Морфология сознания. Том 2 - Сергей Вячеславович Савельев

Невербальные взаимодействия в животном мире довольно трудно разделить на инстинктивно-гормональные и благоприобретённые. Врождённая способность демонстрации хвостов, рогов, перьев, жабр и развесистых кожных складок, цветастых переливов тела или перьев так же хорошо выполняют коммуникативные функции, как и социальное подражание. Вместе с тем в сложных ситуациях большинство млекопитающих и птиц начинают отлично обучаться самым непривычным формам поведения. Так, подсмотренное мартышками за человеком мытьё фруктов перед едой стало социальной формой поведения. Эта благоприобретённая форма социального поведения продержалась полтора десятка лет, а затем бесследно исчезла. Для сложной и социально значимой невербальной коммуникации нужен слабо специализированный или универсальный орган. Такими манипуляторами стали клювы птиц, хобот и уши слонов, челюсти, лапы и тело млекопитающих. Осмысленное применение невербальных контактов упрощает и ускоряет взаимодействие как внутри видов, так и между ними. К примеру, мой бурохвостый жако после мытья в ванной предпочитает не подавать голосовые команды, а прибегает к невербальной коммуникации. Чтобы быстро попасть в сухое и тёплое полотенце, он просто поднимает левую лапу и фиксирует взгляд на хозяине.

Максимальной сложности невербальной коммуникации добились приматы. После долгой эволюции на деревьях они получили в пользование ловкие ручонки, которыми можно передавать намного более сложные сигналы (Scott-Phillips, 2008; Scott-Phillips et al., 2012). Эти невербальные сигналы стали первым глобальным успехом в создании системы внегеномного социального наследования поведения. Следует отметить, что и сегодня негуманный подзатыльник и ловкий родительский пинок являются одними из популярных приёмов доходчивого воспитания. Эта невербальная практика задушевного общения с детьми широко используется как высшими приматами, так и гоминидами.

Несмотря на кажущуюся примитивность, такое общение продолжает давать очевидные педагогические плоды. В конечном счёте из невербальных взаимодействий выросла дифференциация семейно-клановых объединений, а уровень взаимопонимания стал предметом эволюционного отбора. Появился инструмент создания искусственного интеллекта, характерного для довербальных сообществ. При этом сразу возник и важнейший механизм целенаправленного отбора мозга по совершенно новым признакам, которые ранее для церебрального сортинга природой не использовались. Развитие невербальной коммуникации гоминид было первым шагом в формировании кортикальных механизмов регуляции поведения, передаваемых из поколения в поколение в виде индивидуальных навыков. Можно считать это первой победой неокортекса над лимбической системой. В результате появился новый объект для отбора — механизмы коммуникаций.

Интеллектуализированная жестикуляция, воспитательное рукоприкладство и более осмысленные демонстрации подкреплялись звуками, ценность которых постепенно увеличивалась. Вполне понятно, что речь возникла и развивалась для передачи такой информации, которую невозможно донести жестами, телом или мимическими приёмами (Савельев, 2005а, б). В конце концов звуковые взаимодействия в сочетании с невербальными формами общения стали основой для начала совершенно нового искусственного отбора. Речевые взаимодействия давали древним гоминидам неоспоримые преимущества в решении сложных социальных проблем. Именно этот длительный период перехода от архаичных невербальных к эволюционно новым вербальным взаимодействиям и проходят дети при появлении речи. По сути дела, даже ранняя невербальная коммуникация между детьми и взрослыми становится инструментом противодействия лимбической системе или наследуемым формам поведения. Постепенно формирующийся детский неокортекс пытается использовать благоприобретённый опыт для осмысленного поведения, которое всегда противостоит всепоглощающему давлению инстинктов. Вполне понятно, что у маленьких детей эти процессы идут с переменным успехом. Долгое время превалирует инстинктивно-гормональное поведение, но его позиции понемногу ослабевают с формированием неокортекса и его производного — осмысленной речи.

Речь стала вторым инструментом для формирования индивидуальных особенностей и интеллекта человека. Научившись передавать словами, а не жестами, содержательную информацию, будущие люди сделали огромный скачок в выработке механизмов искусственного отбора. Преимущества стали получать обладатели речи и мастера её использования. На механизмы появления речи существуют самые разнообразные взгляды, которые различаются в деталях, но едины по сути (Савельев, 2005а, б; Smit, 2016). Не вызывает сомнения то, что с возникновением зачатков речи появился совершенно новый критерий для отбора мозга. Необычайную биологическую и социальную ценность приобрела способность к копированию речи, затем — и к её синтезу. Иначе говоря, возник искусственный отбор по признакам развитости речи и способности к её пониманию. Это означает начало церебрального сортинга в пользу говорунов и словослышателей.

Следствием стало увеличение мозга за счёт развития как речедвигательных, так и слуховых областей неокортекса. Особенно важным критерием в становлении речи стало смысловое понимание произносимых слов, которое до сих пор оставляет желать лучшего. Именно с этими функциями связано развитие специализированных областей вокруг речедвигательных (Брока) и слуховых (Вернике) полей. Они возникли намного позднее и стали центрами ассоциативного анализа, необходимого как для генерации осмысленных слов, так и для понимания содержательной части речи.

Для нашего повествования важна последовательность описанных эволюционных событий. В формирующемся детском мозге процесс дифференцировки лобных и височных областей отражает этапы их биологического формирования. Поначалу речевые функции ребёнка крайне примитивны и несильно отличаются от невербальной коммуникации. Лишь по мере созревания аналитических полей вокруг сенсомоторных речевых и слуховых центров возникает способность воспринимать и генерировать мало-мальски содержательную речь. По этой причине не стоит ожидать особой речевой одарённости до 7—8-летнего возраста, когда диффе-ренцировка неокортекса достигает значимых масштабов. Заметные результаты созревания возникают ближе к началу полового созревания, когда речь становится потенциальным инструментом для успешных репродуктивных контактов. Однако до осмысленной речи с самостоятельной генерацией её содержания ещё очень далеко. Только к 19—20 годам вызревают эволюционно новые ассоциативные центры речи, которые продолжают формироваться ещё с десяток лет.

В последнюю очередь складывается речевой синтез как основа осмысленного моделирования прошлого, настоящего и будущего. Все эти этапы сопровождаются интенсивным созреванием мозга по столь ценным социальным особенностям. Надо отметить, что эти эволюционные приобретения проявляются далеко не у всех гоминид. Из-за особенностей индивидуального строения мозга у многих представителей вида речевые функции останавливаются в своём развитии на уровне базовых биологических коммуникаций. Тем не менее любая человеческая речь является антагонистом лимбической системы. Исключение составляют речевые взаимодействия, сосредоточенные на проблемах еды, размножения и доминантности. К сожалению, для других целей большинство гоминид использует речь крайне редко. Таким образом, первым шагом для направленного отбора мозга была сложная невербальная коммуникация, а вторым — речь, что является большим историческим достижением человечества.

Третьим важным эволюционным этапом противостояния неокортекса и обезьяньей лимбической системы стало появление письменной речи. В результате этого великого события удалось оторвать редкие человеческие мысли от конкретного носителя. Их уже не надо было передавать от одного живого носителя сознания другому, которого обычно трудно отыскать. Письменной речью была решена проблема сохранения и передачи следующему поколению опыта человечества. Это означает, что появление человеческих свойств мозга не должно быть непрерывным. Достаточно сохранять небольшой