Верность - Адриан Романовский

После первого танца подруги уселись на диван и, обмахиваясь веерами, стали внимательно присматриваться к публике. Со многими они уже были знакомы. Вот тучный мистер Уокер, экспортер ханьчжоуского чая, вот маленький смуглый брюнет португалец Манедо, недавно приехавший из Гонконга в поисках богатого китайца-компаньона. Это люди прижимистые. Вот Меллаус, седой джентльмен с военной выправкой и решительным взглядом. Говорят, он полицейский. Вот Стюнкелъ, недавно приехавший из Харбина авантюрист. Он здесь проездом, но им уже интересовалась полиция. Вот бывший русский морской офицер князь Гедройц с порядком поредевшей шевелюрой и гнилыми зубами. Денег у него мало, он всё время кого-то ищет. Кого? Может быть, богатую невесту?.. А вот этот высокий молодой человек — новый. До сих пор они его не встречали. Какие манеры! Сколько величия и снисходительности! Как ему старается угодить прислуга! Значит, щедр… Кто же он такой?

Незнакомец поймал изучающий взгляд Нелли и бесцеремонно оглядел с ног до головы её и Жаннетту. Видимо, они ему понравились. На его лице мелькнула довольная улыбка.

— Сейчас он к нам подойдет, — прошептала Жаннетта, — смотри, не сделай какой-нибудь промах. Нужно быть сдержанными и встретить его похолоднее. Пусть сначала почувствует, что мы в нём не нуждаемся.

Она подарила очаровательную улыбку проходившему грузному американскому капитану и через минуту под вкрадчивую музыку аргентинского танго уже была в его медвежьих объятиях.

Незнакомец действительно подошел и, поклонившись с подчеркнутым достоинством, пригласил Нелли.

В танце он был как манекен. Никаких эмоций, обычных у мужчин, танцующих с опытной и прелестной соблазнительницей. «Холоден, как icecream,[20] — подумала она, — но подожди же, я тебя расшевелю. Нужно только узнать, что ты любишь». Танец кончился, и он, неощутимо прикоснувшись губами к протянутой руке, посадил её на диван.

На следующий танец он пригласил Жаннетту, потом снова Нелли. Протанцевав с Жаннеттой, он изменился: стал разговорчив и весел. Каждый раз, когда мимо проносилась Жаннетта, кружась под плавную мелодию вальса, он сильнее прижимал к себе Нелли и косил глаза на фигурку француженки, мелькавшую вокруг могучего корпуса танцевавшего с ней английского офицера.

— Бедная девушка, — сказал он своей партнерше, — как она старается раскрутить этого толстого британского сноба!

Нелли ответила ему чарующей улыбкой, которая говорила: а вы совсем не такой. Напускная наивная простота и молодость подруг, видимо, подействовали на мистера Джона: сажая Нелли на диван, он крепко сжал и нежно поцеловал её руку, не отошел, а сел рядом. Скоро с другого бока упала на подушки раскрасневшаяся Жаннетта. Она долго не могла отдышаться и все обмахивалась веером.

— Вы со всеми танцуете с таким усердием, мадемуазель? — спросил мистер Джон.

— Нет… Зачем? Только с вашими соотечественниками. Ведь вы англичанин? Австралиец? Ну, это одно и то же. Меня бесит ваша национальная невозмутимость и самодовольство. Мы, французы, совсем не такие.

— Вы правы, мадемуазель. Но договаривайте, я не обижусь. Хладнокровие и самодовольство это лишь оболочка, а под ней ограниченность и упрямство? Ведь так?

— Так. Теперь я вижу, что вы не англичанин. Они про себя так не говорят.

Да, он не англичанин. Он приехал для оптовых закупок. Для Австралии? Нет, там тоже застой в торговле. Фирма посылает его на север. На Аляску? «Вы почти угадали», — признался мистер Джон. Он ни на кого больше не обращал внимания, занялся только своими новыми знакомыми. Танцевать фокстрот они не пошли.

Воспользовавшись этим, Нелли предложила спуститься вниз, где играют в покер, а по секрету… она не знает, что это за игра, но можно быстро выиграть большие деньги. А можно и проиграть. «Сейчас увидим, что ты за птица», — подумала она, испытующе взглянув на мистера Джона. Глаза его загорелись, он с готовностью встал и, пропустив подруг вперед, пошел к лифту.

В подвальном помещении отеля, в прохладной комнате без окон, в креслах и на диванах сидело около десятка джентльменов и дам. Посредине, около большого круглого стола, сгрудились остальные. Каждый старался быть поближе к банкомету — непреклонного вида седому джентльмену с орлиным носом и золотыми зубами. Всем своим обликом и повадками он напоминал хищную птицу. Унизанные кольцами руки, как независимый от его воли механизм, бросали на зеленое сукно карту за картой. Ставки были скромные. Проигравшие или с досадой отходили, или ставили снова. Выигравшие увеличивали ставку и большей частью проигрывали. У всех в глазах сверкал огонек алчности, но слабый, мерцающий. Игра замирала, крупные ставки уже прошли.

Мистер Джон и обе его спутницы сразу подсели к столу. Севшая вслед за ними дородная американка навалилась на Жаннетту и прижала её к мистеру Джону. Нелли, усевшаяся с другой стороны, шепнула:

— Поставьте на меня, мистер Джон. Я всем приношу счастье в игре и несчастье в любви.

Австралиец ответил заговорщицкой улыбкой и поставил триста долларов на даму бубен. Присутствовавшие были изумлены размером ставки и результатом. Мистер Джон выиграл. Ловя на себе удивленные и восторженные взгляды, он преобразился. Чопорное самодовольство и холодная сдержанность сменились страстью, уверенностью в удаче. Глаза его горели, руки нервно перебирали банкноты. Но он умел сдерживаться.

— Это ваш выигрыш, дорогая, — протянул он Нелли, хрустящую пачку.

Она категорически запротестовала:

— Нет, нет, что вы, мистер Джон! Это проценты с вашего капитала, а я только принесла счастье, которое, между прочим, нельзя оценить на деньги, — со смехом поясняла она.

Жаннетта попросила сделать маленькую ставку и на неё.

— Сейчас, мадемуазель, попробуем и ваше счастье, — отвечал австралиец и поставил тысячу долларов на пиковую даму.

Когда он выиграл и на этот раз, все вскрикнули. Ошеломлен был даже банкомет…

— Довольно, мистер Джон, пойдемте. Выпьем чего-нибудь холодного. Я понимаю толк в игре: сейчас нужно уйти, иначе вы очень быстро лишитесь своего великолепного выигрыша. Да и в самом деле, мы изнываем от жары и жажды.

Нелли крепко сжала локоть австралийца, и он под её требовательным взглядом встал и, пропустив подруг вперед, нехотя вышел.

— А я бы ещё поставил, — сказал он в ресторане, усаживаясь за столиком и заказав подбежавшему бою шампанское со льдом и фрукты.

— И обязательно проиграли бы, — возразила Нелли. — Уж поверьте, у меня большой опыт, и я чувствую, когда нужно вставать из-за стола. Мой муж не хотел этого понять, как я его ни уговаривала. Вот и потерял имя и свободу. Воюет теперь с дикарями, и неизвестно, останется ли жив. У них, говорят, отравленные стрелы. А я… Впрочем, что это я вам рассказываю? Это вам не нужно знать. Наша танцевальная встреча ни к чему не обязывает. Завтра вы о нас забудете.

— Вас я никогда не забуду.

— Это все так говорят. А впрочем, посмотрим. Может быть, вы будете исключением. Но кто же из нас вам больше нравится?

— Простите, девочки, — улыбнулся австралиец, — но я никак не могу сделать выбор. «Безусловно, это женщины легкого поведения, но какие!» — подумал он.

Жаннетта тем временем, при содействии услужливого боя, уже допивала третий фужер.

— И не делайте выбора, мистер Джон. Этого не нужно. Без Нелли мне всегда грустно, что я такая… — На глазах у неё блеснули слезы. Вытерев их миниатюрным платочком, она рассмеялась с наигранным весельем: — Вот что сделало вино! Какая я, наверно, смешная! Говорю совсем не то, что следует…

Она все больше пьянела, в её английскую речь вплетались выражения её родного, звучного языка. Нелли это заметила и поспешила исправить положение:

— Мистер Джон! Довольно вина. Поедем на «рубикон». Скорая езда в открытой машине освежит нас. А то уже поздно, и в таком состоянии мы не можем вернуться домой: у нас строгая мама.

— Мама? — переспросил также опьяневший мистер Джон. — Разве вы сестры?

— Нет, конечно, но мама у нас общая. И, вы увидите, очаровательная. Но строгая… Платите, пойдем!

Прислуга провожала их с низкими поклонами. Пожилой китаец-бой, получив на чай десять долларов, не удивился и подумал: «Повезло девочкам. Уж они-то получат гораздо больше, наверно не одну сотню. А для меня и десять долларов огромная сумма». Убрав фужеры, вазу и пустые бутылки, он весело побежал в буфет.

Заказанный по телефону роскошный автомобиль мчал австралийца и его новых подруг по прямой как стрела авеню Жоффр, среди окаймлявших ее благоухавших садов. Сквозь сочную зелень мелькали огоньки уютных вилл белых пришельцев, разбогатевших на трудовом поте нетребовательного и покорного народа. И Нелли и Жаннетта, да и мистер Джон, как и все шанхайские европейцы, над этим не задумывались. Для них китайцы были привычным и недорогим дополнением к давно здесь установленному колониальному комфорту. Консульский корпус, полицейские дубинки, винтовки волонтеров и орудия стоявших на реке крейсеров охраняли этот комфорт, и он казался нерушимым.