Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко

– Я тебя раньше полюбил, – говорю я и улыбаюсь.

– Когда? – спрашивает она с подозрением.

Пожимаю плечами. Я не могу это сформулировать, это произошло не в один миг. Очень быстро, но все же…

Мы стоим обнявшись.

Потом Дарина вздыхает.

И говорит:

– Надо возвращаться. Приближаются гвардейцы.

– Это не страшно, – отвечаю я.

– Конечно. Но там двое Прежних, они хотят прощупать нас и определить границы возможностей.

– Значит, придется уничтожить гвардейцев по старинке, – отвечаю я.

– Но потом будут двое Прежних. Даже если мы равны им, их двое.

– Мы сильнее, – отвечаю я. – И я уже сражался с ними. Я знаю их слабые места. А с нами еще никто не сражался.

Дарина кивает.

Время вокруг течет очень, очень медленно. Но время кончается, я не Высший, чтобы им управлять.

Мое биологическое тело идет по улице, его окружают.

– Я буду помогать, – говорит Дарина. – У меня есть базовый боевой курс. Но Милана и ребенок помочь не смогут, их смысл в любви… или чем-то похожем…

– О, ты не представляешь, какой смертоносной может быть любовь, – возражаю я.

И мы соединяемся воедино, все четверо.

Обмениваемся короткими ободряющими касаниями.

Я-мы выходим на физический уровень бытия.

С каждой секундой я-мы все лучше понимаем, на что способны.

Но пока мне придется это скрывать.

Я-мы вижу выходящих навстречу по улице гвардейцев. Это сборная солянка, кого тут только нет. Но основная масса ровианцев подступает сзади и через здания.

Я-мы улыбаемся.

И превращаем свое тело в тело Защитника. Гораздо медленнее, чем могли бы, зато впечатляюще – я-мы рычим, вскидываем руки, вытягиваемся, на нас трещит и разрывается одежда…

Я-мы не переборщили?

В нас три с лишним метра роста!

Но ничего. Пусть Прежние считают, что мы лишь какая-то продвинутая версия Призванного.

Я-мы колотим себя в грудь, словно Кинг-Конг. Это идея Миланы, и она смеется.

Навстречу мне неуклюже бегут панцеры, я-мы бежим навстречу.

И начинаем убивать.

Глава третья

Я больше не я-мы. Я – просто я, четыре личности слились в одну. У меня нет времени, чтобы разделять сознания.

У меня есть преимущество перед Мод и вторым Прежним – они не понимают, кто я такой. Люди были заготовкой для гвардейцев и Слуг, резервуаром для случайных мутаций и нечастого притока Кандидатов. Люди не планировались для сингулярности, как овец не готовят для поступления в университет.

И теперь Прежние пытаются понять, что я могу.

На бегу я анализирую все, что сказал Мод. Прав ли я был, обозначив себя как предсингулярную личность? Может быть, стоило назваться Защитником, понизив свои возможности? Или заявить, что я – Высший, и заставить их отступить?

Нет.

Все верно.

Они не поверят в любом случае, ведь они никогда не сказали бы правды.

Они стали бы проверять меня, прежде чем принять решение.

…Панцеры впереди уже модифицировались в три основные боевые формы. Несколько из них стали угловатыми черепахами со сложенными из кубиков спинами, прямоугольниками ножек и конусовидными головами. Основная масса похожа на громоздких неуклюжих людей. Кубики их тел скользят друг по другу, перетекают с места на место. Я знаю, что каждый такой кубик, размером с человеческую голову, способен функционировать самостоятельно и нуждается в индивидуальном поражении.

Но единственный, кто меня беспокоит, – это гигантский панцер, сложившийся из нескольких особей. Он тоже выглядит как гуманоид, но ростом даже выше меня. Великан-огр из детских сказок, способный заглянуть в окна второго этажа…

Вспоминаю раздавленные тела в переулке, чтобы не позволить себе даже тени сомнения, даже капли жалости.

И понимаю, что это лишнее, – никакой жалости нет.

Я выпускаю силовые лезвия из пальцев, как сделал бы танцор. И начинаю движение среди своих могучих врагов. Меня успевают задеть пару раз, удары болезненны, но я их пропускаю – пусть верят, что могут победить. Пробегаю сквозь атакующие порядки, в какой-то миг падаю и качусь среди панцеров-черепах. Встаю перед огром, даже не оглядываясь. Я знаю, что за мной истекают биогелем рассыпавшиеся кремниевые кубики.

Огр взмахивает руками – те удлиняются, кубики из тела перетекают в них, огр трансформируется на ходу. Я улавливаю силовые поля, исходящие из ладоней. Ого! Первый панцер на моей памяти, который способен так оперировать энергией.

Приседаю, ухожу от удара – над головой гулко сталкиваются две невидимые плоскости. И прыгаю вперед, на панцера, сжимаясь в комок. Силовые лезвия выстреливают из пальцев, я вращаюсь, вонзаясь в огра шипастым ядром, прохожу насквозь в крошеве и брызгах.

Разворачиваюсь и бью по падающему телу, пронзая каждый кубик.

Улица выглядит так, словно на ней рассыпали детский конструктор для великанов, а потом полили чем-то липким и вонючим.

Я иду дальше, навстречу поющим сиренам.

Очень красивые женщины. Голые, с длинными волосами. Сиськи зачетные. Все остальное, увы, отсутствует – ниже пояса у сирены «хвост», изящное щупальце-нога, на которой она вполне ловко передвигается по суше.

Зачем Прежние так уродуют своих гвардейцев? Могли бы и оставить две ноги, а не превращать сирен во вставших на дыбы пиявок.

Сирены поют, их голос чудесен, их лик прекрасен, глаза наполнены обещанием любви и покоя…

Я подбегаю к ближайшей и отрываю ей голову. Это уже разок сработало, не грех и повторить. Из шеи бьет кровь, из грудей брызжет ядовитая слизь, оторванная голова смотрит на меня затуманенными глазами, в которых появляются слезы…

Я торжествующе ору и швыряю голову в бойцов, которые стоят за сиренами.

Те начинают стрелять.

Бойцы быстрые, не чета панцерам и сиренам, быстрее их только танцоры. Они способны генерировать небольшие защитные поля из своих верхних, человеческих, рук. Бойцы наиболее похожи на людей, и разум у них почти человеческий, если бы не добавочные руки с одноразовыми лучевыми разрядниками – могли бы спокойно гулять по московским улицам…

Впрочем, может, они и гуляют – надев пиджак пошире и прижав средние недоразвитые руки к телу…

Бойцы стреляют, и мне не увернуться.

Закрываюсь щитами. Перевожу их в отражение. Хорошо, что тепловой луч – это не лазер, у меня есть несколько миллисекунд.

Бойцы сгорают в собственных выстрелах, в прыжке я отражаю заряды обратно. Из пятерых остается лишь один, то ли я промазал, то ли он успел закрыться. Конус излучателя на левой руке рассыпался, новый отрастет не скоро, рука болтается как ненужный, случайный придаток. Правым излучателем боец пытается нацелиться. И кричит – мысленно, но он умеет, с бойцами можно говорить.

«Я сдаюсь! Не убивай, я не хочу умирать!»

Знаю, никто не хочет умирать. В этом-то и вся проблема…

Собираю энергию с перегретых щитов и обрушиваю на бойца. Он и