Морфология сознания. Том 2 - Сергей Вячеславович Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следует подчеркнуть, что сходство между устной и письменной речью довольно велико. Так, анализ обоих типов речи в странах с преобладающей неграмотностью и всеобщей грамотностью показал, что их объединяет целый ряд общих свойств. Особенно близкое сходство можно обнаружить при сравнении письменной речи и устной ритуальной коммуникации (Akinnaso, 1985). К общим свойствам обычно относят институционализацию, доступность, авторитетность, стилизованность, цельность, отстранённость и формальность. Это связано с тем, что устная ритуальная коммуникация выполняет те же функции, что и письменная речь в странах поголовной грамотности. Иначе говоря, разница между устной и письменной речью сводится к отрыву коммуникации от непосредственного её производителя и получателя.
Необходимо отметить, что масштабная выработка новых критериев искусственного отбора гоминид началась с создания специальных хранилищ для письменной речи. Принципиальным моментом человеческой истории стало появление библиотек, когда коряво изложенные мысли удалось отделить от их носителей. После написания содержательного и отчасти понятного текста гоминидное сообщество могло легко избавиться от мыслителя. Это послужило первым шагом к созданию внешних носителей для человеческого искусственного интеллекта. Библиотеки стали прекрасным способом сохранять ценности, создаваемые искушённым и изощрённым мозгом, без самого создателя. Тем более что многие мыслители отличались как пакостным характером, так и крайне дурными наклонностями. Однако ценность представляли только плоды их интеллектуальной деятельности, а привычные обезьяньи безобразия быстро исчезали в истории.
Вполне понятно, что ребёнок, начинающий обучаться письму, должен соблюдать определённые условия. При любой системе письма от него требуются достаточно высокий уровень владения речью, способность к синтезу связных предложений, пространству изложения и навыкам использования графических аксессуаров. Ребёнок должен обладать достаточно зрелой нервной системой, которая сможет справиться с новыми задачами моторного, праксического и афферентного развития. Для этого непростого дела нужна развитая кора, которая формируется только к 7—8 годам после рождения. Эти навыки будут совершенствоваться ещё десяток лет как недавнее эволюционное приобретение.
Всё время созревания мозга, когда подросток читает, пишет и накапливает социальные инстинкты, активнее всего развиваются связи нейронов неокортекса. В структуре мозга закрепляются ключевые формы поведения, и складывается оценочная система окружающего мира. Нет никаких сомнений, что воспользоваться накопленными плодами работы мозга выдающихся мыслителей могут далеко не все. Если индивидуальные особенности строения мозга позволят вобрать в себя хотя бы часть предыдущего опыта и культурного наследия человечества, то у неокортекса появляется шанс уравновесить лимбическую систему. Чаще всего этого не происходит, а инстинктивно-гормональные формы поведения используют неокортекс для имитации принадлежности особи к человеческому сообществу. Эти вопросы были специально рассмотрены в отдельной работе (Савельев, 2016).
Для настоящего повествования важно отметить, что эволюционный антагонизм между кортикальными и лимбическими механизмами мышления никуда не исчезает. Этот внутренний конфликт принятия решений человек проносит через всю жизнь, страдая и мучаясь от двойственности сознания. Более того, именно в момент возникновения антагонистического баланса сознания у юношей и девушек происходит становление личности. В настоящее время этот процесс крайне отягощён модными способами избавления неокортекса от интеллектуальной нагрузки. Для созревающего детского мозга преодоление соблазнительной возможности не думать — непростая задача. Именно эту возможность предлагают различные компьютерные системы, имитирующие доступность знаний, предлагающие готовые решения сложных проблем и образцы сомнительного поведения.
Первичным источником компьютерной зависимости является биологически предопределённая лень головного мозга. Напомню суть проблемы. Во время глубокого сна или всеобъемлющего безделья человеческий мозг потребляет десятую часть от всей энергии организма. Если человек возбуждён и пытается решить какую-либо сложную задачу, то метаболизм мозга увеличивается в 2,5 раза и достигает 25% всех расходов организма. Вполне понятно, что такая интенсивность работы мозга очень ограничена по времени. Если по каким-либо причинам она продолжается дольше нескольких недель, то наступает метаболическое истощение, которое нарушает нормальную работу мозга. Для предотвращения чрезмерной активности мозга в эволюции были выработаны специальные защитные механизмы. Они построены на том, что при снижении интеллектуальной нагрузки в мозге начинают вырабатываться наркотические вещества.
Праздность поощряется эндогенными опиоидами, каннабиноидами, окситоцином и эндорфинами. Такое разнообразие внутренних наркотиков позволяет прекрасно блокировать любую разумную деятельность мозга. По этой причине любая форма мышления, не направленная на поиск пищи (денег), самочек (самцов) и социальную доминантность, немедленно наказывается снижением выделения эндогенных наркотиков. В результате этих особенностей метаболизма мозга гоминиды тайно поощряют все формы экономии энергии, идущей на содержание мозга. Этот феномен имеет как положительные, так и отрицательные аспекты.
С одной стороны, наиболее катастрофическим следствием этой физиологической особенности мозга является распространение различных религиозных культов, социальных верований и непреодолимых заблуждений. Приняв правила любого культа, человек начинает экономить энергию на содержание мозга и получает любимые эндогенные наркотики. Счастье жизни под вечным внутренним наркозом легко перевешивает противоречивую наивность религиозных догм и правил. Вполне понятно, что таким влияниям особенно подвержен незрелый мозг детей и подростков.
С другой стороны, именно экономия на работе собственного мозга заставляет людей соблюдать идиотические законы, нелепые социальные правила и перепоручать принятие решений неведомым и сомнительным начальникам. На этих прекрасных эволюционных дрожжах уже давным-давно удаётся создавать многомиллионные армии граждан с совершенно искусственным интеллектом. Иначе говоря, наш интеллект весь искусственный, а вычислительные машины только оттенили застарелую проблему.
Дело в том, что такой интеллект, которым пользуется большая часть населения, создать не очень сложно. Достаточно расширить память, создать алгоритмы сравнения многозначных слов, подбора подходящих ответов и ускорить вычисления. Это чуть сложнее игры в шахматы и шашки, а вовсе не повод считать скоростную комбинаторику человеческим разумом. По этой причине тест Алана Тьюринга на машинное мышление был пройден специальной программой вскоре после окончательной победы компьютера над чемпионами мира по шахматам. Тест А. Тьюринга, предложенный ещё в 1950 году, состоял в том, чтобы человек, не видя собеседника, задавал вопросы как вычислительной машине, так и человеку. Во время опроса экспериментатор должен был выявить машину и человека. Если человек разницы не находит, то за машиной признаётся способность к мышлению. Тест был