Бремя страстей - Лайза Джексон

Деррик, от которого отвратительно несло перегаром, с трудом поднялся на ноги.

— Он напал на меня, когда я зашел взгля­нуть на лошадей.

— В самом деле? — Глаза Мака сузились, словно он взвешивал количество правды и лжи в словах Деррика.— С каких это пор ты стал интересоваться лошадьми? Ты ведь лет пять здесь не показывался.

— А что, разве это запрещено? Когда-ни­будь все это будет принадлежать мне.

— От тебя несет, как от винной бочки,— невозмутимо сказал Мак.

— Ну, опрокинул пару стаканчиков. Что же из того? Во всяком случае, этот сукин сын торчал здесь и, едва я вошел, бросился на меня сзади.

— Это правда, Маккензи? — Мак взглянул на рассеченную ножом рубашку Брига и на­хмурился, заметив кровоточащий след, остав­ленный на его груди лезвием Деррика.

Бриг успокоился. Больше ничто не могло вывести его из равновесия.

— Все произошло именно так, как он рас­сказывает, если не считать того, что это Бьюкенен набросился на меня.

— Ты врешь, подонок! Разве этому него­дяю можно верить?

— Молчи, Деррик. Пусть он расскажет.— Мак, казалось, пока не принял чью-либо сто­рону. Сейчас он недоверчиво сверлил взглядом Брига.

— Итак, что ты делал здесь в такой ранний час?

Бриг мог солгать, сказав, что вышел на работу чуть раньше обычного, но Деррик все равно видел, как он ставил коня. Да и его «харлей дэвидсон» не был припаркован на обычном месте, и одет был Бриг в те же пару­синовые брюки и рубашку, в которых работал накануне. Однако сказать правду значило бы навлечь беду на Кэссиди.

— Реммингтон сбросил меня и убежал. Пришлось полночи искать его по дальним пастбищам…

Морщины на лице Мака, казалось, стали глубже.

— Где это произошло?

— На северном пастбище, у старой лесо­пилки. Кэссиди весь день вчера приставала ко мне, чтобы я дал ей покататься, а я решил сначала сам разок проехаться, чтобы убедить­ся, что она с ним справится. Но случилось непредвиденное. Жеребец наткнулся на змею в траве, испугался и сбросил меня. Я чуть ли не всю ночь искал его…

— У тебя убежал жеребец стоимостью в пятьдесят тысяч долларов? — рявкнул Мак.

— Я ведь нашел его. С ним ничего не слу­чилось.

— С ума сойти! — Мак снял шляпу и нерв­но провел ладонью по непослушным волосам.

— Вот что происходит, когда нанимают всякий сброд,— огрызнулся Деррик.— Не мог даже удержаться в седле. Чего же ты стоишь как работник, Маккензи?

— Хватит! — Голос Рекса Бьюкенена за­гремел над стойлами, и губы Деррика сложи­лись в самодовольную, дерзкую усмешку.— Что здесь творится? Шум подняли такой, что и мертвый проснется. Пресвятая дева Мария, ты хоть посмотри на себя! — добавил он, взглянув на сына. Волосы Деррика были всклокочены, футболка и джинсы в грязи. Под глазом проступал кровоподтек.— Что случи­лось?..— Тяжелый взгляд Рекса остановился на Бриге.— Деррик, я спрашиваю, что произо­шло? — повторил он чуть тише.

— Этот тип набросился на меня, когда я зашел в конюшню.

Брови Рекса взмыли вверх.

— Это правда, Маккензи?

— Все было наоборот.

Мак сердито смотрел на обоих молодых людей.

— Маккензи утверждает, что он упустил жеребца Кэссиди и целую ночь провел в его поисках. Когда он вернулся, Деррик подстерег его здесь, в конюшне.

— Ты веришь ему? — спросил Рекс у Мака.

Управляющий перевел взгляд с Брига на Деррика и наоборот.

— Кто-то из них двоих явно лжет. — Он потер щетину на подбородке.— Маккензи, я думаю, не настолько дурак, чтобы рисковать собственной задницей, нападая на вашего сы­на. Деррик немного выпил, так что…

— Ладно, предположим, я действительно напал на него,— согласился Деррик сердито.— Но он это заслужил. Я видел его с Энджи, папа. Он ее целовал, тискал и, черт побери, возможно, уже…

— Не смей и думать об этом,— прошипел Рекс, но взгляд его потемнел, а губы побелели от ярости.— Что ты скажешь в свое оправ­дание, парень? — глухо произнес он.— Я дал тебе работу, доверил самых ценных лошадей, и что же? Ты чуть не упустил призового же­ребца.

— Это действительно правда…

— А моя дочь? — требовательно спросил он.— Что тебя связывает с ней?

Бриг почему-то подумал о Кэссиди и о том, как не смог побороть искушения и почти взял ее. Лишь диким напряжением воли он сумел вовремя остановиться… Да, она была дев­ственницей, ну и что, раньше, с другими дев­чонками, это не останавливало его. Впервые он испытывал искреннее раскаяние.

— Ты действительно спал с Энджи? — го­лос Рекса перешел на хриплый шепот.

— Нет.— Бриг смотрел ему прямо в глаза.

— Почему я должен верить тебе?

— Думаю, не должны,— ответил Бриг, опустив глаза.— Но, возможно, вам следует больше доверять своей дочери?

— Это не ответ на вопрос,— сказал Дер­рик, и лицо его побелело от ненависти.— Я за­ткну дерьмом твою лживую глотку.

— Хватит! — Рекс с такой силой оттолкнул сына к стене, что ведро, висевшее на гвозде возле двери, с грохотом полетело на пол.— Перестань ругаться и пойди проспись,— при­казал Рекс сыну, подталкивая его к настежь открытой двери. — А ты, Мак, оставь нас нае­дине. Нам надо поговорить.

Кивнув, Мак вышел из конюшни вслед за Дерриком, и Бриг остался наедине с всесиль­ным Рексом Бьюкененом, своим работодате­лем и покровителем, человеком, который был столь добр к его семье, что многие в городе удивлялись, с чего бы это.

От ярости глаза Рекса потемнели. Уставив свой толстый указательный палец прямо в грудь Брига, он, казалось, хотел проткнуть парня насквозь.

— Не смей, никогда не смей приближаться к ней. Слышишь? Я дал тебе работу, потому что хотел помочь тебе стать на ноги и потому что ты умеешь обращаться с лошадьми, но если ты хоть пальцем дотронешься до Энджи, клянусь, Деррику не придется ничего делать. Я сам тебе оторву все, что можно.

Казалось, воздух в конюшне накалился, хо­тя день еще только начинался и лишь первые рассветные лучи солнца проникли через откры­тую дверь, освещая самого могущественного человека в округе и золотя его седые волосы.

— Иди работай! — распорядился Рекс.— Но помни, я буду следить за каждым твоим шагом. Поверь мне, я не бросаю слов на ветер и я не тот человек, которого следует выводить из себя.

Плотно сжав губы, Рекс повернулся и по­шел к выходу.

У Брига на сердце остался тяжелый осадок, словно скверный привкус во рту. С этого часа и дня, что бы ни случилось на ранчо, наверняка во всем станут винить его.

Кэссиди не спалось. Она думала о Бриге и о том, что он сделал с нею — точнее, о своих ощущениях. Она испытала такое же счастливое изнеможение, как после скачки на Реммингтоне, но все же несколько иного рода. Дыхание у нее прерывалось, точно она пробежала мно­гие мили, кровь пульсировала в венах, и незна­комое прежде томление разливалось по телу.