Ибупрофен - Булат Альфредович Ханов

Дышать глубоко и ритмично, глубоко и ритмично.

– Главное – не поранить мозг. Чтобы избежать рисков и сэкономить время, можно вставить в распил долото. Долото, долото – с ударением на «о». Бережно разрываем череп. Вообразите, что вы поддеваете его монтировкой. Как будто в погреб лезете за сокровищами. Или за маринованными огурчиками, которые закатала в банку любимая бабуля. Черепная покрышка более не имеет костных связей с черепом, с чистым сердцем отдираем ее. Чтобы пальчики не скользили, обматываем полотенцем.

Степан содрогнулся от хруста.

– Твердая оболочка бледно-серого цвета. Сквозь нее проглядывают вены мягкой оболочки и извилины мозга. Следов гноя и прочих наложений не обнаружено. Следовательно, на голову покойник был здоров, что бы это ни значило. Нашим любимым остроконечным ножом вскрываем верхнюю продольную венозную пазуху, заранее подставив тазик.

Мощный спазм сотряс горло Степана. Он скорее домыслил, чем почувствовал запах рвоты.

Сразу же притопал доктор – с окровавленными пальцами.

– У кого-то слабый желу-у-удок, – пропел он. – Что ж вы, Степан, мне одеяло испачкали? Я вас, понимаешь, теплом обеспечиваю, от простуды берегу, а вы мне одеяла пачкаете. И не стыдно вам?

Псих исчез из поля зрения. Через мгновение он вернулся со шприцом, полным прозрачной жидкости, и эффектно выдавил оттуда воздух. Прежде чем Степан успел хоть что-то сообразить, игла вонзилась в подъем стопы.

Доктор обратил лицо в камеру:

– Приостановим удивительный процесс аутопсии. Степан, наверное, гадает сейчас, что ему добрый дядя врач вколол. Вдруг наркотики? Или что похуже, хотя куда уж хуже наркотиков… Гадать тут нечего. Это местная анестезия. Участок немеет, а тревога между тем растет, как злокачественная опухоль. Будет больно – не будет, будет – не будет. Здравый смысл вроде как подсказывает: не бзди, братишка, никакой боли, это ведь наркоз. Ах, если бы волнения улаживались здравым смыслом…

Безумец прошагал к ноутбуку и почитал чат.

– На этот вопрос отвечать не стану. На этот тем более, имейте уважение. Не нравится – переключайтесь, у вас там «Голубой огонек» стынет. Социопат? И что, раз социопат? Вообще-то социопатов все любят, но только на экране. Где-нибудь в психологическом триллере или в сериале о серийном убийце, обремененном совестью. Социопаты – это круто до тех пор, пока вы с ними не соприкасаетесь. Так что Степану не повезло.

Не прекращая болтать, доктор отошел от компьютера.

– Кстати, о кинопродукции. Вы замечали, как много сериалов о следователях, которые занимаются исключительно поимкой серийных убийц? Причем каждый убийца изощренный, с неповторимым почерком. Любому известно, что такой концентрации искусных маньяков в природе не существует, а следователи в основном занимаются бытовухой. Кто кому морду набил, кто кого по пьяни ножом пырнул – вот скучные будни следователя. Тем не менее вас как зрителей интересуют маньяки, а не бытовуха. Маньяки, в отличие от вас, смелые, безбашенные, драйвовые. В образе маньяков киноделы воплощают мечты обывателей, которые пресытились бытовухой. Ваши мечты воплощают, ага.

От наркоза нога одеревенела. Кожа, мышцы, кости – целиком. Степан силился согнуть пальцы. Они не слушались. Остальное тело била мелкая дрожь. Кисти непроизвольно сжимались в кулаки, лишь бы унять ее.

Псих принес кусачки со стальными ручками и кромсал воздух.

– Настал черед костных ножниц!

Безумец нырнул куда-то вниз и щелкнул. Щипцы сомкнулись на левом мизинце, и он по высокой дуге отпрыгнул в сторону.

Доктор полил рану водкой из бутылки и прижег зажигалкой. Огонь прорвался через анестезию и понесся по оголенному нерву. Запахло паленым. Степан заорал так, будто хотел выплюнуть легкие.

Псих потряс перед глазами отсеченным пальцем, и сознание покинуло Степана.

– …когда мозг, весь такой из себя фигуристый, извлечен из черепной коробки. Осторожно перемещаем его на десертную тарелку, основанием кверху. Стенки артерий, как и положено, тонкие. Это вам не фабричный холодец.

На месте мизинца Степан обнаружил пластырь. Рана саднила, но боль, вопреки ожиданиям, не полыхала, не накрывала. Видимо, садист впрыснул в катетер ударную дозу кеторала.

– Есть три наиболее употребительных способа для вскрытия головного мозга, – рассказывал доктор. – Способ Вирхова, способ Флексига и способ Питра. Первый слишком мудреный, а последний имеет много недостатков.

Безумец определенно не планировал выпускать Степана живым. После трансляции – а может, и в ее конце – он расправится с пленником.

Если не обездвижить маньяка.

Вырубить его и получить несколько гарантированных минут на освобождение. Усыпить бдительность, подозвать и оглушить. Руки у него тонкие. Впиться ногтями выше запястья, где пульс, до болевого шока. Не медля, дернуть к себе, схватить за затылок и лбом об операционный стол, чтоб искры из глаз. Ударить – повторить. Ударить – повторить. Пока не обмякнет.

Все так же остерегаясь глядеть направо, Степан простонал, чем привлек внимание доктора.

– Кто у нас очнулся! – воскликнул он. – Как ощущения после ампутации?

– Нога ноет. Можно мне обезболивающее? Пожалуйста.

Степан притворился, что держится из последних сил. Голос, совсем не жалобный, для убедительности слегка дрожал.

– Само собой, – справа послышались какие-то перестановки, манипуляции. – Не поступаясь вежливостью в тяжелую минуту, вы тем самым проявляете мужество. Наверное, вас и девушки любят.

Маньяк принес шприц. Степан изготовился.

– У вас есть девушка, Степан?

– Нет.

– Почему?

– Трудно ужиться с кем-то под одной крышей.

Садист опустил занесенный шприц и расхохотался – почти добрым смехом.

– Понимаю! Они расхаживают по дому в твоей любимой футболке и сажают на нее пятна. Они переваливаются на твою сторону кровати. А когда ставишь их на место, обижаются.

Игла исчезла в катетере. Не успел анальгетик окончательно всосаться в вену, как Степан свободной рукой вцепился в запястье противнику и дернул на себя. Тот, потеряв равновесие, влетел носом в лоб Степана. С хрястом! Не давая психу опомниться, Степан ухватил его за затылок – и не ухватил.

Пальцы скользнули по латексной маске, клацнули воздух. Повинуясь рефлексам, садист отпрянул и чудом не рухнул на спину.

Степан зажмурился в ожидании мести. Доктор, вопреки логике, демонстративно отряхнулся.

– Подловил, – пробормотал псих. – Подловил, гад. Рекламная пауза.

Он прошествовал в дальний угол, куда взгляд Степана не дотягивался. Зашуршал пакет. В детстве, когда наступал день рождения, мама шебуршала пакетом в соседней комнате перед тем, как вручить подарок. Подогревала интерес, иногда до исступления.

– Качественно подловил, признаю.

Зловещий тип в заляпанной кровью маске снова вырос перед Степаном. Из носа торчала скрученная вата.

– Поиграем в антонимы. Преступление?

Степана будто парализовало. Псих сжимал скальпель.

– Наказание! – рявкнул садист и с размаху всадил инструмент в пленника.

Степан лишь ойкнул. Если боль и была, страх поглотил ее без остатка.

Ручка скальпеля торчала из бедра. Под прямым углом, чуть выше колена. Кровь, что самое дикое, не текла.

Из фартучного