностей! Вот как они управляются.

Парень хнычет, прижимая ладони к лицу. Девушка вздрагивает, молчит, молотит воздух руками и ногами.

«Не убивай их», – просит Милана.

«Скорее всего, их убьет нервный шок», – говорит Дарина.

Карир молчит. Но где-то в своем плане существования он тоже просит не убивать.

Я-мы перешагиваю через тела и иду к дверям. Остатки чистильщика хлюпают под ногами. В двери вваливается стельщик, мгновенно оценивает происходящее и топчется, неуклюже разворачиваясь.

Мимолетно подумав, что вампироподобные биоформы не имеют права существовать, я-мы превращаю его в пар и прохожу насквозь.

«Мне немного их жалко», – говорит Милана.

«Не думай, что мы неуязвимы», – отвечает Дарина.

«Твой смысл – он же в любви и понимании, – говорю я. – Ты знаешь, что нам придется сделать. Уверена, что мы сохраним целостность?»

«Не путай любовь и глупость, – возражает Милана. – Иди, я покажу».

Я-мы двигаюсь по улице – в сторону портала. Я-мы уже чувствую потоки энергии, собирающиеся на грани пространства, чтобы открыть огромный проход к Ровиану.

«Сверни направо», – просит Милана.

Я-мы поворачиваю в узкий переулок.

И вижу тела.

Два взрослых и одиннадцать детских.

Воспитатели уводили детей из детского сада, но им встретился панцер. Эта биоформа не питается органикой, но любит ее уничтожать.

«Любовь и понимание, – говорит Милана. – Может, и так. Но я не люблю то, что нельзя понять».

Я-мы знаю, что она каким-то образом блокирует Карира, словно заслоняет ему глаза ладонью. Но все равно отворачиваюсь и иду дальше к порталу.

Да, мир стал другим, совсем другим, и мне еще придется разбираться с этим.

Теперь я-мы слышу Форт – ледяные ветра-символы, несущиеся над городом. Чувствую каждую биоформу врагов.

И ощущаю два раскаленных пятна, пылающие возле портала. Я-мы не могу их разглядеть, это словно смотреть на сварку, но я знаю, что они такое.

«Кто ты?» – доносится от одного из огней.

Я-мы узнаю этот голос.

«А как ты думаешь, Мод?»

Пауза.

«Высший? Ты не вправе вмешиваться, мы не нарушаем правил!»

«Мы не Высший, – отвечаю я-мы. – Мы человек в предсингулярной форме».

«Невозможно, – отзывается Мод. – Но если это так, то у нас есть основание для переговоров».

Несколько секунд я-мы обдумываем сказанное.

С достоверностью, близкой к абсолютной, Мод собирается тянуть время.

«Основания для переговоров нет, – отвечаю я-мы. – Мы идем вас убивать».

Глава вторая

Давайте я вам объясню.

Или хотя бы попробую объяснить, потому что это почти так же сложно, как рассказывать про цвета слепому или про звуки глухому. Я знаю, что люди способны так или иначе понимать абстрактные вещи, которые не воспринимают своими органами чувств, ну или заменять одни каналы информации другими. Один мой знакомый, у него абсолютный музыкальный слух, говорил, что он слышит звуки цветными.

Представляете?

Слышит – цветными!

Приятель сказал тогда, что это нельзя понять, если сам не испытывал, что это такое редкое состояние психики, почти болезнь – «синестезия».

Ну или как у физиков, которые говорят про цветные кварки или про аромат кварков, хотя кто смог бы увидеть или понюхать кварк?

Я, кстати, теперь мог. Но не советую, кварки и пахнут мерзко, и вид у них неприятный.

Когда маленький тэни Карир ткнул меня в лоб слюнявым пальчиком, произошло все и сразу.

Наложенный Высшим блок исчез – потому что в Карире и Высшем был один и тот же смысл. Они не братья и не близнецы, они – единое целое, разнесенное в разные Вселенные.

Сам Карир ничего не мог создать, вся возможность его взросления, осознания смысла, да что там – выживания, была близка к нулю. Но его касание сняло все запреты, наложенные на меня Высшим.

Почему? Я не знал.

Но третий Призыв, которого не могло быть, сработал. Причем совершенно неожиданно.

Первый затронул лишь клетки моего тела, перебрал их, улучшил, добавил функции, которых нет у людей.

Второй вторгся куда глубже. Теперь-то я понимал, что лишь внешне оставался человеком, но изменился на молекулярном уровне. Причем изменился куда сильнее, чем предполагал. Все мои ядовитые клыки, пищеварительная система, переваривающая дерево и кости, биологические аккумуляторы и генераторы силового поля были не более чем мишурой, оберткой и маскировкой. А внутри каждой клетки, записанная в кольцевых РНК, дремала информация, про которую я не знал.

Третий Призыв, когда Карир снял блок, пробудил этот спящий информационный пакет. И дальше произошло то, о чем, я был уверен, создавшие Измененных Инсеки не подозревали.

Активировались структуры второго Призыва, но лишь частично. Я не отращивал новых органов, новому мне это было не нужно, как оглобли не нужны автомобилю. Но в доли секунды мой организм выжал из себя всю имеющуюся энергию – и переключился на новый источник, скрытый в размерности мироздания.

Проще говоря, из трех измерений одно исчезло, а я стал проекцией на два других, существуя за счет перепада потенциалов. Дальше было проще, обладая огромной энергетической мощью, я перевел в проекцию девчонок и Карира, совместил наши тела – это очень просто, когда оперируешь всего двумя измерениями, – и снова вышел в трехмерность.

Ну, большей частью.

Как вам, стало что-то понятно?

Сомневаюсь.

Тогда представьте себе компьютерную игру.

Тысячи и миллионы человеко-часов работы. Гигабайты кода, упакованные в крошечную флешку. Вы вставляете ее в компьютер, что-то происходит, игра разворачивается, запускается…

И вот перед вами экран. Вы можете бегать, прыгать, летать. Вы не знаете, как именно касание кнопок и наклон джойстика приводят к нужным действиям, вы лишь знаете, какими они будут. Не вы писали код, вы – пользователь перед «интуитивно понятным» интерфейсом. Вы даже не заглядываете в